Рецензии на произведение «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена»
На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 5 по 1
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Рецензия на «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена» (Майкл Ефимов)
Excellent. In my view you managed extremely well to convey the feeling of the poem. Well done.
Елена Корнеева -Иогансон 09.07.2020 21:13 • Заявить о нарушении
Excellent. In my view you managed extremely well to convey the feeling of the poem. Well done.
Елена Корнеева -Иогансон 09.07.2020 21:13 • Заявить о нарушении
Рецензия на «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена» (Майкл Ефимов)
Майкл, здравствуйте!
Спешу поделиться впечатлениями, нахлынувшими после того, как я прослушал упомянутые Вами «Лекции по философии буддизма», прочитанные А.Пятигорским. Правда, я пока вместил в себя лишь две из них, но готов порассуждать об услышанном прямо сейчас, дабы не накапливать в голове чрезмерный массив материала, а также ещё потому, что и по следам первых двух лекций вполне есть что обсудить. Построить это своё послание я намереваюсь примерно следующим образом: сначала затрону наиболее важные места, касающиеся как самой лекции, так и буддизма, так и его философии, затем сосредоточусь на страдании, которое, возникнув во второй лекции, даёт ключ к пониманию дальнейшего движения мысли в этой связи, и в самом конце я постараюсь сверить всё это с собственными воззрениями на те же самые вещи. Очень надеюсь, что мне удастся придерживаться намеченного плана.
Итак, немного о способе изложения материала. Я, признаться, был приятно удивлён собственно формой донесения и фигурой лектора. Это большое удовольствие – слушать о чём угодно, когда оратор обладает недюжинным интеллектом и превосходно владеет вопросом. Моменты, затронутые им, действительно являются стержневыми для постижения буддистской философии. Уж не знаю, что там из всего этого вынесла присутствующая в аудитории публика, но в качестве пропедевтического курса подобное изложение стоит выше всяких похвал.
Теперь последовательно остановлюсь на местах, наиболее заинтересовавших меня, и в меру своих способностей прокомментирую их. Не скрою, было особенно приятно, что Пятигорский (далее АП) ещё в самом дебюте назвал глупостью бытующее ныне противопоставление западной и восточной философии – глупостью именно вследствие их неоднородности. Действительно, та же китайская философия отличается от индийской намного больше, чем от западной. А ведь мало кто из философов схватывает подобный нюанс. Также меня очень расположило к лектору сделанное им в первые же минуты заявление, будто всякая великая философия непременно воспринимается социумом как чуждая. Сразу же захотелось применить суждение к новоявленной предвыборной мантре «Единой России» о том, что большинство, дескать, не может ошибаться. И эту же истину, кстати, АП экстраполировал и на религию, заверив, что 90% человечества не понимает в исповедуемых религиях ни слова. Далее, подходя к описанию эпохи возникновения буддизма, он сообщил крайне важный для постижения самого процесса появления новых ценностей факт, что все интеллектуальные силы тогда были сосредоточены в отшельничестве. Ну и ещё запомнилось определение «понимания» как возможности правильной репродукции. Вот, пожалуй, и все занимательные тезисы из первой – вводной – лекции. Здесь, ради лучшего освещения того, что последует дальше, я бы ещё сказал пару слов о статусе собственно буддистских текстов, на которые АП будет дальше опираться, в его же системе координат. Так вот, в европейской философской традиции, как мы помним, условной единицей философствования является не что иное, но идея. В буддистской же – текст. То есть по сути своей буддизм представляет из себя пространство текстов, где смысл идеи оказывается уже несколько видоизменённым, так как идея здесь гораздо больше относится к интерпретации сказанного, чем самому сказанному. И это крайне важно для качественного присвоения буддистской философии. Примерно то же можно сказать и о личности: в европейской традиции личность абсолютна, в буддистской же – всего лишь позиционна. В строгом смысле слова, ничего не позиционного там вообще нет.
