Откровение. часть 5

Откровение. часть 5

«Рассказы пишут, когда нет времени на романы. Статьи пишут, когда нет времени на рассказы. А когда нет времени даже на статьи, ведут дневник».Галина Леонова https://proza.ru/2025/10/10/718

   Где-то в душе своей я, пожалуй, согласна с этим, но вспоминая годы, когда я всё же начинала со стихов. Боль утраты заставляла меня в стихотворной форме писать, наверное, двадцать четыре часа в сутки… там был плач потери родного внука, и если бы была тетрадь, чернила бы текли по ней вместе со слезами. Но читая поэтов (или, возможно, не поэтов), я переключалась и постепенно стала писать на разные темы, постепенно увеличивая в объеме свои рассказы. Затем последовали поэтические поэмы, романы: достаточно было вдохновиться одной строкой, и через месяц роман на триста пятьдесят страниц был готов. Как будто бы кто-то гнался за мной. Заканчиваю один, начинаю второй. А со временем не считались, писали больше по ночам, когда все спят и царит тишина, и ты одна с героями романов.
   И несмотря на то, что я не литератор, а инженер-экономист, не знаю, откуда взялось это слово, наверное, из-под потайной двери твоей души.
   Болезнь супруга в последние дни его жизни затормозила и написание. Уставшая ложилась спать, какое здесь чтение. Хотя бы в шахматы с ним поиграть. Он любил по несколько партий вечером играть, говоря: «Давай мозгами пошевелим». И так в последний путь ушёл он в полном сознании. Всё происходило в одной больнице; за месяц он утих, когда перевели его на пятый этаж. В хосписе стало понятно, что он не вернётся больше домой. И родственники, дети, внуки приходили попрощаться с ним. Он всегда был хорош для родни, отцом и дедом. Слезами ты не смоешь любовь, которую дарил он им.
  После ухода супруга не было такой боли, как после ухода внука – он же был молодым. Уйти из жизни в двадцать лет после свадьбы, на сороковой день — это был удар для всех. Но и здесь не меньше боли. Я с супругом прожила шестьдесят лет. Вcё было, но до развода никогда не доходило, ведь мы оба понимали, что у нас трое детей и надо жить ради них. А потом появились и внуки, правнуков уже их восемь, и ожидаем пополнения ещё. Его нет, как семь месяцев. Несколько месяцев я не подходила к компьютеру. Как будто бы завесой стал он мне, и я начала писать по две строчки, а больше – афоризмы. Ведь люди, прожившие жизнь, имеют какой-нибудь мудрый багаж за плечами. Потом перешла на четыре, шесть строк, опять в стихах, как боль певчую словами.

   Я вообще очень люблю поэтическую прозу: она вылилась как из ручья – прозрачной, светлой водой. Где есть и до, и после. Красивых строк, не выдуманных, а того, что дало, когда писалось, а писалось быстро, чтобы всё записать. Она же — мысль скользит по полю словно лёд. Быстрей в полёт и фейерверк, и ты у цели, и стреляй, тогда настигнешь и салют. Такое не каждому дано и написать. Слагают всё под фонограмму — зачищая, выравнивая строку. Порой к помощнику поэта заглянут и отшлифуют до солнышка они. Но сразу видны их стихи… без души и без эффекта. Одни слова записанные – повторение в каждой, как будто под копиркой. Оценка будет: пять! Стоит рецензий сто двадцать пять. Вперёд, до пьедестала – в первый ряд.

   Пишу — пишу, как будто бы начало, когда потеря внезапно заковала в цепь. Неужели потеря близкого человека так действует на мою лирику? Ночные сны меня одолевают и заставляют плакать и смеяться.
   Я передаю увиденное в своих рецензиях, стихах. За это часто получаю кляксы от обидчиков своих: «Плакать нужно в подушку». И только вы меня поймёте, как трудно мне выбраться из этого состояния. Пусть не тот возраст, в котором он ушёл, пусть болел и мучился я с ним, глядя на него, но он был мой, мой шестой десяток лет. И первая любовь. Мне одиноко без него.
Ушёл в полном сознании своём. Играли до конца в шахматы каждый день. Поник, как осенний стебелёк.

Болью передаю увиденное
во сне: в рецензиях, стихах,
но часто получаю кляксы
от обидчиков стихотворцев:

"Плакать нужно в подушку".
– Говорят. Как смириться,
из стресса даже в шутку.
Очень трудно выбраться.

Пусть ни тот возраст, не стар,
но он ушёл. Пусть и болел,
мучилась любя лишь оттого,
глядя на сильного когда-то.

Был он мой, шестой десяток.
Первая любовь – оставит след:
мне одиноко без него — потух,
поник стебелёк — в феврале.


  Что вас тревожит в ночь — не спится, луна взывает? А может быть, гуляет ветер в серых облаках, а утром встретите снег?..
И тиканье часов не даст сомкнуть глаза ни на мгновение. Наверное, не закончили рассказ, где хвалите того, кто предал. Одариваете лестными словами того, кого они и не должны касаться. Ведь вы поэт, писатель и даже просто так решили мысль выпустить наружу. И только к тем, кто впереди идет?! — вы понимаете, с каким трудом любой из них передвигает ноги. Несет он камень, чтобы не расслабляться здесь, среди бездельников и как будто бы смелых. А камень — это прожитая жизнь.   Трудно, но надо в горы подниматься…
Под тяжестью натрет он на спине мозоль. Но вот и новый день, до ночи нужно пробираться, и так изо дня в день. И ноша с каждым днем труднее. А может быть, во сне все замечаете и свежей мыслью на листок бросаете, тогда изменится пластинок звук. Вы видите то, что другому не под силу.