К чёрту!

Т.

      Не можете служить Богу и маммоне
                Мф.6:24, Лук.16:13 


Мальчику с луком я свернул шею,
Аки цыплёнку.
Ощипал его перья
И бросил в канаву.
Он стрелы свои отказался извлечь...
Волноваться не нужно -
Эта падла бессмертна.
Воскреснет.

Бог христианского мира не слышит.
К чёрту Его!

Голоса Пиерид мне теперь безразличны.
Ведь от песен моих,
Воспевающих самую лучшую деву,
Проку нет никакого.
«Ступайте прочь, Камены, прочь, хоть мне милы
Всегда вы были прежде»*.

В отличие от Марона, я не имею сомнений*.
Но что с того, что никто не сравнится
С Татьяной ни мудростью, ни красотою?
«Да что тол­ку мне в этом изве­стье?»*
К чёрту Любовь!

«Прощай, моих всех дум дума».

К чёрту Искусство и Красоту.
Буду Узуре* служить!
(Ибо пространство кончается счётчиком).
Или, как Мильтон сказал бы -
Маммону.

Someone might say:
- For whom the bell tolls?
- It tolls for me today*.

Моритуро 07.12.2025

На картинке: Поклонение Мамоне - Эвелин де Морган (англ. Evelyn De Morgan; 30 августа 1855 — 2 мая 1919) — британская художница, последовательница прерафаэлитов.

Мамона (также маммона; лат. mammona) — слово, используемое в Евангелиях (личностно — Мф. 6:24, Лк. 16:13, безлично — Лк. 16:9, Лк. 16:11) и в раввинистической литературе (Мишна Авот 2,12) в значении «имение, богатство, блага земные». В Новом Завете «мамона» служит олицетворением богатства, от служения которому предостерегаются верующие: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24, Лук. 16:13). Также демон, олицетворяющий богатство, алчность и стяжательство.

* Из Вергилия:
«Лидия»
… С нею сравниться
Может ли кто красотой и мудростью?

* в кавычках - вставки из "Смеси стихов" Вергилия (или не его?)

* Узура — центральное мировоззренческое понятие и ключевой поэтический образ Эзры Паунда. Это определение, данное Паундом всему материальному, стяжательскому, конформистскому, обывательскому миру — тому, что прикрывается «логикой» рынка, прогресса, цивилизации и славит успех и моду.

Узура для Паунда стала воплощением всего низменного и материального, а его поэма «Кантос» построена как последовательная критика этого господствующего мирового порядка.

* - По ком звонит колокол? - ты можешь всё-таки сказать.
 - Сегодня он звонит по мне.

Из проповеди Джона Донна: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе»

Для любознательных и ленивых:

* Пиериды бросили вызов Музам в песенном состязании. Соревнование проходило на Парнасе, куда судить были приглашены лучшие знатоки музыки. Когда пели Пиериды, всё вокруг погружалось во мрак, и никто не слушал их хора.
Когда запели Музы, замерло небо, звёзды, море и реки. Победили Музы.
 За то, что Пиериды, будучи смертными, вступили в спор с богинями, Музы изменили их внешность и превратили в девять птиц. Смертные называют их чомгой, вертишейкой, кенхридой, зеленушкой, щеглом, уткой, зелёным дятлом и драконтидой.

Миф о состязании Пиеридов с Музами описан в «Метаморфозах» Овидия. Этот Миф объясняет происхождение распространённого эпитета Муз — Пиериды. Сами музы иногда также называют их этим именем.


Камены (Camenae, древняя форма casmenae) — древнеиталийские божества, обитавшие в источниках, родниках и ручьях у храма Весты. Богини источников и покровительницы рожениц, а также искусств.

В роли божеств колодцев и фонтанов аналогичны древнегреческим кренаям.

Каменам была посвящена роща у Рима. Там находился источник, доступ к которому (на одном из этапов существования культа) имели только весталки.

В число камен входят:

Кармента — в честь её проводился праздник Карменталии (Carmentalia), в котором главным образом участвовали женщины. О связи камен с источниками говорит то, что в этот праздник проводился особый ритуал наполнения сосудов весталками, водой из почитаемого источника.
Антеворта (ведающая о будущем) — спутница (иногда сестра) Карменты. Отвечала за предсказания будущего. Известна также, как Поррима. В астрономии эти имена иногда носит звезда Гамма Девы.
Постворта (ведающая о прошлом) отвечала за прошлое. Известна также под именем Прорса. У древних римлян существовало поверье, что при обычном рождении ребенка (головой вперед) присутствовала Поррима, а если ребенок рождался ногами вперёд, то Прорса.
Эгерия — нимфа воды, прорицательница. Роща, где с ней встречался её супруг Нума Помпилий, была позже посвящена каменам. В роще находился источник, в который согласно мифу превратилась Эгерия (или сама, растаяв в слезах, или волею Дианы). Когда этот источник облагородили и обложили разноцветным мрамором и мозаикой, об этом с сожалением сообщает Ювенал, считая природный облик источника («когда мрамор не осквернил родной камень») более естественным.
Антеворта и Постворта иногда рассматриваются как аспекты Карменты (смотрящей в прошлое и будущее, наподобие двуликого Януса), но в более позднее время они в любом случае приобретают характер самостоятельных существ, к которым могли обращаться за помощью. Изображались как спутницы Карменты.

