Капитанская дочка. Глава II

Парафраз одноимённой повести  А.С.Пушкина

Глава II. Вожатый.

Плелась кибИтка по дороге,
По узкой снежной колее,
Крестьянскими санями сжатой
Едва заметной полосе.

Мы ехали в тишИ. Савельич,
ОтворотЯсь, весь путь молчал.
Терзало душу угрызенье:
«Ну, виноват, - ему сказал. -

Ну, право, пОлно, помирИмся.
Тебя обидел. Не серчай».
Он посмотрел, махнул рукою
И головою покачал…

Вокруг печальные пустыни,
Овраги снежные, холмЫ
Ковром блистающим стелились.
Садилось солнце. «Барин, мы, –

Сказал ямщик, – в буран застрянем.
Прикажешь повернуть назад?
Коль снегопад в пути застанет,
То будешь, право же, не рад».

«Назад? Нет, время ненадёжно,
И ветер дует лишь слегка.
ГлядИ, сметает он порОшу...
Опасность не грозит пока».

«А видишь там, - ямщик ответил, -
Над белым мАревом полей
Белеет облачко? То буря.
Вернёмся, барин?» «Нет, скорей

Гони!» Кнут свистнул и лошадки
Тотчас усилили свой бег,
Как будто сил собрав остатки,
Вперёд рванули. Вскоре снег

Посыпал хлопьями и следом
Мрак словно зАнавес упал.
Кибитка вкОпанная стала,
Ямщик дорогу потерял.

«Что ж ты не едешь, - с нетерпеньем
Спросил тогда я ямщика?»
«Так мгла кругом, куда же ехать, -
Сказал, слезая с облучка. -

БылА же, барин, вам охота
Меня не слушаться тогда.
Сейчас накушались бы чаю
И почивАли до утра.

А так – невЕсть куда заедем.
Дороги нет, и снег валИт».
Савельич вдруг вдали увидел –
Темнеет что-то… Говорит:

«Смотрите, что-то там чернеет?
Не воз, не дерево… Аль снег?
Аль зверь какой? Вон там, правее…
Да нет же, это человек!

Послушай, мужичок, дорога,
Дорога где? Ты местный-то?»
«Дорога, барин, мне знакома,
Но лучше переждать, не то

С пути легко вам будет сбиться.
Деревня близко. Переждём?
Буран утихнет, прояснится,
Тогда по звёздам путь найдём».

Я покорился божьей воле.
Кибитка будто по волнам,
Как судно утлое по морю
ПлылА к незримым берегам.

Закутавшись сильнее в шубу,
Под пенье бури задремал…
Я сон тот вЕщий не забуду:
Усадьбы нашей двор узнал,

На входе матушка встречает
И говорит мне, что отец
Благословить меня желает,
Проститься, близок уж конец.

Я в спальню, тОтчас на колени
Перед отца постелью стал,
С сыновьим трепетным смиреньем,
Но вмиг отпрянул. УвидАл:

Вместо отца мужик брадАтый
Лежит и весело глядит.
«О, матушка, что это значит?»
«Пусть он тебя благословит!

Он твой отец, пусть посажённый.
Целуй же ручку». «Что за вздор?
Не стану я». Как прокажённый
Мужик вскочил и хвать топор

Из-за спины. Им мАшет, рУбит.
Хочу бежать, но не могу.
Повсюду трупы, кровИ лужи:
«Иди, тебя благословлю!

Не бойся, подойди поближе», -
Мужик мне ласково сказал.
Страх овладел мной, я проснулся.
Кошмар ночной тотчас пропал.

Сквозь снЕга мАрево увидел -
Наткнулись прямо на забор.
Господь - радЕтель не обидел,
Привёл на постоялый двор.

Хозяин ждал нас у порога,
В просторны сени проводил
И, словно гостя дорогого,
Горячим чаем угостил.

«А где ж вожатый, наш спаситель?» -
Я у Савельича спросил.
«Здесь, ваша милость, жуть озяб как.
Тулуп вечор-то заложИл.

Мороз был невелик, да видно,
Мой армячИшко больно худ.
Теперь вот не могу согреться,
Унять души телесный зуд».

Хотел его согреть я чАем,
Но он поморщился на то.
«Мы эту дрянь не потребляем.
Вели казацкое питьё

Подать мне, ваше благородье,
Стакан хорошего вина.
Согреет душу, хворь прогонит.
В нём больше пользы для меня».

Наружности он был заметной:
Лет сорока, широк в плечах,
Худой, и в бороде отменной
Светилась прОседь. А в глазах

Его живых так и сияли
Игриво искорки плутА,
И шаровары дополняли
Армяк весь драный… Нищета.

Мой провожатый между делом
С хозяином беседу вёл.
Всё с поговорками, умело.
Знать, в этом деле преуспел.

«Я в огород летал намедни,
От пуза коноплю клевал,
Но бабушка швырнула камнем
В меня, а камень не попал.

И наши в колокол звонили,
А попадья-то не велит.
Сам поп в гостях, а на погосте
Засели черти. ЕжелИ

ЗарЯдит дождик, то грибочки
Пойдут и нужен кузовок.
А щас заткни топор за спИну -
Лесничий ходит, и молчок».

Из воровского разговора
Я, грешным делом, ничего
Тогда не пОнял, но речь вОра
ЗапАла в душу. И его

Я понял смысл лишь много позже:
Про яицкий казачий бунт
Велись в трактире разговоры,
Но я был молод, зелен, глуп.

И вскоре дружно захрапела
ИзбА. Лишь ветра дальний вой
Лихой народец звал на дело,
МанИл куда-то за собой.

А поутрУ утихла буря
И степь слепИла белизнОй,
И били лошади копытом,
Готовы путь продолжить свой.

Я мужика позвал. За помощь
Хотел полтИной наградить.
Савельич ни в какую: «Сударь,
За что его благодарить?

Нет лишней у меня полтины.
Он всё равно её пропьёт.
Мы не достигли середИны
Пути. Самих нас голод ждёт».

Ну, хорошо, тогда дай платье,
Отдай мой заячий тулуп.
Ему, знать, холодно в ненастье».
«Помилуй, батюшка, он плут.

Пропьёт, собака, первым делом
Подарок твой».  «Пропью иль нет
Ещё вопрос. Твоим уделом
Исполнить волю», - был ответ.

«Разбойник, бога не боишься.
Дитя не смыслит, а ты рад.
Тулуп напялить на плечИща
Свои не сможешь, супостат!»

Но всё ж отдАл. И затрещали
Все швы, повисли рукава.
Савельич взвыл. Тут прозвучали
С поклоном вещие слова:

«Спасибо, ваше благородье,
Век этот дар мне не забыть.
Клянусь при всём честном народе,
Что бога буду я молить

За ваше здравье»… Удалился.
И я отчАлил в добрый час.
Неведомо нам - провиденье
Порой решает всё за нас…

Приехав в Оренбург, явился
Я к генералу и отдАл
Письмо отца. Он прослезился,
Припомнив прошлое, сказал:

«Поедеш в Белогорску крепость.
Там есть Миронофф, капитан.
Побудеш в службе настоящей
В его команде. Ферю там

Ума скорее наберёшься
И службы сможешь толк понять,
И фдоволь опыта напьёшься.
А щас, позфоль тебя обнять»…

И в тот же день, без промедленья,
(Ведь всё же я не шаматОн),
Я Убыл к месту назначенья
В забытый богом гарнизон,

Что на окраине империи,
Киргизских выжженных степей,
И где по воле провидЕнья
Вершится акт судьбы моей.