Знакомьтесь - Ида Лабен

Знакомьтесь: ИДА ЛАБЕН
http://stihi.ru/avtor/nisonelle

Ида Лабен родилась и выросла в Крыму. По образованию гуманитарий, в настоящее время профессионально занимается переводческой деятельностью, в том числе переводит стихи с английского и немецкого (Э.По, О. Уайльд, Р.-Л. Стивенсон, П. Целан, И. В. Гёте и др.). Стихи пишет с детства. Публиковалась в информационно-публицистической газете «Истоки» (Уфа), в альманахе «День Поэзии» (2018–2019), в литературном альманахе «Гражданинъ» (2022).
Живёт в Ростове-на-Дону.

*************************************
В творчестве Иды Лабен явственен парадокс как приём, всегда выдающий мужское начало в письме: парадокс и в самих смыслах, и в их столкновениях, который часто базируется на антитезе или даже на семантических оксюморонах, а то и на утверждении через отрицание – в таких, например, формулировках, как «Дороги нет назад и нет вперёд, / Но я опять во дворик захожу…»; «…одна /Тяжёлая туча весомее целого мира»; «Весь мир – твой ребёнок, но всё же не стоят слезы / Его голубые цветы, его мерный прибой под обрывом / И то, что никто в этот мир не родится счастливым» – и пр.
Парадокс ещё и в том, что здесь эмоциональность героини подаётся через сопротивление, через почти глухую стену самообладания и тугой спелёнутости души, умеющей держать себя в узде. Впрочем, оттого бывает только больнее – и горькие чувствования, глубинные эмоции прочитываются через сдерживающие шлюзы самоконтроля:

Во дворике, под жёлтым фонарём,
Тоской напоминающим луну,
Собачий лай заглушит скрип засова.

Кажется, здесь ничего о чувствах лирической героини – однако от глаз внимательного читателя не ускользнёт ни жёлтый фонарь как символ уныния, ни луна как синоним тоски, ни скрип засова, заглушаемый собачьим лаем, как раздражающий, угрюмо-неприятный фон происходящего. Чувства рисуются через различные предметы и детали, через сложную, противоречивую выразительность окружающего мира, в которых мы подспудно узнаём близкое и понятное нам, проходя путь от образного постижения и восприятия словесного – к живым эмоциональным отражениям.
Взять и попробовать понять и разобрать хотя бы две вот такие строки:

А мир – твой ребёнок: любим, неприкрыт, уязвим,
Он так предсказуем – забудет, предаст, охладеет.

Что мы видим, что угадываем здесь? Что некто (пусть это будет даже весь мир) любим – но притом уязвим и неприкрыт, читай: беззащитен. Однако предсказуем в своём непостоянстве и отступничестве, в своём эгоизме. Переплетение противоположных настроений и мотиваций героя как нельзя лучше отражает истинную противоречивость человеческого характера. Здесь предельно точно и досконально отражаемся мы сами с нашими страхами, ошибками, немотивированными вспышками желаний и инстинктивными, стихийными порывами… И в то же время видна чётко понимаемая автором закономерность эмоций – и поступков, поступков – и событий: я бы здесь говорила о высокой психологической заряженности этих стихов, которые способны разоблачить читательскую душу и показать ей самоё себя. Замечательная эта авторская способность выдаёт немалый поэтический дар.
Прибавим к этому твёрдое, точное письмо, безукоризненное владение формой, богатую образность – но при этом отсутствие нагромождений эпитетов и метафор, поскольку автору всякий раз хватает вкуса и силы воли отсечь ненужное, вовремя остановиться, уловить в принимаемых сигналах вдохновения нечто ключевое, важнейшее. Ещё здесь, в этих стихах, располагает к себе филигранное умение автора показывать детали, выхватывать светом своего волшебного фонарика именно те части из большого полотна жизни, что годятся для передачи данного сюжета и настроения.
Эпитеты – невероятно сочные и всегда внезапные, дающие и простор читательскому воображению, и представление об авторском взгляде на мир, и дивную возможность словам раскрыться друг в друге и друг подле друга. Перечислю лишь некоторые – поскольку здесь целая россыпь подобных удач:

И слушали ночную тишину
Под мелкой сыпью звёздного улова…

Забейся в угол, затаись, молчи,
Пока сама собой не закричит,
Натягивая одеяло рифмы,
Больная строчка, вся дрожа в ночи.