Камены как музы
Название, которое допускает связь лишь со словом carmen — песня, заговор, изречение, — как и имя богини Карменты, указывает на веру в прорицательную силу источников. К каменам принадлежала Эгерия, по преданию, дававшая мудрые советы Нуме Помпилию. Покровительницы искусств. Ливий Андроник, переводя на латынь «Одиссею», перенёс название камены и на греческих муз (те тоже первоначально были божествами источников).

Гораций в своих «Одах» называет поэтическое вдохновение «мягким дыханием греческой Камены» (spiritum Graiae tenuem Camenae).

Восприятие камен меняется от олицетворений источников и сугубо женских божеств к приравниванию их к древнегреческим музам одновременно с ростом популярности древнегреческой культуры и мифологии в Древнем Риме.

Иосиф Бродский

Не выходи из комнаты…

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Публий Вергилий Марон

Лидия

Как я завидую вам, о поля и пре­крас­ные долы,
Тем вы пре­крас­ней вдвойне, что с моею кра­са­ви­цей вме­сте
Вам и мол­чать, и взды­хать дано о нашей любо­ви!
Ныне взи­ра­ет на вас моя Лидия, с вами игра­ет,
С вами бесе­ду­ет, к вам обра­ща­ет весе­лые взо­ры,
Вам поти­хонь­ку она мои напе­ва­ет напе­вы,
Кои­ми неко­гда мне, влюб­лен­но­му, слух услаж­да­ла.
Как я завидую вам, о поля, — любовь вас наста­вит!
Бла­го­сло­вен и удел вер­то­гра­дов, пре­мно­го счаст­ли­вых!
Там попи­ра­ет она сто­па­ми лилей­ны­ми тра­вы,
Зелень незре­лых кистей розо­пер­стой дла­нью сры­вая,
Ибо еще лоза не набух­ла сла­дост­ным Вак­хом;
Иль сре­ди пест­рых цве­тов, бла­го­вон­ной дани Вене­ры,
Скло­нит коле­на она, ковер зеле­ный сми­ная,
И о люб­ви моей поведа­ет лугу украд­кой.
Снеж­ные горы и неж­ные долы радость напол­нит,
Радость напол­нит леса; умолк­нут хоры пер­на­тых,
Бег замед­лит ручей — утишь­те жур­ча­ние, воды,
Дай­те подру­ге моей излить­ся в жало­бах слад­ких!
Как я завидую вам, поля, — у вас моя радость,
Ныне утехой для вас моя усла­да былая!
Ах, в неиз­быв­ной тос­ке мои иста­я­ли чле­ны,
Бед­ное тело мое засты­ло в холо­де смерт­ном,
Ибо рас­ста­лась со мной нена­гляд­ная. С нею срав­нить­ся
Может ли кто кра­сотой и муд­ро­стью? Если пре­да­нья
Исти­ну нам гово­рят — и быка, и дождя золо­то­го
(Слух поско­рей, отвра­ти, Юпи­тер!) она лишь достой­на.
Бык, счаст­ли­вый отец и сла­ва могу­че­го ста­да!
Не при­ведет­ся тебе, коль твоя зата­и­лась тели­ца,
Скорб­ным мыча­ньем леса огла­шать в блуж­да­ни­ях тщет­ных.
Ты, о роди­тель коз­лят, счаст­ли­вый и три­жды бла­жен­ный,
Топ­чешь ли кру­чу ска­лы, попи­рая копы­та­ми кам­ни,
Или бредешь наугад, пре­сы­тив­шись паст­би­щем преж­ним —
Милая всюду вослед поспе­ша­ет радост­ным шагом.
Горе раз­лу­ки познать не при­дет­ся тако­му супру­гу,
Ибо все­гда и везде супру­га с ним нераздель­на.
Ах, поче­му не была и к нам бла­го­склон­ной При­ро­да?
Ах, поче­му я терп­лю столь часто стра­да­ния злые?
Ясных звезд хоро­вод покида­ет небо ноч­ное,
Свой черед усту­пив сия­нию Феба — и сно­ва
Друг твой с тобою, Луна: так зачем раз­лу­чен я с подру­гой?
