Это правда, что Вы убили Ленина?..Джамбул приютил множество известных личностей: это Марию Махину — дочь легендарного батьки Махно, сестру и племянника Лаврентия Берия, известную писательницу Галину Серебрякову, жену Власова, Александра Солженицына и многих других. Кто же были эти люди на самом деле? Что мы знаем о них сегодня? Увы, не так много, как этого бы хотелось, и что самое страшное — постепенно уходят из жизни люди, хорошо знавшие их. Но пока не поздно, надо сделать всё, чтобы не ушёл в безвременье тот виток истории, что выпал на древний и гостеприимный Тараз. Не так давно историки откопали в архивах сенсационный факт, доказывающий о существовавшей некогда любовной связи между младшим братом Ленина Дмитрием Ульяновым и знаменитой террористкой Фанни Каплан. В советские времена каждый школьник знал, что Каплан — это мерзкая тетка, которая стреляла в Ленина и ранила его отравленными пулями. Интересно то, что если верить Интернету многие из старшего поколения ещё помнят кадры из знаменитого фильма 1937 года «Ленин в Октябре», в котором Каплан предстала перед зрителем оскаленной, с растрепанными полосами, жуткой террористкой, одетой во всё черное. Но реальная Фанни была совсем другой, как, впрочем, и многие другие, попавшие в жернова истории послереволюционного времени и периода культа личности. Как вы уже могли догадаться, часть биографии Фанни Каплан я привел неслучайно. Именно в Джамбул после покушения на Ленина была сослана её родная сестра (одна из четырёх), которую до сих пор помнят по простому имени — баба Фая. – Не помню уже, кто именно, – рассказывает Елена Пикалова, — но кто-то из моих знакомых посоветовал мне обратиться к хозяйке, жившей по Абаевскому переулку, что напротив парка им. Ленина, за центральным универмагом. Ко мне вышла высокая, плотно сложенная женщина. Узнав причину моего визита, она окинула меня испытующим взглядом: «Ну что ж, деточка, мы с тобой поладим». На другой день с двумя детьми и мужем мы уже жили в ее времянке. Хозяйка была очень любезна и добра. Вечером мы позвали ее на чашку чая. Она представилась нам как «баба Фая». Так мы все ее и называли. Фамилией её я не интересовалась. По вечерам она приходила к нам, и отправляла нас с мужем в парк, в кино, а сама оставалась с девочками. Девчонки ее полюбили. И вот как-то раз она пригласила меня к себе. В доме было чисто, уютно. Обстановка была очень скромной. Я стала ее расспрашивать, есть ли у нее дети, почему она живет одна и где ее родня? Баба Фая молча вынула фотоальбом, стала листать его и комментировать, кто есть кто. Оттуда на меня смотрели шикарные дамы в светских нарядах и много военных, видимо, в больших чинах. Сейчас я уже не помню ее комментариев. Помню, она сказала, что у нее есть сын (он тоже военный) и внуки. На вопрос, почему они не живут вместе, от ответа она уклонилась. В то время баба Фая работала в каком-то институте гардеробщицей, а до этого – на каких-то низкооплачиваемых работах. Её вид и поведение говорили о том, что она не такая уж и простая, чувствовалось светское воспитание. Она живо интересовалась нашими делами, старалась как-то помочь, но о себе говорила мало и с неохотой. Но... однажды моя старшая дочь прибежала с улицы вся в слезах, и баба Фая, сидевшая с нами за чашкой чая, спросилау неё: – Что случилось, деточка? – Баба Фая, почему мальчишки говорят, что вы Ленина убили? Услышав такой неожиданный вопрос, баба Фая как-то сразу поникла: – Это неправда, деточка. Они что-то перепутали. Помолчав немного, она резко встала и быстро вышла на улицу. Нас эта новость буквально ошеломила. Когда я пришла к себе на работу и рассказала своим близким сотрудникам о случившемся, то, как оказалось, для них это новостью не было: – Ты что, действительно не знаешь, у кого живешь? Нет, Ленина она не убивала – мальчишки действительно перепутали. Просто баба Фая была родной