Капитанская дочка. Глава V

Парафраз одноимённой повести Пушкина А.С.

Глава V. Любовь.

Очнувшись, я не мог припомнить,
Что было, и не понимал,
Где нахожусь и что со мною.
Савельич предо мной стоял

Со свечкою в руках. СтянУли
Плечо и грудь мою бинты.
Тут вспомнил: поединок, ранен…
«Очнулся! Пётр Андреич, ты

Пятые сутки, эка радость,
Всё в положении одном,
И всё без памяти. Как печка,
Гори;шь горячечным огнём».

«Где я, кто здесь?» – сказал с усильем.
Тут Марья Иванна подошла
К моей кровати и спросила:
«Ну, как мы чувствуем себя?»

«Спасибо лучше, слава богу».
Хотел ещё что-то сказать…
«Ах, Пётр Андреич, напугали
Вы всех. СлабЫ, вам надо спать».

Она ушла, за ней Савельич.
С досадой я глаза закрыл
И в сон глубокий провалился
Бу;дто в сугроб без чувств и сил.

Проснувшись, пред собой увидел
Я Марью Ивановну. И вмиг,
Схватив ладонь её, губами
К ней в умилении принИк.

Я слышал ангельский лишь голос.
Её дрожание рукИ
Передавало мне волненье
И трепет сердца. Тут щекИ

Моей её коснулись губы,
И я почувствовал их зной
И поцелуй, и со слезами
Сказал ей: «Будь моей женой.

О, милая моя, родная,
Составь мне счастие». Она
Тотчас свою отня;ла руку,
Промолвив: «Рана тяжелА

И может заново открыться.
Поберегите вы себя».
И, помолчав чуть-чуть, сказала:
«Поберегите для меня».

Она ушла, меня оставив
Наедине с моей мечтой,
Восторгом трепетным наполнив
Существование. И с той

ПорЫ мне стало будто легче,
И с каждым днём я оживАл.
Любовь и молодость успешно
Меня лечили. Центром стал

Заботы целого семейства
Мироновых. И Маша мне
В сердечной склонности призналась,
Лишь опасаясь, что родне

Моей понравится. Дадут ли
Они согласие на брак?
Я в матушке не сомневался,
Но, зная нрав отца, никак

Боялся я его не тронет
Моя любовь. В ней блажь одну
Увидит он младого чувства,
Порыв неведомый ему.

Но я решил, как можно краше
В письме к родителям излить
Восторженные чувства наши,
Благословения спросить.

Я написал письмо домашним.
От чувств кружилась голова.
«Я думаю, - сказала Маша, -
Нашёл ты нужные слова».

Со Швабриным я помирился
И коменданта стал просить
Его простить, из-под ареста
На волю с богом отпустить.

Я слишком счастлив был, чтоб в сердце
Своём хранить обиды клад.
Он был соперник, был повержен,
Был беспощадно ввергнут в ад.

Мы с Машей не скрывали боле
Любви своей, и одного
Лишь только ждали – возвращенья
Савельича, он вёз письмо

От батюшки…… Я распечатал
Конверт, по почерку стремясь
Познать расположенье духа
Отца и насладиться всласть

Его горячим одобреньем.
Но с первых строк я понял всё.
Всё кончено, отец разгневан.
Неодобрение своё

Он вЫказал словами гнева
И обещанием писать
Прошенье другу-генералу,
Дабы из крепости сослать

Меня куда-нибудь подальше,
Чтоб дурь прошла, любовный пыл,
Чтоб жребий тяжкий офицерский
ЗапАл дуэльный остудил.

Я показал письмо любимой,
Боясь взглянуть в её глаза.
«Как видно мне не быть счастлИвой».
А по лицу течёт слеза.

«Ну что же, милый Пётр Андреич,
Не суждено нам вместе быть,
Но даже без благословенья
Вас буду помнить и любить.

Без батюшки благословенья
Не будет в жизни счастья нам.
Коль покоримся воле божьей,
То нам воздастся по делам»…

Я всё своё негодованье
Вмиг на Савельича излИл,
Зачем родителям подробно
Он о дуэли доносил?

Зачем повЕдал о раненье?
Чуть было мать не уморил.
Савельич истинно божился,
Что ничего не говорил.

Письмо отцу из Белогорска
Пришло, а кто ж его послал
НевЕдомо. Не генерал же,
Не комендант. Лишь Швабрин знал

Подробности батальи нашей,
И это мЕсти его дар.
Что ж своего он всё ж добился.
Последний был за ним удар.

И с той поры переменила
Жизнь положение моё.
Со мной почти не говорила
Моя любимая. Её

Старался избегать нарочно.
Дом коменданта стал постЫл
И даже в слУжбу стало сложно
Ходить, едва хватало сил.

Я потерял охоту к чтенью,
Словесности,  мой дух упал.
Со Швабриным встречался редко
И неохотно. Замечал

В нём часто скрытую усмешку,
Хлад отчужденья, неприязнь.
Жизнь моя сделалась несносной,
Я впал в задумчивость. Боя;знь

Удариться в порОк, распутство,
Сойти с ума. Нет больше сил…
Но вскоре чрезвычайный случай
Всей жизни ход переменИл.