Теперь перехожу ко второй лекции. В ней разбирается причинность, свойственная для сансары, взаимообусловленное возникновение, а также вещи с этим связанные. Из которых страдание, фигурирующее в первой нидане той самой формулы Взаимообусловленного Возникновения (далее ВВ) – является крайне важным элементом, поскольку служит чем-то вроде точки отсчёта, с которой и начинается дальнейшее движение. О страдании Пятигорский дал сведения более чем исчерпывающие, как и о том, что это именно буддизм открыл для человека всю психологическую сложность такого феномена, как сознание. Разумеется, ведь страдание в буддизме есть не что-то отвлечённое, но именно страдание индивидуального сознания. Ниже я попытаюсь должным образом осветить страдание через дуализм эмпирического и не эмпирического, но пока, чтобы двигаться последовательно, сосредоточусь на важнейших формулировках АП. Итак, что же такое страдание? Пятигорский раскрывает смысл понятия. Страдание – это некое болевое состояние, возникающее вследствие либо отсутствия желаемого, либо исчезновения желаемого, либо присутствия нежелаемого и т. п. То есть речь идёт обо всём комплексе отрицательной психики, вытекающем из особенностей существования. К этому относится как привязанность, так и любовь, так и имманентная жажда продолжения, сохранения и распространения в пространстве и времени того, чем человек является в настоящий момент. Как хорошо замечено, на буддистском языке истина – это попросту факт. Однако там есть и ещё один нюанс: истина является по отношению к своему объекту непременно чем-то внешним, причём это место извне, откуда устанавливается сей факт, не должно содержать в себе объекта данной истины, то бишь это место должно быть свободно от каких бы то ни было признаков объекта. Иными словами, получается, что констатация факта страдания возможна исключительно из-за воображаемого периметра. И тут самое время ввернуть пару слов о вышеназванном дуализме. Так вот, из того понимания, которое фигурирует во всем известной «Бенаресской проповеди» вытекает очень интересный философский вывод о том, что на самом деле существует два вида страдания: первое – это то, которое мы испытываем, то есть психическое состояние, или страдание в эмпирическом смысле слова; и второе – некий универсальный признак феноменального мира, различаемый из мира не феноменального. Собственно, из этого вывода и вытекает дуализм эмпирического и не-эмпирического. Подобный дуализм и подводит нас к тому, что мир эмпирического страдания виден только из мира не эмпирического. Таким образом, истина о сансаре из нирваны абсолютна лишь в отношении сансары. И на основании этого дуализма, вытекающего из контекста «Четырёх благородных истин о страдании», АП выводит, что в буддизме не может быть познания ЧЕГО-ТО в качестве страдания, но возможна лишь фиксация познания на объекте, который мы познаём как страдающий. Разумеется, в качестве объектов здесь выступают одушевлённые существа, то есть существа, обладающие сознанием, которое и становится, стало быть, главным признаком одушевлённости. Выходит, что справедливо суждение, что страдание – это, в первую очередь, сознание, причём при перестановке мест данное суждение перестаёт быть истинным.
С объектом страдания вроде разобрались. Тут у меня никаких вопросов не возникло, вернее они, конечно, возникли, но отнюдь не эпистемологические. С эпистемологией пока всё в полном порядке. Далее переходим к причинности. Ссылаясь на сказанное во «Второй благородной истине о возникновении страдания», АП выводит, что, с позиции причины, страдание возникает от привязанности, жажды и пр. Которые, в свою очередь, возникают из... И тут самое время огласить формулу из двенадцати нидан, фигурирующую в тексте о Взаимообусловленном Возникновении. Но перед этим нужно обязательно сказать пару слов о собственно термине «возникновение», который в буддистской философии представляет из себя некий универсальный предикат феноменального мира, свойственный любому из феноменов. То бишь возникновение – одно из непременных свойств, почти синонимичное самому субъекту. Нижеприведённая формула – это что-то типа алгоритма возникновений. Итак, вот эти двенадцать нидан:
1. Страдание обусловлено старостью и смертью;
2. Старость и смерть обусловлены рождением;
3. Рождение обусловлено (прежним) существованием;
4. Существование (прежнее) обусловлено привязанностью;
5. Привязанность обусловлена желанием;
6. Желание обусловлено чувствованием;
7. Чувствование обусловлено контактом (с объектами);
8. Контакт обусловлен шестью сферами (пять чувств + ум);
9. Шесть сфер обусловлены «именем-формой», то есть синтезом осознающего и телесного, что соответствует живому существу;
10. «Имя-форма» обусловлена сознанием;
11. Сознание обусловлено энергиями связи;
12. Энергии связи обусловлены неведением.