сестрой Фанни Каплан. В то время я была комсомолкой, и нас воспитывали в патриотическом духе. Враг есть враг, но баба Фая – какой же она враг? Почему она должна отвечать за чьи-то деяния? Почему она не может жить вместе с сыном? Эти «почему» не выходили у меня из головы. С мужем мы решили не задевать эти темы и продолжали жить, как жили. Она по-прежнему приходила к нам как ни в чем не бывало. К весне с той квартиры мы съехали, а на память бабе Фае оставили модный по тем временам черный платок. Затем в ее времянке поселилась другая семья. У её новых жильцов был телевизор, что по тем временам было большой редкостью, и баба Фая часто ходила к ним смотреть фильмы и передачи. В общем, жизнь пошла у нее своим чередом, пока однажды она не наняла одного молодого человека для ремонта дома... Затем приехал сын бабы Фаи, погостил и уехал. Но, доехав до Москвы, ему пришлось сразу же вернуться назад... По городу поползли слухи, что бабу Фаю убили. Когда я приехала к дому, то увидела много народа, а во дворе гроб. Я вошла во двор, в гробу лежала баба Фая, покрытая нашим черным платком. Лицо и руки были все изранены. Соседи рассказывали, что вечером она пошла к квартирантам смотреть телевизор, а дом оставила открытым, проветрить. Тот, кто ремонтировал ей дом, перелез через забор, затаился за дверью в доме, и когда она вошла, ударил ее по голове. Баба Фая потеряла сознание. Он привязал ее на полу к кровати, и долгое время истязал: колол ножницами и оголенным проводом от торшера бил током. Допрашивал, где она хранит свое золото, которого у нее не оказалось. Тогда ему пришлось бабу Фаю просто добить. Собрал какие-то юбки, кофточки... и пришел домой весь окровавленный. Жена и теща скрывать его не стали и вызвали милицию. На суде он утверждал, что хотел отомстить за Ленина. Но осудили его не как «народного мстителя»… – Бабу Фаю я помню очень хорошо, – вспоминает Раиса Фёдоровна, — моя свекровь с ней очень дружила, поэтому-то, наверное, в моей памяти что-то и сохранилось. Женщиной она была неординарной, не похожей на тех бабушек, что жили в нашем переулке. Она была всегда очень ухоженной, хорошо и со вкусом одевалась, но не скажешь, что богато. Очень следила за собой, чувствовалась в ней светская кровь. Была очень любознательна и знала всё про всех соседей, но держалась как-то обособленно. Знакомых у нее было очень много и буквально по всему городу. – Как сейчас помню бабу Фаю, постоянно стоявшую на улице, – поддержал наш разговор другой её сосед Ергали Сарымсаков, – у нас все её называли Капланиха, хотя фамилия у неё была, кажется, Полежаева. Каплан она была до замужества. Ну что я могу сказать? Действительно, она, скажем так, любила немного посплетничать, и если надо было что-то о ком-то узнать, то это к ней... Её никогда нельзя было увидеть нерасчесанной или неопрятно одетой. Стильная была женщина. Все соседи к ней относились по-разному, но баба Фая была доброй и мягкой женщиной... Давно уже нет ни НКВД, ни КГБ, но до сих пор люди того времени с каким-то неопределенным страхом перед прошлым оглядываются назад. И яркий тому пример – мой розыск соседей бабы Фаи: когда я стал расспрашивать одного из соседей, он вдруг встревожился и спросил: "А после вашей статьи к нам не придут из Комитета?" Я, честно говоря, даже опешил сначала, но после некоторого замешательства начал объяснять, что это далекое прошлое никоим образом на нем не отразится. Однако, несмотря на все мои доводы, он не только наотрез отказался говорить, но и попросил, чтобы я его даже не упоминал. Конечно, мне бы хотелось узнать что-то ещё о бабе Фае, но думаю, этот пример тоже довольно красноречив. Вы только представьте тот безмолвный страх перед репрессиями, который и сегодня ещё заставляет старшее поколение опасаться за свою жизнь!..
© Copyright: Дмитрий Вайсбеккер, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