И сходятся тучи, как брови богов, над землёй…

Вдобавок к этому: «медвежий ковш», «голодной ладонью», «промокший троллейбус», «нелюдимое море», «горько гудят катера» – и «воплям судёнышек вторя», «подсвеченные голой седой луной», «уклончивой мглой», «непрочное небо» – и т.д. Вкусные, объёмные, гибкие, многосодержательные эпитеты! А ведь ещё Пушкин говорил, что поэт – это эпитет.
Читается такая поэзия с большим волнением и интересом, оставляя послевкусие полнозвучной палитры – целого мира всевозможных оттенков, мелодий и чувств. И не сомневаешься ни на миг, что после «сухой неразродившейся» зимы здесь бывает настоящее весеннее половодье красок.
********************************************
Подборка стихотворений Иды Лабен

ДВОРИК

Во дворике, под жёлтым фонарём,
Тоской напоминающим луну,
Собачий лай заглушит скрип засова.
Мы столько раз сидели тут вдвоём
И слушали ночную тишину
Под мелкой сыпью звёздного улова!

За клочковатой тучей проплывал
Медвежий ковш, и с твоего плеча
Я смутно различала рукоятку.
И тощий тополь фонарю кивал,
По дальней крыше ветками стуча
В бессилии осеннего припадка.

А год спустя – всего лишь через год! –
Мы, кажется, подходим к рубежу.
За ним – тупик. Все выходы забыты.
Дороги нет назад и нет вперёд,
Но я опять во дворик захожу,
Споткнувшись об исхоженные плиты.

Скрипит засов, в экстазе лает пёс,
Повсюду слякоть, тополь облетел,
В ночи безлунной лампочка мигает.
Грядёт зима. Меж нами симбиоз –
Сращение мозгов, сердец и тел…
И боль твоя в мою перерастает.

ХЕРСОНЕССКИЙ МОСТ

Помнишь, там был Херсонесский мост –
Холод сквозных перил?
Прошлое тянет за мною хвост
Памяти, лет, могил.

Тяжестью тянет, и неспроста,
Гонит к родным местам.
Нет, я не помню того моста.
Он меня помнит сам.

Хоть я тогда и не родилась,
В сутолоке времён
Есть между нами тайная связь –
Не отпускает он.

Стынет под взглядом печальных звёзд
В вечности ледяной
Тот довоенный разбитый мост,
Мост между мной – и мной.

МЕЖСЕЗОНЬЕ

                Полувздох, полусвет межсезонья...
                Светлана Галс

О, мне бы туда, в межсезонье,
В провал облетевших аллей!
Пройтись бы голодной ладонью
По ржавым крестам якорей.
Увидеть с бульвара, где пусто –
Один под зонтом пешеход, –
Как вниз по мощёному спуску
Промокший троллейбус ползёт.

Как в лужу с усталой софоры
Стручки, рассыпаясь, летят,
Как тускло мерцают Бомборы
Окошками кривеньких хат.
О, мне бы на стылую площадь –
Я помню, как будто вчера,
Как ветер платаны полощет,
Как горько гудят катера.
Как, воплям судёнышек вторя,
Вздыхает от их кутерьмы
И ждёт нелюдимое море
Своей одинокой зимы.

ЗАБЕЙСЯ В УГОЛ

Забейся в угол, затаись в щели.
Не жди – сюда не ходят корабли
И не придут. Подсвеченные голой
Седой луной, застрянут на мели.

Забейся в угол и укройся тьмой,
Сухой неразродившейся зимой,
Бездействием, глотающим глаголы
В припадке глоссолалии немой.

Беспомощным мычанием давись:
Оно – твой голос; слышишь, он завис,
Похоже, насовсем иссяк, – и, сникнув,
Вались, вались на дно и дальше вниз.

