Bertran de Born. Лыцарь Трубадур

BERTRAN DE BORN
(1159-1215)

Бертран де Борн был правителем Перигорда, владельцем замка Отфор (Hautefort). Этот трубадур прославился тем, что вмешивался в военные и политические дела своих соседей и часто доводил дело до войн. Данте Алигьери изобразил Бертрана де Борна в своей "Божественной Комедии": трубадур находится в Аду, и держит свою отрезанную голову в руке в наказание за то, что в жизни он раздувал ссоры между людьми и любил войны. И пел Бертран де Борн только для того, чтобы сеять раздор.

р. ок. 1140, Борн-де-Салиньяк, Лимузен (Франция)
ум. не позднее 1215, аббатство Далон, Дордонь (Франция)
Окситанский поэт и трубадур,
один из крупнейших поэтов средневекового Прованса.
Сквозная тема многих песен — его взаимоотношения с английским королём Ричардом Львиное Сердце.
Писал на лимузенском диалекте старопровансальского (окситанского) языка.


Люблю я видеть, как народ,
Отрядом воинским гоним,
Бежит, спасая скарб и скот,
А войско следует за ним,
И радуясь душою,
Смотрю, как замок осажден,
Как приступом берется он,
Иль вижу над рекою
Ряды построенных полков,
Укрытые за тын и ров.
И также люб тот рыцарь мне,
Что, первым ринувшись вперед,
Бесстрашно мчится на коне
И войску бодрость придает
Отвагой удалою.
Лишь только битва закипит,
Пусть каждый вслед за ним спешит,
Рискуя головою:
Достоин тот похвальных слов,
Кто и разить, и пасть готов!
Дробятся шлемы и щиты
Ударом палиц и мечей.
Редеют воинов ряды,
И много мечется коней,
Не сдержанных уздою.
Кто соблюдает честь свою,
Быть должен одержим в бою
Заботою одною—
Побольше размозжить голов.
А страха нет для храбрецов!
Жизнь в мире мне не дорога:
Не любо есть мне, пить и спать.
Люблю я крикам «На врага!»
И ржанию коней внимать
Пред схваткой боевой;
Мне любы крики «Помоги!»,
Когда сшибаются враги
И бьются меж собою,
И средь поломанных древков
Мне любо видеть мертвецов.
1180



Мужики, что злы и грубы,
На дворянство точат зубы,
Только нищими мне любы!
Любо видеть мне народ
Голодающим, раздетым,
Страждущим, не обогретым!
Пусть мне милая солжёт,
Ежели солгал я в этом!
Нрав свиньи мужик имеет,
Жить пристойно не умеет,
Если же разбогатеет,
То безумствовать начнёт.
Чтоб вилланы не жирели,
Чтоб лишения терпели,
Надобно из года в год
Век держать их в чёрном теле.
Кто своих вилланов холит,
Их ни в чём не обездолит
И им головы позволит
Задирать — безумен тот.
Ведь виллан, коль укрепится,
Коль в достатке утвердится,
В злости равных не найдёт —
Всё разрушить он стремится.
Если причинят виллану
Вред, увечье или рану,
Я его жалеть не стану —
Недостоин он забот!
Если кто о нём хлопочет,
Он тому помочь не хочет
Хоть немножко в свой черёд.
Злобой он себя порочит.
Люд нахальный, нерадивый,
Подлый, скаредный и лживый,
Вероломный и кичливый!
Кто грехи его сочтёт?
Он Адаму подражает,
Божью волю презирает,
Заповедей не блюдёт!
Пусть Господь их покарает!

1195


Когда бы все и слезы, и печали,
Потери все и бедствия земли
Слились в одно, одним бы горем стали,
То и тогда сравниться 6 не могли
Со смертью "молодого короля".
Печальна Юность,
Славы скорбен вид,
Над миром тьма унылая лежит,
Исчезла радость, все полно печали.

Придворные и воины в печали,
Скорбят по нем жонглер и трубадур,
И смерть его нам грозный враг, едва ли
Не огорчила всех нас чересчур,
Похитив "молодого короля":
И самый щедрый скуп в сравненьи с ним,
Со скорбью той, которой мы скорбим,
Сравнить нельзя, поверь, другой печали.

Ликуешь ты, виновница печали,
Гордишься, смерть, добычею своей:
Где рыцаря подобного встречали?
Кто был его отважней и честней?
Нет с нами "молодого короля"...
О, лучше, если бы Господь решил,
Чтоб с нами он теперь, как прежде, жил!
Не знали б мы тогда такой печали!