Держа в голове то, что единицей философствования в буддистской философии является текст, нетрудно заключить, что под неведением в данном случае подразумевается именно неведение текста ВВ. И Пятигорский подводит к чисто буддистскому выводу о том, что знающий об истинной причине страдания уже выпадает из страдальческого мира, равно как и из мира возникновения, причинности и обусловленности. А значит, подобное знание соответствует нирване. И ещё из всего этого нетрудно заключить, что без мира страдания не могло бы быть и соответствующего знания о нём. Выходит, миры сансары и нирваны сопряжены как раз текстом ВВ, где сансара постигается исключительно посредством выплесков в неё нирванического знания, из чего вытекает, что весь мир возникновения суть лишь иллюзия, спроецированная из нирваны, находящейся вовне. Прежде чем закончить изложение своего присвоения содержимого этих первых двух лекций, бегло проясню ещё два момента. Под связями, упомянутыми в последних ниданах формулы, подразумеваются те самые санскары, которые представляют из себя действия, связывающие между собой различные возникновения. И ещё: если присмотреться, то можно заметить, что ниданы с четвёртой по восьмую – это территория психического. А различия в психическом и будут, в конце концов, обусловливать различия в индивидуальных существованиях.
Максим Седунов 17.08.2016 22:36 • Заявить о нарушении
Майкл, здравствуйте!
Спешу поделиться впечатлениями, нахлынувшими после того, как я прослушал упомянутые Вами «Лекции по философии буддизма», прочитанные А.Пятигорским. Правда, я пока вместил в себя лишь две из них, но готов порассуждать об услышанном прямо сейчас, дабы не накапливать в голове чрезмерный массив материала, а также ещё потому, что и по следам первых двух лекций вполне есть что обсудить. Построить это своё послание я намереваюсь примерно следующим образом: сначала затрону наиболее важные места, касающиеся как самой лекции, так и буддизма, так и его философии, затем сосредоточусь на страдании, которое, возникнув во второй лекции, даёт ключ к пониманию дальнейшего движения мысли в этой связи, и в самом конце я постараюсь сверить всё это с собственными воззрениями на те же самые вещи. Очень надеюсь, что мне удастся придерживаться намеченного плана.
Итак, немного о способе изложения материала. Я, признаться, был приятно удивлён собственно формой донесения и фигурой лектора. Это большое удовольствие – слушать о чём угодно, когда оратор обладает недюжинным интеллектом и превосходно владеет вопросом. Моменты, затронутые им, действительно являются стержневыми для постижения буддистской философии. Уж не знаю, что там из всего этого вынесла присутствующая в аудитории публика, но в качестве пропедевтического курса подобное изложение стоит выше всяких похвал.
Теперь последовательно остановлюсь на местах, наиболее заинтересовавших меня, и в меру своих способностей прокомментирую их. Не скрою, было особенно приятно, что Пятигорский (далее АП) ещё в самом дебюте назвал глупостью бытующее ныне противопоставление западной и восточной философии – глупостью именно вследствие их неоднородности. Действительно, та же китайская философия отличается от индийской намного больше, чем от западной. А ведь мало кто из философов схватывает подобный нюанс. Также меня очень расположило к лектору сделанное им в первые же минуты заявление, будто всякая великая философия непременно воспринимается социумом как чуждая. Сразу же захотелось применить суждение к новоявленной предвыборной мантре «Единой России» о том, что большинство, дескать, не может ошибаться. И эту же истину, кстати, АП экстраполировал и на религию, заверив, что 90% человечества не понимает в исповедуемых религиях ни слова. Далее, подходя к описанию эпохи возникновения буддизма, он сообщил крайне важный для постижения самого процесса появления новых ценностей факт, что все интеллектуальные силы тогда были сосредоточены в отшельничестве. Ну и ещё запомнилось определение «понимания» как возможности правильной репродукции. Вот, пожалуй, и все занимательные тезисы из первой – вводной – лекции. Здесь, ради лучшего освещения того, что последует дальше, я бы ещё сказал пару слов о статусе собственно буддистских текстов, на которые АП будет дальше опираться, в его же системе координат. Так вот, в европейской философской традиции, как мы помним, условной единицей философствования является не что иное, но идея. В буддистской же – текст. То есть по сути своей буддизм представляет из себя пространство текстов, где смысл идеи оказывается уже несколько видоизменённым, так как идея здесь гораздо больше относится к интерпретации сказанного, чем самому сказанному. И это крайне важно для качественного присвоения буддистской философии. Примерно то же можно сказать и о личности: в европейской традиции личность абсолютна, в буддистской же – всего лишь позиционна. В строгом смысле слова, ничего не позиционного там вообще нет.
