Генрих Гейне. Северное море - 5. Цикл 2

Цикл 2-й. Песня океанид.

А к вечеру бледнеет море,
И, одинокий, с одинокою душой,
Сидит мужчина на пустынном пляже;
И смотрит он холодным взглядом вверх,
В бескрайний и холодный небосвод,
И смотрит на бескрайнее он море -
И над бескрайним равнодушным морем
Плывут под парусами его вздохи,
И возвращаются к нему обратно,
Но заперто то сердце, где они
Найти приют хотели, бросить якорь;
И стонет человек так громко, даже чайки,
Напуганные, из песчаных гнёзд
Взмывают в небо и кружатся стаей,
А человек им говорит слова такие:

"О, птицы черноногие,
С крылами белыми, парящие над морем,
Вы воду пьёте клювами кривыми,
Едите мясо тухлое тюленей,
Горька жизнь ваша, как и ваша пища!
А я - счастливчик, я вкушаю только сладость!
Вкушал я розы сладкий аромат,
Невесты соловья, залитой лунным светом,
Вкушал я сдобу сладкую,
Пропитанную сливками изрядно;
Вкушал и блюда слаще остальных -
Любовь и одиночества сладчайшую печаль.

Она любит меня! Она любит меня!
Прекрасная дева! Так ясно вижу:
Сидит она на балконе
И смотрит во тьму, ожидая меня,
И ждёт, и тоскует по мне - это правда!
И, не дождавшись, печально вздыхая,
Спускается в сад она, в лунном сиянии
Гуляет, вдыхая цветов аромат, им говорит,
Как я любим, как прекрасен,
И так это мило - и всё это чистая правда!
А после, в постели, во сне обнимает меня -
Мой образ витает пред нею.
А утром, за завтраком,
На лоснящемся маслом хлебе -
Видит моё улыбающееся лицо,
И поглощает его с любовью - и это правда!"

Так хвастался он,
А чайки кричат и смеются,
Смеются над этим его рассказом.
Туман поднимается выше,
Из-за облака смотрит Луна
Цвета осенней листвы;
Плещут высокие волны, а из пучины,
Как шёпот ветров чуть слышный,
Песня звучит - то пение океанид.
Прекрасные девы воды,
Способные к состраданью,
Меж их голосов всех слышнее
Голос супруги Пелея серебряноногой звучит;
Вздыхают они и поют:

"О, глупец, ты глупец, ты хвастливый дурень!
Горе съедает тебя! Надежды разбиты твои -
Любимые дети сердца.
И, увы! сердце твоё, как Ниобея,
Окаменело от горя!
Ночь наступила в твоей голове,
И сквозь мрак сверкают молнии безумия,
От боли ты своей кричишь!
О, глупец, ты глупец, ты хвастливый дурень!
Ты такой же упрямый, как твой дальний предок,
Могучий титан, что украл у Богов
Небесный огонь и подарил его людям. К скале
Прикованный, терзаемый стервятником жестоко,
Он бросил вызов всем Богам Олимпа,
Грозил он им, а сам стонал так громко,
Что даже мы услышали в пучине моря,
Пришли к нему мы с песней утешенья.
О, глупец, ты глупец, ты хвастливый дурень!
Но ты ведь слабее его,
И было б разумней Богов почитать,
И терпеливо нести своё бремя страданий,
Долго и терпеливо нести - до тех пор,
Покуда сам Атлас не потеряет терпенье
И не сбросит с могучих плеч безумный мир -
В ночь беспросветную".

Так продолжалась песнь океанид,
Прекрасных дев воды, способных к состраданью,
Пока её ни заглушили всплески волн;
Луна укрылась полностью за облаками,
Мир погрузился в тьму кромешную, а я -
Всё сидел во тьме и горько плакал.