Дубровский. Том II. Глава IX

Парафраз одноимённого романа Пушкина А.С.

Глава IX

Съезжались гости накануне
В дом Троекурова, успеть
Места во флигеле и доме
Занять получше, праздник ведь.

Иным пришлось остановиться
В домУ приказчика, попА,
Аль у зажиточных крестьян, чтоб
Собою покормить клопА.

Конюшни, все дворы, сарАи
ПолнЫ дорожных лошадей.
Везде, где можно разместили
Коляски дорогих гостей.

С утра, как заблаговестИли
К обедне, так потёк народ
К церквушке, что Кирил Петрович
Возвёл, зиждИтель,за свой счёт.

СобрАлись толпы богомольцев:
Весь двор забИт, к ограде льнУт.
Обедня ж всё не начиналась.
Кирил Петровича все ждут.

Приехал в шестерной коляске
И важно с дочерью прошёл
Внутрь церкви, гордо поклонился
И взглядом медленным обвёл

Присутствующих. А все взоры
На дочь его устремленЫ.
Кого-то красота пленЯет,
Кого наряд большой ценЫ.

На крЫлосе домашних певчих
Раздался пенья стройный хор.
Хозяин подпевал, молился,
К земле свой устремИвши взор.

Обедня кончилась. Кирила
Петрович подошёл к кресту.
Все двинулись за ним с почтеньем.
Позвал всех выкушать еду

К себе домой. Народ из церкви
Толпою повалил вослед,
Столы от кушанья ломИлись.
Здесь собралсЯ уездный свет.

Одетые по местной моде,
Чуть запоздалой от столиц,
В поношенных слегка нарядах,
Сплошь в жемчугАх, как стая птиц

Иль стадо козочек по кругу
Цвет знатных бАрышень младых.
Мужчины свИтою толпились
Поближе к водке. Против них

СновАли слуги. Стол накрыт был
На восемьдесят человек.
Тарелки споро расставлялись.
Затверждено уж так вовек -

Одной лишь только лафАтерской
Догадкой – разума сильней:
Еда по залу разносилась
По чину, знатности гостей.

И звон тарелок, вилок слИлся
С шумлИвым гОвором, а сам
Хозяин счастьем хлебосОла
Мог наслаждаться. Тут ушам

Его донёсся звук. Коляска
Во двор въезжает. Входит в зал
Антон Пафнутьич. «Кто там?» «Спицын.
Меня простите, опоздал».

Мужчина входит. Очень толстый,
Лицо рябое, уж в годах,
Лет пятьдесят или поболе,
А подбородок в три ряда.

«Садись, скажи, что это значит:
Ты в церкви не был, опоздал
К обеду. Что-то не похоже:
Ты, может, кушать перестал?»

«Я виноват, – гость отвечает, -
Ведь очень рано вышел в путь,
Да колесо вдруг у коляски
Переломилось. Просто жуть…

Пока чинили, да латАли
Прошло часа, наверно, три.
Что ж тут прикажешь дальше делать?
В объезд пришлось кругом идти.

Чрез Кистенёвский лес же ехать
Опасно, там Дубровский ждёт
Меня. Он малый ведь не прОмах.
Две шкуры вмиг живьём сдерёт!»

«Да, ты не храброго десятка.
Чего боишься так его?
Что ж за отличье?» - Троекуров
Спросил у гостя своего.

«Как не боятся? А за тЯжбу
Его покойника отца.
Не в удовольствие ли ваше,
Я показал, что у вдовца

Нет прав владенья Кистенёвкой?
Покойник (царствие ему)
Со мной желал перевидАться
По-свойски, и его сынкУ,

Пожалуй, это сделать просто!
Живу я в страхе, будто тать».
И тут Антон Пафнутьич жадно
Стал кулебяку уплетать.

«Ну, эт ты брось, - Кирил Петрович
Его прервал, – Исправник наш
Уж постарается злодея
Нам изловить! Он верный страж

Порядка. Да к тому ж разбОи
Дубровского им благодать:
Разъезды, следствия, подвОды...
ДеньгА в карман. Чего желать?

Зачем дарИтеля такого
Упечь в кутузку? Баловство!
Не правда ль, господин исправник?»
«СУщая правда, ваше-ство!»

Все гости вмиг захохотали.
Исправник лишь смутился чуть.
«Люблю я мОлодца за правду, -
Хозяин рек. - Не обессудь!

А жаль покойного Тараса.
Исправник образцовый был.
Коль не сожгли б, так тише было.
Он вмиг бы всем умЕрил пыл!»

