Моё чтение последнего романа Василия Аксёнова "Таинственная страсть" совпало с четырёхлетием со дня его ухода. Совпадение, конечно, но для меня знаковое и значимое, ибо ни один из современных писателей не оказал на меня большего влияния, чем Василий Палыч. Причём не столько даже эстетическое, сколько чисто человеческое, ибо проза его была действительно исповедальной и автор повествования был, несмотря на все его персонажи, абсолютно открыт, очевиден и незащищён, как и поэт в своих стихах.
И автор этот вызывал безусловную симпатию своей искренностью, честностью и, я бы сказал, уместной, не разъедающей душу, иронией. Автор, в отличие от большинства современных писателей, что называется, отвечал за базар. Это покоряло.
Благодаря старшему брату, я попал под магию аксёновской прозы и личности ещё в раннем отрочестве. И читая сейчас этот последний его мемуарный роман отнюдь не был разочарован в своём былом очаровании. Написанное по образцу катаевского "Алмазного венца" с вымышленными, но весьма угадываемыми именами героев, это произведение, с одной стороны, почти документально, а с другой - отнюдь не поступается ширью "фирменного", аксёновского воображения. Нет в нём дневниковой запоздалой злости в оценках былых заменитых спутников и спутниц, что, увы, столь характерно для властителей дум, достигших "мемуарного" возраста.
Замечательно передана вся эпоха слякотной оттепели "шестидесятых", завершившаяся гусеничным лязгом танков по мостовым Праги.
Интересно, имел ли историческую перспективу "социализм с человеческим лицом" или социализм всегда тоталитарен и подл? Как ни странно, для меня этот вопрос остаётся открытым, хотя и сознаю всю иллюзию этой открытости. Но - позволю собственную цитату - "мир без иллюзий тоже иллюзорен"!
И ещё один, милый моему сердцу, момент: есть в этом романе, как и в его зрелых, "застойных" вещах, куски поэтически ритмизованной и зарифмованной прозы, а вернее, просто поэзии, несколько неловкой, неуклюжей, но очень и очень мне близкой своими неожиданными, поэтически неорганизованными ассоциациями. На грани фола.
Здаётся мне, что я эпигон аксёновской поэзии! Тайный! Таинственная страсть, одним словом.