Ослаблен мир, исполненный печали,
В нем нет любви, а радость - лживый сон,
Страданья всюду доступ отыскали,
И с каждым днем все хуже, хуже он.
А в сердце "молодого короля",
Как в зеркале, все отражалось, что
Есть в мире лучшего, и сердце то
Уже не здесь, и все полно печали.

Возносим мы к Тому свои моленья,
Кто в мир пришел, чтоб нас освободить,
Кто принял смерть для нашего спасенья:
Он - Справедлив, Он - Милостив; молить
Начнем за "молодого короля"
Мы Господа, чтоб Он его простил,
Чтоб Он его в том месте поселил,
Где нет болезней, скорби и печали*.


* Для образца приводим здесь первую строфу переведенного стихотворения в оригинале. Si tuch li dol el plor el marriment e las dolors el dan el marriment e las dolors el dan el caitivier que horn anc auzis en est segle dolent fosson ensems, sembleran tot leugier contra la mort del joven rei engles, don reman pretz etjovens doloros el mons escurs etenus e tenebros, sems de totjoi, plens de tristor e d'ira. Мы пользовались превосходным изданием Stimming'а "Bertran de Born, sein Leben und seine Werke".



Мне весело, когда от поцелуя
Весны на дереве распустится листва
Мне весело, когда птенцы, ликуя,
Шлют трели дивные и небу, и цветам.
Но радостнее мне, когда я вижу
На поле брани славные шатры,
Когда цвет рыцарства, спеша, идет на битву,
Когда вокруг пируют топоры.
Ей-ей, сражение мне сладостней веселья
Весенней радости. Чу! Слышу чей-то крик:
"Вперед в атаку! Прочь души сомненья!
Дави врага! Господь нам помоги!"
Внемлите мне, бароны:
Штурмуйте города!
Не ждите, пока враг
Ударит вам навстречу.
Проснитесь, Папиоль,
Решайте, Да иль Нет.
Настало время, время выбирать -
Да или Нет. Решение за вами.



Мила мне радость вешних дней,
И свежих листьев, и цветов,
И в зелени густых ветвей
Звучанье чистых голосов,—
Там птиц ютится стая.
Милей — глазами по лугам
Считать шатры и здесь и там
И, схватки ожидая,
Скользить по рыцарским рядам
И по оседланным коням.
Мила разведка мне — и с ней,
Смятенье мирных очагов,
И тяжкий топот лошадей,
И рать несметная врагов.
И весело всегда я
Спешу на приступ к высотам
И к крепким замковым стенам,
Верхом переплывая
Глубокий ров,— как, горд и прям,
Вознесся замок к облакам!
Лишь тот мне мил среди князей,
Кто в битву ринуться готов,
Чтоб пылкой доблестью своей
Бодрить сердца своих бойцов,
Доспехами бряцая.
Я ничего за тех не дам
Чей меч в бездействии упрям,
Кто, в схватку попадая,
Так ран боится, что и сам
Не бьет по вражеским бойцам.
Вот, под немолчный стук мечей
О сталь щитов и шишаков,
Бег обезумевших коней
По трупам павших седоков!
А стычка удалая
Вассалов! Любо их мечам
Гулять по грудям, по плечам,
Удары раздавая!
Здесь гибель ходит по пятам,
Но лучше смерть, чем стыд и срам.
Мне пыл сражения милей
Вина и всех земных плодов.
Вот слышен клич: "Вперед! Смелей!"
И ржание, и стук подков.
Вот, кровью истекая,
Зовут своих: "На помощь! К нам!"
Боец и вождь в провалы ям
Летят, траву хватая,
С шипеньем кровь по головням
Бежит, подобная ручьям...
На бой, бароны края!
Скарб, замки — всё в заклад, а там
Недолго праздновать врагам!

Перевод В.Дынник
Публикуется по изданию: Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов". Москва, Художественная литература, 1974



Повсюду мир - а все ж со мною
Еще немножечко войны.
Тот да ослепнет, чьей виною
Мы будем с ней разлучены!

Их мир - не для меня,
С войной в союзе я,
Ей верю потому,
А больше - ничему.



ПОЭЗИЯ ТРУБАДУРОВ 11-14ВВ

(Отрывки произведений цитируются по книге «Хрестоматия по зарубежной литературе средних веков». М., 1953. Стр.140-157).