Тут Анна Савишна вступила,
Застольный разговор прервав.
Она вдова, любИма всеми
За добрый и весёлый нрав…

Хочу вам, господа, поведать:
Недели три назад томУ
Приказчика свовО на почту
ПослАла я. С письмом сынкУ

Две тысячи рублей с доходов
Передала, чтобы он мог
Достойно содержать в столице
Себя, не впроголодь, не в долг,

ПрилИчно званию гвардейца.
И вот приказчик ввечерУ
В дом возвращается. Так блЕден,
ОбОрван, пЕший. Не совру.

Едва не померла со страху.
Что приключилось? А он мне:
«Ох, матушка, чуть не убили,
В лесной ограблен стороне.

Разбойники и сам Дубровский,
Чуть не повесили меня,
Отняли лошадь и телегу,
Все деньги. Чудом спасся я».

Ну, я рыдАть: царь мой небесный,
Что будет с Ванечкой моим?
Как он в столице-то без денег?
Что ж делать мне? Лишь со своим

Благословением послала
Письмо второе, без гроша.
Прошла неделя, вдруг въезжает
Во двор коляска. И душа

Затрепетала, будто странным
Каким предчувствием полнА.
В дом входит генерал и молвит:
«Почёл за долг, мол, я жена

Его приятеля, с которым
Он годы дОлгие служил,
Решил провЕдать. Может чем-то
Помочь вдове?» На вид он был

Лет тридцати пяти, с усами,
Довольно смугл, черноволос,
При бороде. Попили чаю…
Болтали обо всём. Расспрос

Потом коснулся дел житейских.
И вот как на духУ тогда
Ему поведала о гОре.
Он помрачнел: «СлыхАл я, да,

Что тут Дубровский озорУет
И что на местных богачей
Впрямь нападает, но в убийствах
Его винить – нет ловкачей!

А, может, всё-таки здесь плУтни?
Ну-к, прикажите-ка позвать
Сюда приказчика». ЯвИлся,
Остолбенел и вмиг рыдать.

С ног на колени повалился,
Как лист осины задрожал,
И в оговОре повинился:
Мол, бес попутал. Обсказал,

Как дело было, как Дубровский,
Узнав, что деньги и письмо
Везёт для барина-гвардейца,
На почту отпустил его.

Как тут решил добрО присвоить.
Все деньги в сундуке!   Я вам
Скажу так, господа, сдаётся,
Тот генерал – Дубровский сам!»

«Да вздор, - вскричал тут Троекуров, -
Дубровскому лишь двадцать три.
Вон у исправника приметы
Его в кармане. Ну-к, прочти!»

Исправник вынул из кармана
Листок замАранный. ВоздЕв
Его к глазам, нарочно важно,
Читать принЯлся нараспЕв:

«От рОду двадцать три, а росту
Он среднего, без бороды,
Лицом же чист, глаза имеет
Он карие, власЫ прямЫ

И русые. И нос прямой… А
Других особенных примет,
Со слов дубровского дворОвых, 
В одёже и на теле нет».

«И только? Ценная бумага! –
Вскричал тут Троекуров. - Но
Сыскать по этим-то приметам
Дубровского вам мудрено!

Бьюсь об заклад, часа три кряду
Проговоришь о жизни с ним,
А не смекнёшь, что бог в насмешку
Тебя с Дубровским свёл самИм».

Исправник тут свою бумагу
Сложил в карман и, молча сев,
Принялся за гусЯ с капустой.
Что же сказать про наших дев?

Все барышни в молчаньи скорбном
Застыли. Втайне же они 
В Дубровском видели героя,
Что оживлял их грёзы, сны.

А между тем успели слуги
Не раз уж обойти гостей,
Неспешно наливая в рюмки
Цимлянское. И тем скорей

НачАли лица рдеть и звОнче
Застольных разговоров строй,
Стал он несвязным, веселее.
Тут Троекуров голос свой

Опять возвысил. «Коль исправник
Не в состоянии изловить
Сего мошенника, придётся
Вступиться мне и отрядИть

На первый случай этак двадцать
Людей дворОвых, и пусть мне
Они очистят эту рощу
Или сожгут её в огне.

Народ бывалый, нетрусливый,
И на медведя даже хож».
«А, кстати, - тут Антон Пафнутьич
Его прервал, - медведь ваш, что ж?»

«Да, умер Миша славной смертью.
Всем приказал нам долго жить».
Кирил Петрович на француза
Тут указАл. Стал говорить

Про подвиг тихого Дефоржа,
Как тот был хладнокровен, смел.
Француз сидел, смотрел в тарелку
И безучастный молча ел.

Обед окончился. Хозяин,
Салфетку отложив, повёл
Гостей в гостиную, где кофий
Ждал, карты и с десертом стол.