Новогоднее желание
Никогда ничего не играть. Не изображать, не стараться выглядеть правильным. Начало импровизации – вдох «они», продолжение - выдох «я». А дальше, как есть, как «не может быть по-другому». Много лет назад, в году эдак 1992-ом я оказался в Израиле. Поступил в частный колледж современных искусств «Махон Авни», пройдя конкурс, показав все свои рисунки, накопленные на тот момент, рассказав комиссии на некрепком еще иврите о себе и о своем желании быть художником. Меня взяли, не смотря на то, что экзамен по академическому рисунку я провалил. С треском. В небольшой студии расположились абитуриенты, несколько предметов для срисовывания были расставлены бородатым мастером, пошло время. Все вокруг сосредоточенно углубились в процесс. Мое сердце вывалилось к ногам. В пору было положить его на куб к конусам и шарам, сделать частью, выверенной бородачом композиции. Я медлил. Кругом шорох карандашей, а у меня уши закладывает от сердцебиения. Минут пятнадцать я боролся с желанием встать и бежать, сдаться, плюнуть на эту затею с поступлением. Никогда! Никогда я не рисовал с натуры. Мой отец художник, но он даже не пытался меня учить. Видимо по причине того, что я сам не проявлял интереса. А он и не навязывался. Убегать я не стал. Я нарисовал двадцать или тридцать рисунков. Смотрел на предметы и, тут же, нарушая все мыслимые законы и правила, интерпретировал... импровизировал на тему конусов, призм и шаров. Наверное, со стороны я выглядел сумасшедшим. А мне, действительно, было наплевать на мнения и взгляды косые. Проваливаться, так, хоть, не извиняясь, красиво. По истечении времени гордо отдал экзаменатору пачку «каляк» и удалился... рыдать. На следующий день пришел убедиться, что не принят. Но оказался в списках. Как же так? А так – колледж-то современного искусства. Мне юному репатрианту из России невдомек было, что именно "так" и нужно. От себя идти. Себя дать разглядеть. Проучился я в колледже не больше года. Оплату не потянул, лекции на иврите, конспекты, которые писал иероглифами смеси русских и ивритских закорючек, дороговизна художественных принадлежностей, холстов и прочее. Но одно событие навсегда врезалось в память. За один этот поход всем курсом в музей я благодарен колледжу. Я не помню имени художницы, не помню из какой она страны. Только одна фраза из документальной хроники ее, части общего перворманса и выставки, горит до сих пор красной лампочкой над входом в мое понимание искусства. «Сегодня ночью не было секса». Что же за выставка такая? Почему меня молодого человека так взбудоражила история дамочки в летах, как мне тогда казалось. Первый зал. Описание проекта. Фотография художницы. Я ничего читать не стал. Утомительно. К тому же, на иврите все, на английском. Уловил только, что художница не художница вовсе. Не училась ни в каких академиях. А вот теперь выставка ее колесит по миру почему-то. На стенах фотографии и странички из записной книжечки. Я, все же, попросил сокурсницу свою, владеющую языком гораздо лучше меня, рассказать немного о чем, собственно, речь. - Дело в том, что Лена/пусть будет Лена/ однажды, сидя в кафе и смотря на улицу, заметила, как некий солидный мужчина обронил портмоне, но не обратил на это внимания и пошел дальше. Лена за ним выскочила, нашла портмоне и хотела догнать мужика, отдать ему находку, но передумала. И тогда меня поразила молния откровения. На тот момент я точно так же следил за одним парнем. Правда, без фотоаппарата, без цели проникнуть в его личное пространство, а только из-за влюбленности и знания, что обречен я на безответность и муки сердечные. Парень встречался с девушкой, строил отношения с ней у всех на виду... Все. Дальше экскурсовод мне был не нужен. Дальше я сам. Жадно впитывал каждое изображение, каждую строчку, написанную неровным почерком, пропускал через свои вены. Мое сознание пульсировало и кровоточило. Мне хотелось плакать оттого, что кто-то решился выкарабкаться из немоты бытия