Теперь перехожу ко второй лекции. В ней разбирается причинность, свойственная для сансары, взаимообусловленное возникновение, а также вещи с этим связанные. Из которых страдание, фигурирующее в первой нидане той самой формулы Взаимообусловленного Возникновения (далее ВВ) – является крайне важным элементом, поскольку служит чем-то вроде точки отсчёта, с которой и начинается дальнейшее движение. О страдании Пятигорский дал сведения более чем исчерпывающие, как и о том, что это именно буддизм открыл для человека всю психологическую сложность такого феномена, как сознание. Разумеется, ведь страдание в буддизме есть не что-то отвлечённое, но именно страдание индивидуального сознания. Ниже я попытаюсь должным образом осветить страдание через дуализм эмпирического и не эмпирического, но пока, чтобы двигаться последовательно, сосредоточусь на важнейших формулировках АП. Итак, что же такое страдание? Пятигорский раскрывает смысл понятия. Страдание – это некое болевое состояние, возникающее вследствие либо отсутствия желаемого, либо исчезновения желаемого, либо присутствия нежелаемого и т. п. То есть речь идёт обо всём комплексе отрицательной психики, вытекающем из особенностей существования. К этому относится как привязанность, так и любовь, так и имманентная жажда продолжения, сохранения и распространения в пространстве и времени того, чем человек является в настоящий момент. Как хорошо замечено, на буддистском языке истина – это попросту факт. Однако там есть и ещё один нюанс: истина является по отношению к своему объекту непременно чем-то внешним, причём это место извне, откуда устанавливается сей факт, не должно содержать в себе объекта данной истины, то бишь это место должно быть свободно от каких бы то ни было признаков объекта. Иными словами, получается, что констатация факта страдания возможна исключительно из-за воображаемого периметра. И тут самое время ввернуть пару слов о вышеназванном дуализме. Так вот, из того понимания, которое фигурирует во всем известной «Бенаресской проповеди» вытекает очень интересный философский вывод о том, что на самом деле существует два вида страдания: первое – это то, которое мы испытываем, то есть психическое состояние, или страдание в эмпирическом смысле слова; и второе – некий универсальный признак феноменального мира, различаемый из мира не феноменального. Собственно, из этого вывода и вытекает дуализм эмпирического и не-эмпирического. Подобный дуализм и подводит нас к тому, что мир эмпирического страдания виден только из мира не эмпирического. Таким образом, истина о сансаре из нирваны абсолютна лишь в отношении сансары. И на основании этого дуализма, вытекающего из контекста «Четырёх благородных истин о страдании», АП выводит, что в буддизме не может быть познания ЧЕГО-ТО в качестве страдания, но возможна лишь фиксация познания на объекте, который мы познаём как страдающий. Разумеется, в качестве объектов здесь выступают одушевлённые существа, то есть существа, обладающие сознанием, которое и становится, стало быть, главным признаком одушевлённости. Выходит, что справедливо суждение, что страдание – это, в первую очередь, сознание, причём при перестановке мест данное суждение перестаёт быть истинным.
С объектом страдания вроде разобрались. Тут у меня никаких вопросов не возникло, вернее они, конечно, возникли, но отнюдь не эпистемологические. С эпистемологией пока всё в полном порядке. Далее переходим к причинности. Ссылаясь на сказанное во «Второй благородной истине о возникновении страдания», АП выводит, что, с позиции причины, страдание возникает от привязанности, жажды и пр. Которые, в свою очередь, возникают из... И тут самое время огласить формулу из двенадцати нидан, фигурирующую в тексте о Взаимообусловленном Возникновении. Но перед этим нужно обязательно сказать пару слов о собственно термине «возникновение», который в буддистской философии представляет из себя некий универсальный предикат феноменального мира, свойственный любому из феноменов. То бишь возникновение – одно из непременных свойств, почти синонимичное самому субъекту. Нижеприведённая формула – это что-то типа алгоритма возникновений. Итак, вот эти двенадцать нидан:
1. Страдание обусловлено старостью и смертью;
2. Старость и смерть обусловлены рождением;
3. Рождение обусловлено (прежним) существованием;
4. Существование (прежнее) обусловлено привязанностью;
5. Привязанность обусловлена желанием;
6. Желание обусловлено чувствованием;
7. Чувствование обусловлено контактом (с объектами);
8. Контакт обусловлен шестью сферами (пять чувств + ум);
9. Шесть сфер обусловлены «именем-формой», то есть синтезом осознающего и телесного, что соответствует живому существу;
10. «Имя-форма» обусловлена сознанием;
11. Сознание обусловлено энергиями связи;
12. Энергии связи обусловлены неведением.