Новоевропейская литература опирается на литературную школу поэтов, которые себя называли «трубадурами» (от провансальского «находить», «слагать стихи»). Но перед тем, чтобы более подробно  узнать о трубадурах, напомним читателю  о становлении Франции, как государства. После распада империи Карла Великого, юг Франции, называемый Провансом, стал независимым от севера Франции, который считался доменом французского короля. В южной области появился свой провансальский язык. Ученые отмечают, что в 11в. Прованс считался экономически передовой частью Франции; там произошел ранний расцвет самоуправляющихся городов, около которых процветало рыцарство, состоятельное и образованное. В Провансе рано сложился куртуазно-рыцарский идеал, на который влияла и близость Италии и арабской Испании. Ученые замечают, что рыцарская лирика родилась и от избытка жизнерадостности; эта психологическая черта тоже сыграла важную роль. Название в Провансале поэтов «трубадурами» было дано не зря – они собирали и пропускали через себя поэтические народные волны и их энергию преобразовывали на создание своих песен. Трубадурами назывались  творцы независимо от жанра и характера его произведений; были трубадуры и рыцарского стиля, и городского и даже религиозного направления. Мы пока поговорим о трубадурах рыцарского стиля. Поэты – трубадуры часто употребляли термины «мастерить» и «обрабатывать» - подразумевалась работа над стилем, забота о благозвучии, сложное построение строфы. Ученые замечают, что в дошедших до нас текстах насчитывается до  900 различных строфических форм. Эту увлекательную поэтическую игру  подметил А.С. Пушкин: «Когда в 12 столетии под небом полуденной Франции отозвалась рифма в провансальском наречии, ухо ей обрадовалось: трубадуры стали играть ею, придумывать для нее всевозможные изменения стихов, окружили ее самыми затруднительными формами». Появились  разные стили изображения разных манер – «ясного» и «темного» стилей. Представители «темного» стиля усложняли синтаксис, перегружая стихи непонятными намеками, сознательно стремились к малопонятности (Арнаут Даниель). Представители  другого стиля выражались так:
«… Пусть поет
Любой, как петь его влечет, -
Но все же сам
Хвалу воздам
Лишь простоте певучих строк:
Что всем понятно…»
(Гераут де Борнель)
У трубадуров строфическая структура и система рифм стихотворений были связаны с их тематикой. Ученые отметили главные из этих жанровых форм: кансона (любовная песня), сирвента (стихотворение на определенную тему), тенсона (прение – спор на определенную тему), пасторела (отображение различных ситуаций – встреча рыцаря с пастушкой и их любовь или ссора). Надо сказать несколько слов об общественном положении  трубадуров – короли, крупные феодалы, мелкие рыцари, купцы, юристы, священники и женщины.
Отмечается, что общей трубадурской лирики является стремление к земной радости, живой красоте и внутреннему благородству чувств. Но не надо думать, что чувственная любовь  рыцаря была всегда идеальна, читая средневековые  исторические хроники, иногда, убеждаешься в обратном.
У провансальской поэзии были многочисленные песенные и литературные источники. Ученые утверждают, что основным источником ее является народная поэзия, которую рыцарская среда по-своему переработала (тенсона возникла из спора двух  жонглеров-потешников; влияние народных обрядовых игр четко видна в споре Зимы и Лета; строфика песен, остатки припевки и т. д.).
Классическим периодом  творчества трубадуров является последняя четверть 12 в., а всего их творчество развивалось в 12-13 вв. Исторические хроники 13 в. показывают нам жизнь некоторых поэтов-трубадуров. Пример – граф Джауфре Рюдель влюбился в графиню Гриполийскую по одному только описанию ее красоты и сложил в ее честь много песен. Граф отправился в далекое путешествие, чтобы с ней встретится; по дороге он тяжело заболел и, прибыв на место встречи, умер на ее руках; графиня после его смерти постриглась в монахини. Интересна биография Пейре Видаля – он влюбился в даму по имени Лоба (перевод «Волчица»), влюбленный решил ради нее «сделаться волком» - надел волчью шкуру, собаки его сильно покусали. Эти и другие истории частично вымышленные и принадлежат к числу «бродячих» сюжетов.
Мы познакомимся с творчеством некоторых известных трубадуров.
Бернарт де Вентадорн творил в классический период; воспевал сначала жену своего сеньора (виконта де Вентадорна), позже – Элеонору, королеву Англии; его считали самым выдающимся трубадуром из-за задушевной мелодичности стихов и по выражению чувств; его поэзия проникнута любовной темой. Он писал: «Тот мертв, кто не чувствует в своем сердце нежного вкуса любви…»