своего и так прокричать. Разве «Крик» Мунка не об этом? В следующем зале я наткнулся на стену с окошком. Нужно было дождаться момента, когда очередной посетитель отойдет и самому прильнуть к стеклу. Что там? Комната. Обычная комната. Со всеми подробностями: старенькой мебелью, разбросанными женскими вещами и штучками. Это была ее комната. Такая, какой она была в те самые дни. Лена пустила меня в свое пространство. Глубоко личное, интимное. Она ничего не скрывала. Бардак и отчаяние. А разве в моей жизни не так? Я бросился в третий зал. Несколько рядков импровизированного зрительного зала в затемненной комнатушке. Транслируется фильм. На экране она и он, множество других людей. Дороги, встречи, мотели. Фильм закончился и я остался смотреть повтор. Все сначала. Вслушиваясь, вглядываясь, понимая. Конец. Нет! Еще раз! Еще раз, теперь уже став частью кинохроники, смотрел я историю о том, как простая служащая банка превратилась в прекрасную, живую дамочку, проследившую за своим принцем, построившую свою любовь самостоятельно. Лена, в какой-то момент, решилась, вернуть портмоне Фреду /пусть будет Фредом/ и все ему рассказала, отдала снимки, записи свои. А он не прогнал ее. Наоборот, пригласил на свидание. А потом пригласил в путешествие. Не круиз, нет. Он попросил составить ему компанию, посетить друзей, места в которых он давно не был, проехаться по дороге его юности. Лена снимала их путь на камеру. Все остановки, разговоры, вздохи и смех. Даже то, как Фред выскочил из машины и пописал, далеко не убегая, сняла. «Сегодня ночью не было секса...» фраза, которая периодически звучала с экрана, завершая очередной эпизод хроники. Много раз звучала. И, вдруг, совершенно буднично, без каких-либо особых ноток в голосе - «Сегодня ночью был секс»... Больше двадцати лет прошло с момента той выставки. Летом 2014 года мне исполнится 42. Я буду в том возрасте, в котором были Фред и, возможно, Лена. Я теперь в России живу, вернулся в страну, в которой вырос и считаю своей родиной, конечно. Родители до сих пор в Израиле, как и младший брат. Сыну Адаму 16 лет. Бывший бойфренд, с которым я прожил почти 11 лет, где-то рядом, но совсем не в моем пространстве сейчас находится. У него проблемы со здоровьем, а я не могу ничем помочь. Да, и помощи он не просит. Бывшая супруга меня вычеркнула из своей жизни категорично и однозначно. Лучший друг отвернулся по причине... известной ему одному. Еще один друг, с которым мы делили все невзгоды и радости повседневности, ушел навсегда в мир иной. За плечами много всего. В том числе тексты, стихи, картины, рисунки, впечатления, которые никогда не публиковались, но теперь хотят найти своего читателя и зрителя. Можно сказать, что я обнулился и готов к новому этапу в своей жизни. Снова 22. Совсем скоро новогодняя ночь. И каждый из нас загадает желание. На этот раз, я лично не собираюсь гадать. Успевать сообразить: чего же хочу больше всего, и формулировать скоренько эту просьбу мифическим небесам, не собираюсь. Я говорю о своем новогоднем желании вслух. Я хочу влюбиться, встретить того с кем мгновение - вечность, а вечность – мгновение. Если совсем просто, то – быть с любимым человеком. С сегодняшнего дня, вернее ночи я начинаю следить за ним. Ведь кто-то же обронил свою надежду на тротуар, а я нашел. Пусть адрес неразборчив, пусть нет фотокарточки владельца. Я все почувствую. Узнаю с первого взгляда того, кто станет мне... Кем же он станет? Тут впору поставить смайлик. Он станет тем, кем станет. Вот и все. Импровизирую. Я всегда импровизирую. Такое "вступление", а дальше отрезок времени, жизнь-симфония, которой дирижирует Бог. И каждому из нас необходимо научиться владеть инструментом своей души. Тогда и только тогда получится не вопль, а мелодия. Грустная или радостная песня, гимн или колыбельная. Но, неизменно от сердца, по любви, по настоящему. 03.12.2013г. 02:39. © Copyright: Алексей Шнейдерман, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