Держа в голове то, что единицей философствования в буддистской философии является текст, нетрудно заключить, что под неведением в данном случае подразумевается именно неведение текста ВВ. И Пятигорский подводит к чисто буддистскому выводу о том, что знающий об истинной причине страдания уже выпадает из страдальческого мира, равно как и из мира возникновения, причинности и обусловленности. А значит, подобное знание соответствует нирване. И ещё из всего этого нетрудно заключить, что без мира страдания не могло бы быть и соответствующего знания о нём. Выходит, миры сансары и нирваны сопряжены как раз текстом ВВ, где сансара постигается исключительно посредством выплесков в неё нирванического знания, из чего вытекает, что весь мир возникновения суть лишь иллюзия, спроецированная из нирваны, находящейся вовне. Прежде чем закончить изложение своего присвоения содержимого этих первых двух лекций, бегло проясню ещё два момента. Под связями, упомянутыми в последних ниданах формулы, подразумеваются те самые санскары, которые представляют из себя действия, связывающие между собой различные возникновения. И ещё: если присмотреться, то можно заметить, что ниданы с четвёртой по восьмую – это территория психического. А различия в психическом и будут, в конце концов, обусловливать различия в индивидуальных существованиях.
Максим Седунов 17.08.2016 22:36 • Заявить о нарушении
Всё, кажется, ничего из главного я не упустил. Если Вы, Майкл, обнаружите где-то изъян в моей переработке материала, то, пожалуйста, дайте знать. Просто в следующих лекциях, очевидно, тема будет углубляться и расширяться, поэтому мне бы очень хотелось продолжать свои слушания без какого-либо неверного истолкования в качестве предпосылки.
Теперь, когда дискурс буддистской философии – особенно применимо к страданию и пути освобождения от него – остался позади, я попытаюсь как-то соотнести всё сказанное с собственными воззрениями на предмет, в первую очередь на страдание. Сделать это мне будет совсем не трудно, ведь моё понимание религиозного Вам давно известно. Конечно, мне вряд ли удастся удержаться исключительно внутри философского поля, однако я попытаюсь не прибегать ни к оккультизму, ни к эффектному вознесению рук к небесам. Буду объяснять свою позицию относительно страдания спокойно и максимально доходчиво. Во-первых, не лишним было бы отметить, что буддизм, как и сам Сиддхартха Гаутама, начал своё движение не с пустого места, но из индуистской религиозной традиции, каковая есть чистой воды язычество, где цепь перерождений постулируется изначально. Но к божественному вообще сам Будда, если помните, относился крайне неопределённо и на те же вопросы, заданные Шарнгаравой, он отвечал очень уклончиво, что, дескать, да, в мире принято полагать, что боги существуют. Однако спасённый, то есть добившийся упразднения всяческого существования, в его иерархии ставился гораздо выше, чем боги. Также для буддизма, несмотря на «открытие» им сознания, тем не менее характерно совершенно уникальное устранение каких бы то ни было метафизических проблем. По сути, теория там настолько умалена перед практикой, что это сродни полнейшей концептуальной индифферентности. Вы, наверное, помните слова АП о том, что ученики зачастую ловили Будду на постоянных противоречиях, однако тот не обращал на это особого внимания, довольствуясь нравственным воздействием и благотворным влиянием. Поэтому мне нелегко будет оппонировать буддистскому взгляду на страдание, учитывая подвижность задействованных категорий. Но всё же позволю себе заметить, что существование единого Бога, а также рассмотрение временности