Роберт Геррик. Н-223 Храм фей, или Часовня Оберона

Роберт Геррик
(Н-223) Храм фей, или Часовня Оберона. Посвящается Джону Меррифилду, адвокату

Богаты храмы видел ты.
Но чудо дивной красоты,
Что не из камня или кедра,
Дарю тебе: часовня щедро
Для фей была возведена –
Теперь, мой друг, твоя она.

               Храм

К часовне устлана дорожка
ЖемчУгом и стеклянной крошкой;
Сей храм сравнил бы я с гнездом –
Но нет ли Алкионы в нём?
Заглянем внутрь; здесь мало света:
Храм идолопоклонства это!
Божки глядят со всех сторон –
Какой-то римский Пантеон,
Дом Риммона, в котором стены
Из косточек – камней замена.
Вот, в нише, чёрный, как гагат,
Сидит божок-сверчок усат;
А рядом идол-жук блестящий
Стоит – почти как настоящий;
В соседней арке божество –
Личинка белая его;
И, наконец, божок из злата –
То мушка шпанская крылата.
Здесь всюду идолы: порой
И капитель, и фриз резной
Закрыты этой мишурой.
У фей на сердце много мути:
Их вера смешанна по сути:
Папизм с язычеством в умах
Смешались так, что просто страх.
Я, слыша речи их простые,
Прознал, что есть у них святые:
Тит, Нит, Ис, Итис всех видней –
Защита королевы фей.
А эльфы их святого Вилли
Fatuus ignis1 окрестили;
Ещё есть Фрип, Трип, Филли, Фил –
Я всех святых бы огласил
(Уже и список наготове),
Но много их в именослове.
Марионетка-пастор нам
И всем пищит у входа в храм:
"Не сквернословьте, прихожане!"
За ним второй пищит без брани:
"Мой руки, святость не порочь!" –
И нечестивцев гонит прочь;
Затем берёт своей рукою
Скорлупку со святой водою
И кисточку из волосков
Пушистой белки – он готов
Свершить магические действа
Для окропленья фей семейства.
Священник возле алтаря
Стоит, не с Духом говоря,
Но в наклонении упорно
Возносит лишь святые зёрна;
И странен видом сей алтарь –
Таких не строили и встарь:
Не строгих форм, не деревянный,
Не каменный и не стеклянный –
Он весь из косточки овцы
(Зовут кость “бабкою” мальцы).
На алтаре лежит салфетка
Из гладкой кожицы ранетки;
На ней – восхищен каждый взор –
Дамасский, в крапинку, узор;
Она украшена каймою
Из рос, висящих бахромою:
Как иней на снегу, они
Мерцают в сумрачной тени.
На столике в тарелке с краю
Какой-то хлебец (я не знаю)
Взамен опресноков лежит,
А рядом – древняя на вид
Псалтирь для фей, и в ней закладки
Из крыльев мух, в большом достатке.
Кто скажет, что блюдут устав
И эльфы здесь, - тот будет прав;
Молва правдива, и, похоже,
У них есть тексты, наших строже,
И книга их канонов тоже.
Сэр Томас Парсон, если тот
Знаток по эльфам всё ж не врёт,
О многих праведных писаньях
Поведал нам в своих изданьях
(Хотя по времени и мал,
Но строг эльфийский ритуал).
И чаша есть без украшений
Для добровольных приношений:
Опилки от булавок в ней –
У фей и золота ценней –
Всем неимущим раздаются
(Коль таковые здесь найдутся).
И придаёт улитки след
Перилам серебристый цвет;
А на концах перил витые
Стоят подсвечники святые,
И в них, как свечи, зажжены
Былинки, тонки и стройны.
Есть для торжественных служений
В достатке дивных облачений:
Из чистых паутин наряд
В отдельной ризнице хранят.
У них есть мётлы, поддувало, -
Чтоб чистотой здесь всё блистало.
Есть пастор, на язык не спор,
Опрятных певчих славный хор;
Есть и привратник, и каноник,
И псалмопевец есть, и звонник;
Монахов столько, что не счесть,
Аббат ленивый тоже есть.
Мне видится в конечном счёте,
Что папство здесь в большом почёте:
Эльф Бонифаций пусть взойдёт
На место Папы в свой черёд.
У них есть всё для причащенья,
И продают они "прощенья";
Есть жезл, молитвенник, потир,
Лампадки, свечи, воск и мирр;
Святой елей… Всего же боле
Чистейшей освящённой соли;
Сухие щепки, разный хлам;
Для воскурений фимиам, -
Дабы из гульфика монаха
Был изгнан дьявол, полный страха;
Безделиц тьма, каких вовек
Не распознает человек.
Висит на хорах, к певчим близок,
Сушёный яблочный огрызок,
Чей грохот косточек зовёт
К вечерне весь лесной народ.
И величает эльф-насельник
Свою святую “рак-отшельник”,
Ей курит ладан ночь и день,
Под ней целует эльф ступень,
Приносит в дар пучки шафрана
И ей мольбы возносит рьяно.
Когда обет исполнил он,
Эльф делает земной поклон
И, кокон накрутив из шёлка
(С тюрбаном схож, но без заколки),
В кадильном полускрыт дыму,
Из алтаря выходит в тьму,
И, светом светлячков ведомый,
Идёт на пир, к родному дому.


1. Fatuus ignis (лат.) – блуждающий огонёк


Robert Herrick
223. The Fairie Temple: or, Oberons Chappell.
Dedicated to Mr. John Merrifield, Counsellor at Law
 
Rare Temples thou hast seen, I know,
And rich for in and outward show:
Survey this Chappell, built, alone,
Without or Lime, or Wood, or Stone:
Then say, if one th'ast seene more fine
Then this, the Fairies once, now Thine.
 