Горе позна­ла и ты — над моим сми­ло­серд­ст­вуй­ся горем!
Лав­ром вен­ча­ясь, о Феб, ты свою любовь зна­ме­ну­ешь —
Память о Дафне тво­ей осе­ня­ет­ся сла­вой лес­ною.
Дер­жат уте­ху свою при себе везде­су­щие боги
И в небе­сах ее свет созер­ца­ют — да сказ этот долог.
Иль в счаст­ли­вые дни Зла­то­го Сатур­но­ва века
Не был люд­ской удел подо­бен боже­ст­вен­ной доле?
Но и об этом смол­чу: всяк видит меж звезд Ари­ад­ну,
Что за воз­люб­лен­ным шла, в полон захва­че­на стра­стью.
Ах, уже­ли наш век обидел насель­ни­ков неба?
Ах, ужель суж­де­но нам жить средь муче­ний жесто­ких?
Раз­ве я пер­вый посмел одо­леть стыд­ли­во­сти сте­ны
И у подру­ги сво­ей кос­нуть­ся свя­щен­ной повяз­ки?
Раз­ве за это пла­тить я дол­жен безвре­мен­ной смер­тью?
Будь я пер­вый, чей ум сму­ща­ет пре­лю­бо­дей­ный
Помы­сел — ста­ла бы мне кон­чи­на отрад­нее жиз­ни!
Не обо мне мол­ва сохра­нит бес­смерт­ную повесть,
Буд­то бы пер­вым из всех я вку­сил от усла­ды запрет­ной,
Род чело­ве­чий пре­льстив соблаз­ном тай­ной Вене­ры.
Зависть судь­бы не даст мне стя­жать подоб­ную сла­ву,
Ибо не был наш грех пред­те­чей утех без­за­кон­ных.
Облик обман­ный при­няв, Юпи­тер древ­ле с Юно­ной,
Преж­де чем ста­ла она ему вен­це­нос­ной супру­гой,
Неж­ных изведал услад, воров­ской насла­див­шись любо­вью,
А сре­ди трав луго­вых Кипри­да в весе­лье гляде­ла,
Как сми­на­ет цве­ты пур­пур­ные страст­ный Адо­нис,
Строй­ную выю его объ­ем­ля лас­ко­вой дла­нью.
Был в это вре­мя Марс упо­ен заба­вою рат­ной,
Был усерд­ный Вул­кан за работой, обез­обра­зив
Копо­тью чер­ной лицо и боро­ду выпач­кав сажей.
Раз­ве слез не лила о воз­люб­лен­ном новом Авро­ра,
Вспых­нув­ший лик засло­нив пла­щом зари розо­цвет­ной?
Вот обы­чай богов и геро­ев бла­жен­ных обы­чай —
Нынеш­ний век, увы! живет по ино­му зако­ну!
Ах, себе на беду не рож­ден я При­ро­дой бла­гою
В те золотые дни! О, мой удел горе­мыч­ный!
О,печаль­ная страсть, угас­шая в сумер­ках века!
Так истер­за­ла Судь­ба мое истом­лен­ное тело,
Что не узна­ешь меня ты ныне в стра­даль­це недуж­ном!


I

— Делия ходит сюда для тебя, толь­ко видеть кра­сот­ку,
Тук­ка, нель­зя: за порог муж не пус­ка­ет ее.
— Делия ходит сюда для тебя, для меня — так не ходит:
Видеть и тро­гать нель­зя — зна­чит, она дале­ко.
Слы­шал я часто: при­дет, да что тол­ку мне в этом изве­стье?
Ска­жешь тому, для кого в дом воро­ти­лась она.

V

Прочь, рито­ры! Напы­щен­ные прочь речи,
Что не росой ахей­ской, а водой пол­ны!
Сти­лон, Варрон, Тарк­ви­тий — все вы прочь, пле­мя
Грам­ма­ти­ков, заплыв­шее дав­но жиром!
Мла­ден­че­ские погре­муш­ки, прочь все вы!
Про­щай и ты, о Секст, моих всех дум дума,
Сабин и все кра­сав­цы: пару­са лод­ки
В бла­жен­ную напра­вил я теперь гавань,
Ищу вели­ко­го Сиро­на слов муд­рых
И жизнь от всех забот осво­бо­дить жаж­ду.
Сту­пай­те прочь, Каме­ны, прочь, хоть мне милы
Все­гда вы были преж­де, при­зна­юсь пря­мо,
Каме­ны милые, и впредь в мои свит­ки
Загляды­вай­те лишь испод­тиш­ка, ред­ко.