Капитанская дочка. Глава IV

Парафраз одноимённой повести  Пушкина А.С.

Глава IV. Поединок.

День прошёл, за ним неделя
Моей жизни крепостной.
В доме коменданта прИнят
Я давно был, как родной.

Понемногу, еле-еле,
Крепостное бытиё
Находил вполне приятным.
Положение своё

Я упрОчил тем, что Маша
Не дичИлась уж меня,
И знакомство вскоре наше
КрЕпло лишь день ото дня.

Привязался я к семейству
Коменданта. Видел в них
Я людей весьма почтенных,
Честных, добрых и простых.

Сам Миронов в офицеры
Вышел прямо из солдат,
Был весьма необразован,
Но усерден, службе рад,

Хоть порою и беспечен.
Но зато его жена
Управляла гарнизоном,
Как хозяйством, и могла

Обо всём иметь сужденье,
Разрешая все дела,
Как домашние. Не зря же
Комендантшею слылА.

Был я, к счастью, в офицеры
Вскорости произведён.
Служба не отягощала,
Был свободен целый дён.

Бог хранил нас. В цитадели
ПовелсЯ такой уклад:
Нет учений, караулов,
СмОтров, а своих солдат

Комендант учил по мЕре,
(Да и то не без труда),
Только собственной охОты:
Знать, где лево, право, да,

Дабы враз не ошибиться,
Осенять себя крестОм.
Вот и вся его наука.
Не казарма – отчий дом.

Стал читать я. Пробудилась
Страсть к писанию стихов,
Сочиненью переводов.
И плоды моих трудов

Заносил в тетрадь, (до срока
Не открывшись никому).
Позже их сам Сумароков
Похвалил. Но не к тому

Речь веду я. Стихотворный
Опыт мой я показал
Как-то Швабрину, чьё мненье
Я ценил и уважал.

Нужен мне был благосклонный
Слушатель, а не смешки,
Чтобы дружеским советом
Выявил в стихах грешкИ.

Я читал ему про чувство,
Про любовную напАсть
И про то, как сердцу грустно,
Как тоскую, и как страсть

Мысль любОвну истребила…
И тому подобный бред.
Я спросил: «Ну, как находишь?
Хорошо?» Он молвил: «Нет».

«Почему?» «Напоминают
Тредьяковского виршИ,
А любовные куплЕтцы
У него не хорошИ».

НАчал он немилосердно
Разбирать мои стихи,
Очень метко, очень колко
Отмечать в стихах грехи.

Вырвал я из рук тетрадку,
Заявив, что впредь ему
О своих любовных чувствах
Никогда не расскажу.

«Что ж, посмотрим, - он ответил. -
Стихотворцу пуще бед
Нужен слушатель, как водка
Коменданту на обед.

Ну, а кто же эта дама,
Коей ты, брат, в плен попал?
Уж не Марья ли Иванна?
Так скажу тебе, чтоб знал:

Лучше нежные куплЕтцы
Ты подальше убери.
Чтоб взаимности добиться -
Пару сЕрег подарИ».

Я вскипел: «Что это значит?»
«Я, брат, опытен в любви.
Знаю нрав её, обычай.
Всё же просто. Се ля ви».

Кровь младая закипела:
«Знай, мерзавец так лишь лжёт».
Он в лице переменился:
«Тебе это не сойдёт.

Я желаю сатисфАкции».
«Что ж, извольте, хоть сейчас.
Я всегда к вашим услугам.
Где, когда увижу вас?»

«Секунданты? Что вы, право,
Обойдёмся и без них.
Будем драться за скирдАми.
Завтра в семь»… Я сразу сник.

ПризнаЮсь, что хладнокровья,
Коим хвалятся всегда
ЗавсегдАтаи дуэлей,
Я не ведал никогда.

Мысль, что свою Марь Иванну
Вижу я в последний раз,
Огорчала и пугала.
Вдруг умру? Не станет нас?

Утром в час оговорённый
Уж стояли у скирдЫ,
Без мундиров, лишь в камзолах.
Шпаги скрещены… Тут мы

Взяты вкруг солдатским строем
Тесным были: «Сей же час
Комендант зовёт». Ну, что же,
Подчинились. «Я от вас,

Пётр Андреич, не ожидала, -
Василиса шепчет мне. -
Ладно Швабрин, душегубец,
Но ты ж веруешь, тебе

Разве можно с ним тягаться?
Ты ведь только начал жить.
Надо б вас на хлеб и воду
Для порядка посадить!

Пусть на вас отец Герасим
Правом божеским своим
ЭпитИмию наложит,
А там дальше – поглядим.

Как отмОлите прощенье
Для спасения души
И её успокоенья,    
КАйтеся перед людьми!»

Но помалу буря стихла.
Вышли мы на двор. Там ночь.
Швабрин же шепнул мне тихо:
«Разойдёмся пока прочь.

Притворимся мы друзьями
Лишь всего на пару дней,
А как стихнет щебетанье -
Ты мне кровию своей

Долг вернёшь за эту дерзость.
До свидания»… Ушёл.
Я вернулся к Марь Иванне
И в слезах её нашёл.

«Как же всё-таки мужчины
Вы устроены. СтраннЫ…
Верю я, вы не зачинщик,
С потерпевшей стороны.

Жизнью жертвовать своею
Лишь за слово глупость, право.
Есть возвышенные цели.
Ну, какая ж в этом слава?»

Я спросил: «Скажите Швабрин
Марья Иванна, вам не мил?»
«Что вы, я с ним не общаюсь.
Он руки моей просил

Прошлым годом. Да, он знАтен
И, наверное, богат,
И фамилии хорошей,
Но уж больно грубовАт.

И к тому же пересмешник.
Мне давно противен стал.
Как представила себя с ним
Под венцом, так страх пробрал».

Я тотчАс воспрЯл душою
И от счастья воссиЯл
И элегию для милой
До рассвета сочинял.

Утром Швабрин постучался
Мне в окошко и сказал:
«Что ж продолжим?» Я собрался
Мигом, только шпагу взял.

«Что откладывать, за нами
Наблюдают. У реки
Нас не видно и там будет
Помешать нам не с руки».

Обнажили шпаги. Швабрин
Был искуснее меня,
Но зато я был смелее
И сильнее. Без вреда

Бились долго мы. На пользу,
Знать, пошли уроки мне
Мсье БопрЕ. И Швабрин вскоре
ЗАгнан в реку был. В руке

Стал слабеть клинок булатный.
Швабрин мрачен был и зол.
Тут вдруг окрик. Оглянулся...
И плечо пронзил укол.

По тропинке к нам бежали
Силуэты. Вмиг узнал
Лишь Савельича, и тОтчас
НАземь я без чувств упал.