Пушкин наше всё!

 Эта история трогает до глубины души. Представьте себе женщину, чья жизнь была опустошена войной. Великая Отечественная отняла у нее всех близких – кого-то убила, кто-то пропал без вести. У нее не осталось никого, ни единой души, с кем можно было бы разделить горе, ни даже могилы, куда можно было бы прийти и поплакать.

 И вот, в этой безмерной пустоте, она находит утешение. Не в родственных узах, ведь их больше нет, а в чем-то другом. Она специально приезжает издалека, чтобы поплакать на могиле Пушкина. Это не частые визиты, ведь она обычный советский человек, но после этих слез ей становится легче.

 Почему именно Пушкин? Потому что для нее, потерявшей всех родных, он стал самым близким человеком с самого детства. Он был рядом, когда мама читала ему сказки, он помогал ей получать пятерки в школе, его произведения служили мерилом поступков. В его словах и образах она находила то, чего ей так не хватало – связь, опору, чувство родства.

 Пусть у нее нет могил родных, зато есть место в Псковской области, куда она может приехать и почувствовать себя так, будто пришла к своим.

 В этом и кроется часть того удивительного феномена, которым является Пушкин. Он становится родным, той соломинкой, за которую можно ухватиться в отчаянии, той опорой, на которую можно опереться, когда душа разрывается от боли.

 И даже жизнь Натальи Николаевны Гончаровой, которая, как известно, была несправедливо оболгана, может послужить примером. Если бы проводился конкурс на самую оклеветанную личность, она, несомненно, заняла бы там почетное место.

 Пушкин обладает удивительной силой. Он не смог уберечь себя в 37 лет, но он способен поддержать других, не дать им сломаться под тяжестью душевных ран. Это проверено не одним поколением тех, кто изучал и любил его творчество.

 Эта история, как тонкая нить, вплетается в ткань нашего понимания Пушкина, раскрывая его не только как гения слова, но и как незримого спутника, как родственную душу, к которой можно обратиться в моменты абсолютного одиночества. Женщина, чья жизнь была разорвана войной, нашла в Пушкине то, что война отняла – связь, присутствие, незыблемую опору.
Его сказки, его стихи, его образы стали для нее не просто литературным наследием, а живым, дышащим присутствием, которое заполняло зияющую пустоту.

 Именно в этом заключается, пожалуй, одна из самых глубоких граней пушкинского феномена. Он не просто поэт, он – часть нашей культурной ДНК, настолько глубоко укоренившаяся, что становится родной. В моменты, когда реальные родственные связи рвутся, когда нет никого, кто мог бы понять и разделить боль, Пушкин предлагает свою незримую руку. Он становится тем якорем, который не дает душе унестись в пучину отчаяния. Его творчество – это не просто искусство, это своего рода убежище, где можно найти утешение, где можно выплакаться, не чувствуя себя одиноким в своей скорби.

 И эта потребность в утешении, в возможности выплакаться, – это не слабость, а, как верно подмечено, одна из фундаментальных потребностей русской души. В моменты, когда мир рушится, когда теряется почва под ногами, когда душа готова "вывернуться наизнанку" от боли, именно обращение к чему-то вечному, к чему-то родному, может стать спасительным кругом.
И Пушкин, с его безграничной мудростью, с его глубоким пониманием человеческой природы, с его способностью говорить о самом сокровенном, становится именно таким спасением.