как арены, где всё решается РАЗ И НАВСЕГДА, лично я считаю предпосылкой ничуть не более фантастической, чем та же бесконечная череда перерождений, свойственная, с точки зрения буддизма, естественному порядку вещей. Но это так, к слову, чтобы хоть как-то оправдать сказанное далее. Значит, что же у нас получается? Буддизм рассматривает страдание как нечто абсолютно чуждое человеческому существу, и вся его система взглядов, по сути, сводится как раз к преодолению страдания путём выхода индивида из рамок существования. В Дхаммападе совершенно недвусмысленно говорится: «Из радости рождается страдание, из радости рождается страх. Кто избавился от радости, для того нет страдания; откуда явится у него страх? Из любви рождается страдание, из любви рождается страх. Кто освободился от любви, для того нет страдания; откуда явится у него страх?» Христианство же (как Вы понимаете, Майкл, я собираюсь оппонировать именно оттуда), наоборот, провозглашает в качестве своей основной цели именно возвышение человека через страдание. Причём под страданием христианство подразумевает некий общий знаменатель, ничего общего не имеющий с неудачей, приходящей извне. С точки зрения христианской религиозности, страдание тоже рассматривается как нечто сущностное, как неотъемлемая часть человеческой экзистенции – и в этом они с буддизмом схожи, – однако рецепт здесь выписывается прямо противоположный. АП иронизировал по этому поводу, тем не менее глубинное погружение в религиозное обязательно подведёт к черте, пребывание за которой непременно позволит человеку постичь самое страдание и существовать в нём таким образом, чтобы рефлексия действовала по направлению к нему, а не наоборот, как в ситуации с буддизмом. Выражаясь фигурально, и христианство, и буддизм – это две концепции, предлагающие два различных пути выхода из примерно совпадающего духовного испытания, когда нечто более высокое пытается напугать индивида и оставить/вернуть его в исходное положение. Буддизм предлагает в качестве средства более высокую степень абстрагирования, христианство – более высокую степень страдания, где, двигаясь вперёд, нужно пройти до конца. Как и буддизм, христианство понимает, что страдание вытекает из невозможности человека изменить себя и установленный порядок вещей, отчего он вынужден как бы выворачивать себя наизнанку, однако подобное выворачивание рассматривается христианством не как изъян, который нужно устранить, но как единственное достойное выражение экзистенциального пафоса, где признаком истинного страдания как раз и будет считаться его непрерывное продолжение. Пресловутое вечное блаженство, о котором я часто упоминал, имеет ведь аналогию и в буддизме. Имя этой аналогии – нирвана. Ибо и то и другое суть лишь термины, обозначающие абсолютную цель для буддиста и для христианина. Ведь даже тот факт, что человек верно наметил направление к своей абсолютной цели, и в буддизме, и в христианстве определяется одинаково – по его готовности отказаться от всего ради этой цели. То есть именно готовность отказаться ОТ ВСЕГО послужит признаком того, что мы имеем дело с абсолютной целью, а не с каким-то суррогатом. Но дальнейший выбор позиции, которую должен занять и в которой должен оставаться субъект, стремящийся к этой цели, в буддизме и в христианстве будут в корне разниться. Ибо в первом случае эта позиция предусматривает постепенный уход от страдания, а во втором – его углубление и усугубление. Таково, если вкратце, сходство и различие рассматриваемых подходов.
Ладно, Майкл, на сегодня, полагаю, вполне достаточно. Буду рад любым дополнениям и уточнениям с Вашей стороны.
