Маша Просеко. Глава 17. Архитектура тишины

[Оглавление]
[http://stihi.ru/2025/09/20/7956]

[Читать предыдущее]
[Глава 16. Путь к себе]
[http://stihi.ru/2025/09/20/8060]

Мои родители демонстрировали тихую, выцветшую любовь. Они избегали криков и битья посуды. Они молча отдалялись друг от друга, пока между ними не выросла стена из невысказанных обид и утренних газет. Отец, инженер-проектировщик, воспринимал мир через чертежи и расчёты. Его любовь выражалась в проверке моего домашнего задания по математике и в молчаливом одобрении, если все задачи были решены верно. Он дарил мне не кукол, а сложные конструкторы, и я видела, как он с гордостью наблюдает, как мои маленькие пальцы собирают механизмы, которые должны были быть не по возрасту.

Мама работала библиотекарем. Её мир состоял из слов, но она редко делилась ими вслух. Она общалась через книги — подкладывала мне на стол то «Алису в Стране чудес», то «Три товарища», словно пыталась дать мне ключи к загадкам, которые сама не могла объяснить. Её любовь пахла старой бумагой и заварным печеньем. Она молча гладила меня по волосам, когда я читала, и её прикосновение было легче пуха.

Они оба словно боялись громких чувств. В нашем доме отсутствовал смех до слёз и рыдания в подушку. Эмоции считались чем-то неудобным, дурнопахнущим, что нужно убирать подальше, как грязное белье. Я переняла эту модель поведения. Я стала ребёнком тихих намёков и приглушённых переживаний.

Потом появился Костя. Мой брат, младше меня на шесть лет. Незапланированный, выпавший в нашу размеренную жизнь как яркий, шумный метеорит. С его рождением что-то треснуло в идеально выстроенном мире родителей. Они не справились. Не столько с ребёнком, сколько с внезапной, требовательной жизнью, которая ворвалась в их законсервированное пространство.

Я стала для Кости всем: няней, защитницей, переводчиком с языка взрослых на детский язык. В свои двенадцать лет я уже умела готовить ему манную кашу без комочков и рассказывать сказки, в которых не было злых драконов, только сложные лабиринты, которые нужно было пройти. Он спал, прилипнув ко мне спиной, и его ровное дыхание было моей личной колыбельной. Я любила его той простой, безоговорочной любовью, которую мне самой недодали. Он был моей живой, тёплой куклой, моей повседневной ответственностью.

Когда умерла мама, а отец ушёл в себя окончательно, превратившись в тень, бродящую по квартире, мне было восемнадцать. Косте — двенадцать. Я смотрела на его испуганное, непонимающее лицо на похоронах и поняла: архитектура моих грёз может подождать. Сейчас нужно выстроить вокруг него крепость попрочнее. Из расписаний, бюджетов, родительских собраний и жёстких правил.

Я стала ему и матерью, и отцом. Строгой, как отец, проверяя его алгебру. И тёплой, как мама, читая ему вслух по вечерам, когда ему снились кошмары. Мы выжили, выросли. Но между нами навсегда осталась эта трещина — он благодарен мне до скованности, а я до сих пор, спустя годы, смотрю на него и вижу того испуганного мальчика, которого нужно спасти. Мы так и не научились быть просто братом и сестрой. Слишком много было пережито вместе в тишине нашей полупустой квартиры, пока за окном горели оранжевые фонари и шла чужая, безразличная к нам жизнь.

[Читать далее]
[Глава 18. Сброс]
[http://stihi.ru/2025/09/20/8071]