Муж индианки The Squaw Man

Идёт лосиха пить к воде, и начеку бобёр,
Трепещут сети в суводи речной;
На бархат ночи, на вигвам, на свежий дёрн костёр
Бросает отсвет красно-золотой.
В ночи разлит смолистый дух, и тишина царит;
Возня гагар от озера слышна;
Хребет высокий в синеве вином зари облит,
И как пузырь серебряный луна.

Ещё вчера, под облака забравшись, я искал
Следы чужих костров  со всех сторон.
А там, как в линзе хрусталя, мир без границ лежал —
Нетронутость, соблазн, волшебный сон.
Стремилось небо ввысь, а грудь земли была гола,
Вся в венах рек, лесами гладь кроя;
Брели на запад карибу стадами без числа;
Земля прекрасной тайны — и моя.

Что ж, вот он, странствия венец: и знал бы кто-нибудь,
Какое царство покорилось мне!
Луга с овцебыками, травы сочные по грудь,
И дичи изобилие в стране.
В глухом краю, где белых злых почти что нет нигде,
Плевать мне на закон, здесь правлю я;
Как лепесток огня блестит пирога на воде,
А у костра поодаль – скво моя.

Женат на индианке! да; посмейтесь, так и быть.
А я на грани был, как ни ряди;
И блуд, и бридж, и бренди – хватит дюжину убить
Таких, как вы; но это позади.
Земля, что только для меня, рассудок мой спасла;
А город чуть не свёл меня с ума;
И в Приполярье, за предел, где нет добра и зла,
Я вырвался на волю из ярма.

Но и в желанном далеке, где прежде не ступал;
Но и когда не мог от зла дышать;
Но и с добычей у костра – я с болью сознавал,
Как рвётся сердце пару отыскать.
Как мучит жажда ощутить объятья женских рук,
Любовный взгляд, грудь бархата нежней;
Я на охоту вышел и нашлась среди подруг
Одна, что всех прекрасней и милей.

О те, кого любил я пред падением не раз!
Мечтательны, прекрасны и горды!
Ах, леди, встреться мы сейчас, я б не взглянул на вас,
Не то, что ваши целовать следы!
В тот день заклинило ружье — лось раненый взревел  —
Атака, треск… и только нож в руке;
Но тут, Весёлые Глаза, твой выстрел прогремел,
Когда держалась жизнь на волоске.

Нужна мужчине женщина – потребность божьих душ,
Как с древа слез фамильного народ;
Но думаю, что я люблю её как нежный муж,
Но знаю, за меня она умрёт.
Сгинь я, Весёлые Глаза, уйди навек, тогда
Тебя и сам Всевышний не спасёт …
Я вижу озеро, луну, а чёрная вода
Пирогу одинокую несёт.   

Что должно, что грешно, здесь в Приполярье смыто прочь;
Тут нет закона тягостных цепей;
Но славлю я тебя, клянусь в святую эту ночь,
Как скво мою и мать моих детей.
Свет озаряет тонкий лик; пускай и век спустя
Его не омрачат печаль и зло;
Ты мягким, низким голосом баюкаешь дитя —
Храни тебя Господь! Мне повезло.
 
Марья Иванова http://stihi.ru/2025/04/24/4046