С уважением,
Максим Седунов 17.08.2016 22:42 Заявить о нарушении
Теперь, когда дискурс буддистской философии – особенно применимо к страданию и пути освобождения от него – остался позади, я попытаюсь как-то соотнести всё сказанное с собственными воззрениями на предмет, в первую очередь на страдание. Сделать это мне будет совсем не трудно, ведь моё понимание религиозного Вам давно известно. Конечно, мне вряд ли удастся удержаться исключительно внутри философского поля, однако я попытаюсь не прибегать ни к оккультизму, ни к эффектному вознесению рук к небесам. Буду объяснять свою позицию относительно страдания спокойно и максимально доходчиво. Во-первых, не лишним было бы отметить, что буддизм, как и сам Сиддхартха Гаутама, начал своё движение не с пустого места, но из индуистской религиозной традиции, каковая есть чистой воды язычество, где цепь перерождений постулируется изначально. Но к божественному вообще сам Будда, если помните, относился крайне неопределённо и на те же вопросы, заданные Шарнгаравой, он отвечал очень уклончиво, что, дескать, да, в мире принято полагать, что боги существуют. Однако спасённый, то есть добившийся упразднения всяческого существования, в его иерархии ставился гораздо выше, чем боги. Также для буддизма, несмотря на «открытие» им сознания, тем не менее характерно совершенно уникальное устранение каких бы то ни было метафизических проблем. По сути, теория там настолько умалена перед практикой, что это сродни полнейшей концептуальной индифферентности. Вы, наверное, помните слова АП о том, что ученики зачастую ловили Будду на постоянных противоречиях, однако тот не обращал на это особого внимания, довольствуясь нравственным воздействием и благотворным влиянием. Поэтому мне нелегко будет оппонировать буддистскому взгляду на страдание, учитывая подвижность задействованных категорий. Но всё же позволю себе заметить, что существование единого Бога, а также рассмотрение временности как арены, где всё решается РАЗ И НАВСЕГДА, лично я считаю предпосылкой ничуть не более фантастической, чем та же бесконечная череда перерождений, свойственная, с точки зрения буддизма, естественному порядку вещей. Но это так, к слову, чтобы хоть как-то оправдать сказанное далее. Значит, что же у нас получается? Буддизм рассматривает страдание как нечто абсолютно чуждое человеческому существу, и вся его система взглядов, по сути, сводится как раз к преодолению страдания путём выхода индивида из рамок существования. В Дхаммападе совершенно недвусмысленно говорится: «Из радости рождается страдание, из радости рождается страх. Кто избавился от радости, для того нет страдания; откуда явится у него страх? Из любви рождается страдание, из любви рождается страх. Кто освободился от любви, для того нет страдания; откуда явится у него страх?» Христианство же (как Вы понимаете, Майкл, я собираюсь оппонировать именно оттуда), наоборот, провозглашает в качестве своей основной цели именно возвышение человека через страдание. Причём под страданием христианство подразумевает некий общий знаменатель, ничего общего не имеющий с неудачей, приходящей извне. С точки зрения христианской религиозности, страдание тоже рассматривается как нечто сущностное, как неотъемлемая часть человеческой экзистенции – и в этом они с буддизмом схожи, – однако рецепт здесь выписывается прямо противоположный. АП иронизировал по этому поводу, тем не менее глубинное погружение в религиозное обязательно подведёт к черте, пребывание за которой непременно позволит человеку постичь самое страдание и существовать в нём таким образом, чтобы рефлексия действовала по направлению к нему, а не наоборот, как в ситуации с буддизмом. Выражаясь фигурально, и христианство, и буддизм – это две концепции, предлагающие два различных пути выхода из примерно совпадающего духовного испытания, когда нечто более высокое пытается напугать индивида и оставить/вернуть его в исходное положение. Буддизм предлагает в качестве средства более высокую степень абстрагирования, христианство – более высокую степень страдания, где, двигаясь вперёд, нужно пройти до конца. Как и буддизм, христианство понимает, что страдание вытекает из невозможности человека изменить себя и установленный порядок вещей, отчего он вынужден как бы выворачивать себя наизнанку, однако подобное выворачивание рассматривается христианством не как изъян, который нужно устранить, но как единственное достойное выражение экзистенциального пафоса, где признаком истинного страдания как раз и будет считаться его непрерывное продолжение. Пресловутое вечное блаженство, о котором я часто упоминал, имеет ведь аналогию и в буддизме. Имя этой аналогии – нирвана. Ибо и то и другое суть лишь термины, обозначающие абсолютную цель для буддиста и для христианина. Ведь даже тот факт, что человек верно наметил направление к своей абсолютной цели, и в буддизме, и в христианстве определяется одинаково – по его готовности отказаться от всего ради этой цели. То есть именно готовность отказаться ОТ ВСЕГО послужит признаком того, что мы имеем дело с абсолютной целью, а не с каким-то суррогатом. Но дальнейший выбор позиции, которую должен занять и в которой должен оставаться субъект, стремящийся к этой цели, в буддизме и в христианстве будут в корне разниться. Ибо в первом случае эта позиция предусматривает постепенный уход от страдания, а во втором – его углубление и усугубление. Таково, если вкратце, сходство и различие рассматриваемых подходов.
Ладно, Майкл, на сегодня, полагаю, вполне достаточно. Буду рад любым дополнениям и уточнениям с Вашей стороны.
С уважением,
Максим Седунов 17.08.2016 22:42 Заявить о нарушении
Рецензия на «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена» (Майкл Ефимов)
Здоровья, счастья, творчества. С Наступающим Годом И Рождеством!