Забейся в угол, затаись, молчи,
Пока сама собой не закричит,
Натягивая одеяло рифмы,
Больная строчка, вся дрожа в ночи.

ГОРОДСКОЙ ВОРОБЕЙ

Я – городской воробей, обитатель бульваров и крыш,
Птичка с асфальта, насельник дневных фонарей.
Ветер гоняет линялые клочья афиш,
Прелые листья уносит быстрей и быстрей…

Жёлто-зеленый, нет, изжелта-красный избрав,
Будто солдатик за знаменем, движусь за ним.
В общем строю мы летим, к перспективе припав,
К югу, на солнышко, в общем строю мы летим.

Так опьянителен воздух задонских осенних степей,
В золоте рощ растворяется свет и тепло…
Тихо летит за листом городской воробей,
Ветер степной поддувает ему под крыло.

Там, паутинкой прозрачной мелькая в развилке ствола,
Вяжется, тянется осень меж горьких осин.
В заводи просинь с отливом и блеском стекла –
В ней отражается неба разверстая синь.

Тень перелесков сменяется степью нагой,
В солнечном мареве ястреб, как точка, повис.
Плоть воробьиная дрогнула. Плотью другой
Ястреб насытился, молнией кинувшись вниз.

К самому краю палитры осенних красот,
Внятному краю, где краски смертельно остры,
Я воробьиной душой прикоснулся, и ястреб с высот
Дал мне почувствовать силу и ритмы игры.

Не для пичужек с асфальта, клюющих в пыли из-под ног,
Эта реальность борьбы, этот огненный ветер степей.
Мечется ветром подхваченный изжелта-красный листок,
Мечется в струях воздушных, не может вздохнуть воробей.

Помощи нет, только маленьких крыльев размах,
И – пробуждайся, пичужка, живи на износ:
Города нет и кормушки, лишь ветер, и солнце в степях
Сушит и гонит взаправду и жарит всерьёз.

В травах степных чернотой пробежался пожар,
Ветер разносит по рощам безводье и сушь…
Кончился сон твой асфальтовый про суету и бульвар,
Про шелуху под скамейками, крошки и воду из луж.

МЕДЕЯ

Ты лунный свет, ты лунный бред, ты лунный брод в росистых травах,
В протоках синих вен твоих – Колхиды сонная отрава,
Тут не афинина сова роняет пепельные перья –
Тебе, сомнамбуле, луна беззвучно отворяет двери.
Ты солнца дочь, но ясность прочь, твой облик – ночь, а мать – Геката,
Таинственным делам часы отсчитываешь от заката,
Обвита струями плюща, постель твоя стоит пустая.
Вороньи волосы свои ты расплетаешь, заплетая.
Сошла с ума? Пришла сама, как только тьма легла на кровли,
Несносен ветер, в нём тоска, морская соль и привкус крови.
Поют ахейские мужи, руно подвешено на мачту,
Скрипят натужно паруса – а кажется, что дети плачут.
Он – иноземец ли, чужак? Луна течёт молочным соком.
И в мире нет ещё ножа, тебе назначенного Роком.

НЕПРОЧНЫЙ КОРАБЛИК

Весь мир – твой ребёнок, но всё же не стоят слезы
Его голубые цветы, его мерный прибой под обрывом
И то, что никто в этот мир не родится счастливым.
А в воздухе носится, носится запах грозы…
И сходятся тучи, как брови богов, над землёй,
Притихли деревья, и ласточки низко летают,
И видно: зарницами с юга гроза подступает,
Над мутной водой расползаясь уклончивой мглой.
Непрочный кораблик качает речная волна,
Тяжёлые баржи фарватером тянут буксиры,
Непрочное небо прольётся сейчас, и одна
Тяжёлая туча весомее целого мира.
А мир – твой ребёнок: любим, неприкрыт, уязвим,
Он так предсказуем – забудет, предаст, охладеет.
И тёмная туча повисла, склоняясь над ним.
Пока – тишина, и вечерней прохладою веет.