Канцона 73. Из Петрарки

Когда судьбою строгой
Вновь принужден я, страждущий вздыхатель,
Гореть и говорить одновременно,
Как мой доброжелатель,
Амур, веди меня моей дорогой,
С желаньем стих сверяя неизменно,
Иначе сердце вдруг замрет блаженно,
И я страшусь в моем изнеможенье:
Что, если сокровенное заметно?
Старается, но тщетно
Мой робкий дар сказаться в напряженье.
Так я пылаю снова,
И в беспощадном этом всесожженье
От моего же собственного слова,
Как лед, растаять плоть моя готова.

Я полагал сначала
Передохнуть от жгучего желанья,
Заговорив размеренно и ясно;
От этого пыланья
В надежде пылкой речь моя звучала,
И понял я, что говорю напрасно,
Однако сердце смолкнуть не согласно.
И как бы одержим любовным бредом,
Я продолжаю подвиг многотрудный,
Не в силах, безрассудный,
Замолкнуть, будто мне предел неведом.
Амур! Мои потуги
Вознаграждая за мольбою следом,
Дай жалости целить мои недуги,
Моей врагине дав ее в подруги.

Я говорю: "В том веке,
Когда прельщала души добродетель,
В горах и в море человек скитался,
Старатель и радетель,
Нуждавшийся в божественной опеке,
Найти цветок единственный пытался,
Который веку нашему достался,
Любимый светоч Бога и Природы,
Всех в мире добродетелей обитель,
Где я блаженный житель,
И незачем пересекать мне воды,
Искать иного края".
Прибежище недуга и невзгоды,
Передо мною ключ, преддверье рая,
Где можно мне воскреснуть, умирая.

От бурь ночных измучен,
Моряк, подъемля взоры к небосводу,
Два светоча находит, полюс вечный.
Я тоже в непогоду
Зеницы находить вдали приучен,
Издалека щедрее свет беспечный;
Ко мне вблизи суровей, безупречный,
И придавая мне в пути отвагу,
Амур сулит мне разные утехи,
И я свои успехи
Великому приписываю благу,
Чей светоч непреложен;
Без этих глаз не сделаю ни шагу,
Без них высокий подвиг невозможен,
Поистине без них я сам ничтожен.

Восторг неописуем,
Услады в сердце невообразимы,
От взоров нежных меркнет все мирское,
И с ними несравнимы
Все радости, которых мы взыскуем;
Затмило всех сияние такое
В неколебимом неземном покое,
Когда, предел превозмогая тесный,
Зеницы небом движут безмятежно.
Смотреть бы мне прилежно,
Как правит ими кормчий мой чудесный;
Смотреть бы мне вплотную,
Остановив хоть на день свод небесный,
Себя забыть, природу остальную,
И не мигать, покуда существую.

Довольно мне терзаться,
Когда непостижимое желанно;
Надежда не поможет мне советом.
Когда бы хоть нежданно
Он языку позволил развязаться,
Амур, который, ослепляя светом,
Язык связал мне накрепко при этом.
Нашел бы я тогда слова такие,
Что слушатель заплакал бы, наверно.
Нельзя страдать безмерно:
Иссякнут силы скудные людские.
Срок настает предельный,
Кровь скрылась в тайники свои глухие.
Бледнею! Что теперь мне труд бесцельный!
Амуром нанесен удар смертельный.

О песнь моя! С моей сладчайшей мыслью
Ты сколько ни беседуй, все мне мало.
Не я устал, писать перо устало.