Кстати, а ты на Рождественской службе бываешь?
Игорь Гонохов 31.12.2014 16:27 • Заявить о нарушении
Здоровья, счастья, творчества. С Наступающим Годом И Рождеством!
Кстати, а ты на Рождественской службе бываешь?
Игорь Гонохов 31.12.2014 16:27 • Заявить о нарушении
Спасибо, Игорь! Надеюсь, Фортуна и к тебе будет милостива. На службах я не бываю, ибо не принадлежу ни к одной из религиозных вер, полагаясь на свои собственные силы.
Майкл Ефимов 31.12.2014 16:48 Заявить о нарушении
Майкл Ефимов 31.12.2014 16:48 Заявить о нарушении
Рецензия на «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена» (Майкл Ефимов)
Вниз головой - уже очень похоже на отражение живого.
Барабаш Ольга Каневская 02.12.2014 09:54 • Заявить о нарушении
Вниз головой - уже очень похоже на отражение живого.
Барабаш Ольга Каневская 02.12.2014 09:54 • Заявить о нарушении
Рецензия на «EYES LOOK INTO THE WELL перевод из У. Х. Одена» (Майкл Ефимов)
Интересно наблюдать за тем, как по-разному можно переводить. Загорелся тоже попробовать, но поближе к оригинаду. Размером из-за разной смысловой плотности языков пришлось пожертвовать:)
Глаза в поток обращены устало,
И льются слёзы, горьки и чисты;
Поверженная в прах, твердыня пала
С безмолвной и холодной высоты.
Зарытая ворами на погосте
Под камнем полночи любовь мертва;
Ограбленному сердцу снятся кости,
Мольба зловеще шепчет, как листва.
Лицом в ручье судьбою позабытый,
И некому ответить, почему
Один солдат лежит – в бою добытый
Трофей не нужный больше никому.
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 10:10 • Заявить о нарушении
Интересно наблюдать за тем, как по-разному можно переводить. Загорелся тоже попробовать, но поближе к оригинаду. Размером из-за разной смысловой плотности языков пришлось пожертвовать:)
Глаза в поток обращены устало,
И льются слёзы, горьки и чисты;
Поверженная в прах, твердыня пала
С безмолвной и холодной высоты.
Зарытая ворами на погосте
Под камнем полночи любовь мертва;
Ограбленному сердцу снятся кости,
Мольба зловеще шепчет, как листва.
Лицом в ручье судьбою позабытый,
И некому ответить, почему
Один солдат лежит – в бою добытый
Трофей не нужный больше никому.
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 10:10 • Заявить о нарушении
Спасибо, Алексей! Из-за этого стишка такие баталии разгорелись, Вы бы только знали. Честно говоря, я не очень-то понял, что сам Оден хотел сказать - начало его стишка не соответствует по смыслу финалу: то кто-то слёзы льет, а потом уже мертвым лежит. Я вот тоже загорелся было, а и не стоило дело того. Надеюсь, никто не будет мой опус рецензировать)
С уважением,
Майкл Ефимов 30.11.2014 16:25 Заявить о нарушении
С уважением,
Майкл Ефимов 30.11.2014 16:25 Заявить о нарушении
Страсти как-то мимо меня прошли, я просто увидел у Вас два варианта перевода. По поводу стиха у меня особых вопросов не возникло, поскольку ниоткуда не следует, что солдат в финале убитый лежит. Просто использованный и выброшенный. Пожалуй, только мольба сердца о кости немного смутила, но я допускаю какую-нибудь идиоматику, поскольку английский знаю плохо:)
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 20:01 Заявить о нарушении
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 20:01 Заявить о нарушении
Просто вот так и лежит? Головой в ручье? Впрочем, не важно. Страсти по Одену можно почитать, заглянув в моих избранных авторов - М. Седунов
С уважением,
Майкл Ефимов 30.11.2014 20:06 Заявить о нарушении
С уважением,
Майкл Ефимов 30.11.2014 20:06 Заявить о нарушении
Ясно, всё у меня сложилось - перевод Максима я видел (он, как и Вы, у меня тоже в избранных:), просто не читал рецензии...
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 21:35 Заявить о нарушении
Алексей Орехов-Старший 30.11.2014 21:35 Заявить о нарушении