Уроки Графа

Дождь стучал по стеклам старой квартиры, заливая огни ночного города размытыми светляками. Внутри было тепло и уютно, но разговор давно перестал быть таковым.

— Он научил меня главному, — с жаром говорил Алекс, меряя шагами комнату. — Верить в себя. «Жди и надейся» — это не для слабых. Это девиз титана, который уверен в своих силах. Он не просто мстил. Он вершил высшую справедливость!

Сергей сидел в кресле, внимательно следя за другом. На столе между ними лежал потрёпанный экземпляр «Графа Монте-Кристо», словно незримый собеседник.

— Высшую? — переспросил Сергей тихо. — Помнишь сцену, когда он осознаёт, что из-за его мести погиб невинный ребёнок, сын Вильфора?

— Да, — задумчиво ответил друг. — Эта «высшая справедливость» в тот момент выглядела для него как чудовищная ошибка.

— Ошибка? — удивился Сергей. — В кино такого эпизода нет.

— В книге есть важный момент, который почти всегда пропускают в фильмах, — объяснил Сергей. — Жена Вильфора, отчаявшись и желая отомстить мужу, кончает с собой. Но перед этим она отравляет их маленького сына, Эдуарда, совершенно невинного мальчика. Граф не планировал его гибели, он стал «сопутствующим ущербом» слепой ярости мщения. И Монте-Кристо, увидев тело ребёнка, понимает, что зашёл слишком далеко. Он стал не судьёй, а палачом для невиновных.


— Так они все были чудовища! — вспыхнул Алекс. — Предатели! Они сломали ему жизнь. Он был невиновен! Его вырвали из объятий невесты и швырнули в ад на четырнадцать лет. А ты про какого-то ребёнка...

— Я про то, что твой «титан» в тот момент сам чуть не сошёл с ума от ужаса. Потому что столкнулся с последствиями. Месть — это кислотный напиток. Ты пьёшь его, чтобы отравить врага, но сам сгораешь изнутри. Дантес в конце — это счастливый человек? Нет. Это пустая оболочка, которая выполнила свою миссию и осталась ни с чем.

Алекс тяжело вздохнул и сел на диван.

— Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, что значит «вера смерти вопреки». Он в камере мог сдохнуть. Сгнить. Сойти с ума. А что сделал? Нашёл учителя. Учил языки, химию, экономику, фехтование. Он превратил тюрьму в университет! Он не опустил руки! Вот чему он учит. Не полагаться на случай, не ждать милости от судьбы. А самому выковать себя заново, как меч.

— Вот это да, — кивнул Сергей. — Учиться этому действительно стоит. Но восхищаешься ты не этим, а тем, куда он направил свою силу. На разрушение. Это и есть роковое заблуждение.
Он взял книгу со стола и медленно перелистнул несколько страниц.


— Представь, что было бы, если бы он, став всемогущим графом, не стал мстить, а  использовал свои знания и богатство, чтобы творить добро. Спасать людей, строить больницы, как он в итоге и сделал для Морреля. Он бы стал святым. А стал... кем? Судьёй-палачом, который едва не перешёл черту.

— Он и был Судьёй! — воскликнул Алекс. — Когда закон безмолвствует, справедливость приходится вершить своими руками.

— И где предел этой «справедливости»? — парировал Сергей. — Дантес был сломлен тюрьмой. А потом он сломал других. Получается, он перенял методы своих палачей? Он стал таким же, как они? Сильным, да, но безжалостным.

В комнате повисло молчание. Дождь за окном стих, превратившись в редкие капли.

— Я не оправдываю его методы, —  более спокойно сказал Алекс. — Я восхищаюсь силой. Тем, что он не сдался. А месть... она была его топливом. Без неё он бы не выжил там, в каменном мешке. Это была его «вера».

— Возможно, — согласился Сергей. — Но самая большая трагедия Дантеса не в тюрьме. Она в том, что, выйдя на свободу, он так и не смог по-настоящему освободиться от своего прошлого. Он отомстил за Эдмона Дантеса, но убил его окончательно, чтобы дать жизнь Графу.
 Для него истинное «возрождение» началось, когда он отпустил Максимилиана и Валентину. Он понял, что «надеяться» важнее, чем карать.

Алекс смотрел в окно на прояснившееся небо.

— Знаешь, а ведь мы оба по-своему правы, — произнёс он задумчиво. — Ты видишь в книге предостережение. А я — инструкцию по выживанию. Может, в этом и есть гениальность романа? Он как зеркало. Каждый видит то, что ему нужно. Одному — силу, чтобы подняться. Другому — мудрость, чтобы не заблудиться на вершине.

Сергей улыбнулся.

— Да. Главное — не путать инструмент выживания с целью жизни. Сила Дантеса — великолепна. Его месть — ужасна. И самое важное — это уметь их разделять.

Он положил книгу обратно на стол. Спор был исчерпан. Урок Графа Монте-Кристо, как и почти двести лет назад, продолжал учить людей самому главному — понимать самих себя.