      The Temple
 
A way enchac't with glasse & beads
There is, that to the Chappel leads:
Whose structure (for his holy rest)
Is here the Halcion's curious nest:
Into the which who looks shall see
His Temple of Idolatry:
Where he of God-heads has such store,
As Rome's Pantheon had not more.
His house of Rimmon, this he calls,
Girt with small bones, instead of walls.
First, in a Neech, more black than jet,
His Idol-Cricket there is set:
Then in a Polisht Ovall by
There stands his Idol-Beetle-flie:
Next in an Arch, akin to this,
His Idol-Canker seated is:
Then in a Round, is plac't by these,
His golden god, Cantharides.
So that where ere ye look, ye see,
No Capitoll, no Cornish free,
Or frieze, from this fine frippery.
Now this the Fairies wo'd have known,
Theirs is a mixt Religion.
And some have heard the Elves it call
Part Pagan, part Papisticall.
If unto me all Tongues were granted,
I co'd not speak the Saints here painted.
Saint Tit, Saint Nit, Saint Is, Saint Itis,
Who 'gainst Mabs-state plac't here right is.
Saint Will o'th' Wispe (of no great bignes)
But alias call'd here Fatuus ignis.
Saint Frip, Saint Trip, Saint Fill, S. Fillie,
Neither those other-Saint-ships will I
Here goe about for to recite
Their number (almost) infinite,
Which one by one here set downe are
In this most curious Calendar.
First, at the entrance of the gate,
A little-Puppet-Priest doth wait,
Who squeaks to all the commers there,
Favour your tongues, who enter here.
Pure hands bring hither, without staine.
A second pules, Hence, hence, profane.
Hard by, i'th'shell of halfe a nut,
The Holy-water there is put:
A little brush of Squirrils haires,
(Compos'd of odde, not even paires)
Stands in the Platter, or close by,
To purge the Fairie Family.
Neere to the Altar stands the Priest,
There off'ring up the Holy-Grist:
Ducking in Mood, and perfect Tense,
With (much-good-do't him) reverence.
The Altar is not here foure-square,
Nor in a forme Triangular;
Nor made of glasse, or wood, or stone,
But of a little Transverce bone;
Which boyes, and Bruckel'd children call
(Playing for Points and Pins) Cockall.
Whose Linnen-Drapery is a thin
Subtile and ductile Codlin's skin;
Which o're the board is smoothly spred,
With little Seale-work Damasked.
The Fringe that circumbinds it too,
Is Spangle-work of trembling dew,
Which, gently gleaming, makes a show,
Like Frost-work glitt'ring on the Snow.
Upon this fetuous board doth stand
Something for Shew-bread, and at hand
(Just in the middle of the Altar)
Upon an end, the Fairie-Psalter,
Grac't with the Trout-flies curious wings,
Which serve for watched Ribbanings.
Now, we must know, the Elves are led
Right by the Rubrick, which they read.
And if Report of them be true,
They have their Text for what they doe;
I, and their Book of Canons too.
And, as Sir Thomas Parson tells,
They have their Book of Articles:
And if that Fairie Knight not lies,
They have their Book of Homilies:
And other Scriptures, that designe
A short, but righteous discipline.
The Bason stands the board upon
To take the Free-Oblation:
A little Pin-dust; which they hold
More precious, then we prize our gold:
Which charity they give to many
Poore of the Parish, (if there's any)
Upon the ends of these neat Railes
(Hatcht, with the Silver-light of snails)
The Elves, in formall manner, fix
Two pure, and holy Candlesticks:
In either which a small tall bent
Burns for the Altars ornament.
For sanctity, they have, to these,
Their curious Copes and Surplices
Of cleanest Cobweb, hanging by
In their Religious Vesterie.
They have their Ash-pans, & their Brooms
To purge the Chappel and the rooms:
Their many mumbling Masse-priests here,
And many a dapper Chorister.
There ush'ring Vergers, here likewise,
Their Canons, and their Chaunteries:
Of Cloyster-Monks they have enow,
I, and their Abby-Lubbers too:
And if their Legend doe not lye,
They much affect the Papacie:
And since the last is dead, there's hope,
Elve Boniface shall next be Pope.
They have their Cups and Chalices;
Their Pardons and Indulgences:
Their Beads of Nits, Bels, Books, & Wax
Candles (forsooth) and other knacks:
Their Holy Oyle, their Fasting-Spittle;
Their sacred Salt here, (not a little.)
Dry chips, old shooes, rags, grease, & bones;
Beside their Fumigations,
To drive the Devill from the Cod-piece
Of the Fryar, (of work an odde-piece.)
Many a trifle too, and trinket,
And for what use, scarce man wo'd think it.
Next, then, upon the Chanters side
An Apples-core is hung up dry'd,
With ratling Kirnils, which is rung
To call to Morn, and Even-Song.
The Saint, to which the most he prayes
And offers Incense Nights and dayes,
The Lady of the Lobster is,
Whose foot-pace he doth stroak and kisse:
And, humbly, chives of Saffron brings,
For his most cheerfull offerings.
When, after these, h'as paid his vows,
He lowly to the Altar bows:
And then he dons the Silk-worms shed,
(Like a Turks Turbant on his head)
And reverently departeth thence,
Hid in a cloud of Frankincense:
And by the glow-worms light wel guided,
Goes to the Feast that's now provided.