Д. Паркер. The Little Old Lady In Lavender Silk

   Старушка в лавандовом шёлке

Семь да семьдесят мне уж, на август,
И завянет вот-вот мой цветок;
Ветра знала и грубость, и сладость,
И самум (так сказать) на потоп.

Как войдёшь в эту пору стишенья,
В эту осень из лета войдёшь,
Сделать гоже тебе заявленье,
ЧтО сама из всего изнесёшь.

И скажу, хоть подумывать бесит,
И бегу, как могу, от речей,
Что, по мне (если память на месте),
Ничего нет мужчин чумовей!

Въюне, слаб был когда слишком месяц,
Чтоб лучами-то свыше смутить,
Мне помог Дон Жуан один местный
Вспыхнуть страстью к привычке любить.

Научилась балдеть, целоваться -
Воспевать ту науку не след.
Не хотела я с музами знаться
До позора, ведь внуков же нет.

Хоть не блеска, рванья было больше,
И забила мне горечь всю сласть,
Я творила бы в точности то же,
Если кто повторить дал бы власть.

Раз уж каяться - врать как в тумане,
А жалеть ни о чём нет причин,
Так по мне (если ясная память)
Ничего нет кайфовей мужчин!




****************************************************
The Little Old Lady In Lavender Silk by Dorothy Parker

I was seventy-seven, come August,
I shall shortly be losing my bloom;
I've experienced zephyr and raw gust
And (symbolical) flood and simoom.

When you come to this time of abatement,
To this passing from Summer to Fall,
It is manners to issue a statement
As to what you got out of it all.

So I'll say, though reflection unnerves me
And pronouncements I dodge as I can,
That I think (if my memory serves me)
There was nothing more fun than a man!

In my youth, when the crescent was too wan
To embarrass with beams from above,
By the aid of some local Don Juan
I fell into the habit of love.

And I learned how to kiss and be merry- an
Education left better unsung.
My neglect of the waters Pierian
Was a scandal, when Grandma was young.

Though the shabby unbalanced the splendid,
And the bitter outmeasured the sweet,
I should certainly do as I then did,
Were I given the chance to repeat.

For contrition is hollow and wraithful,
And regret is no part of my plan,
And I think (if my memory's faithful)
There was nothing more fun than a man!