Кансона
«Уж не вернусь я, милые друзья,
В наш Вентадорн: она ко мне сурова,
Туда, где ждал любви напрасно я,
Не захочу я возвращаться снова.
Ее люблю – лишь в том вина моя,
И лишь за то в далекие края
Красавица изгнать меня готова.
Как рыбку мчит послушная струя
К приманке злой, на смерть со дна морского,
Так и любовь направила меня
К ней – на крючок жестокого улова.
Не уберег я сердце от огня,
И пламя жжет сильней день ото дня,
А на руках – любовные оковы…»
Джауфре Рюдель (1140-1170) – послужил основанием  для создания легенды о любви Джауфре к графине Триполитанской – Мелисавде.
Кансона
«Мне в пору долгих майских дней
Мил щебет птиц издалека,
И снова в памяти живой
Моя любовь издалека.
Вольной душе отрады нет,
И дикой розы белый цвет,
Как стужа зимняя, не мил.
Всей жизни счастье только в ней –
В моей любви издалека.
Прекрасной указать сумей, -
Вблизи или издалека!
Я б, благостью ее согрет,
В отрепья нищего одет,
По царству сарацин бродил…»
Бертран де Ворн (1140-1215) – видный политический поэт своего времени, прославлял войну, рыцарские поединки. Отрицательно относился к крестьянам и горожанам. В приведенном отрывке боевой сирвенты автор неожиданно дает описание весны (обычно эту картину дают в любовной кансоны).
Сирвента
«Люблю усладу вешних дней,
Цветов и зелени красу,
Люблю, чтоб песнею своей
Нас птицы тешили в лесу
И радости не скрою,
Лишь погляжу на ряд шатров,
Пестреющих среди лугов,
И на готовых к бою,
Вооруженных до зубов
И всадников, и скакунов.
Люблю я видеть, как народ,
Отрядом воинским гоним,
Бежит, спасая скарб и скот,
А войско следует за ним,
И радуясь душою,
Смотрю, как замок осажден,
Как приступом берется он,
Иль вижу над рекою
Ряды построенных полков,
Укрытые за тын и ров…»
Пейре Видаль (1175-1215) – ему приписывают ряд авантюрных новелл:
Кансона
«Полной грудью я вдыхаю
Провансальский ветер милый,
И чудесной дышит силой
На меня страна родная.
Я бы слушать стал стократ!
Как о ней мне говорят,
Слух лаская похвалою.
Сердце там, где оба края
Рона с Венсой охватила,
Альп громада подступила,
В берег бьет волна морская.
И к одной мечты  летят,
К той, что в каждом без преград
Торжествует над тоскою.
О прекрасной вспоминая,
Сердце б горя не вкусило,
Без нее же - все постыло…»
Беатриса графиня де Диа
Кансона повествует о неудачной любви графини.
«Я этой песни петь бы не хотела,
Так из-за друга сердце изболело.
Я полюбить сильней бы не умела,
Но все ничто – душа моя и тело,
И жалость, и любви закон святой.
Обманутая, я осиротела,
Как будто в чем была тому виной!
Я только тем себя я утешаю,
Что вас не огорчила никогда я,
Что нежностью Сегвиса превзошла я,
И если в доблести вам уступаю,
Зато любовь в вас не была такой.
Но всех других приветом награждая,
Суровы и надменны вы со мной…»
Познакомимся кратко с образцом повествовательной прозы этого периода.
Биографии трубадуров (первая половина 13 в.). Ученые отмечают, что композиция и тематика их предвосхищают в некоторых случаях формы позднейшей новеллы.
Маркабрюн
«…Он никогда не любил ни одну женщину и ни одною не был любим.» Он был одним из первых трубадуров, слагал стихи и сирвенты, полные зла и обид, о женщинах и о любви…»
Джауфре Рюдель – князь Блаи
«…Он полюбил графиню Триполитанскую, не видав ее никогда, за ее великую добродетель и благородство, про которые он слышал от паломников, приходивших из Антиохии, и он сложил о ней много прекрасных стихов с прекрасной мелодией и простыми словами…»
Гильом де Кабестань.
«…Был рыцарь из графства Руссильон… Был он очень строен станом и умел ловко обращаться с оружием и служить дамам и был благовоспитан. Он был влюблен в даму, которая была женой знатного и очень ревнивого графа. Этот граф убил рыцаря, вырезал из груди его сердце, зажарил и накормил им свою очаровательную жену, та узнав правду о роковом кушанье лишила себя жизни – прыгнула с балкона… А граф умер в темнице короля Арагонского…»
Несколько слов я скажу о труверах – северофранцузские труверы в своих стихах прославляли  воинские доблести и ратный труд; они говорили, что «сердце принадлежит дамам, а рука – мечу».
Бертран де Борн
«…Жизнь в мире мне не дорога:
Не любо есть мне, пить и спать.
Люблю я криком «На врага!»
И ржанию коней внимать
Пред схваткой боевою…»

Литература:
1. Хрестоматия по зарубежной литературе средних веков. М., 1953г.
2. Хрестоматия по мировой художественной культуре. М. 2000
3. Поэзия трубадуров. М., 1974г.
4. История зарубежной литературы. М., 1973г.