Саксофон. Соло

Светло-зелёный, прозрачный, весь в золотистых
солнечных бликах тенор чему-то улыбнулся,
смутился и стал робким, застенчиво-нежным... 

В его чистейшем, василькового цвета звучании
стали расцветать тёмно-синие, всё ещё
в капельках утренней росы, бутоны ночных снов,
которые раскрывали свои лепестки и лепестки,
раскрываясь, расплёскивали мерцающие,
вспыхивающие и гаснущие оттенки своих снов,
превращая их в звёздные сполохи ночного неба.

И небо, внимая им, становилось глубокой бездонной
ночью, в которой, осыпаясь лепестками звёзд,
звучала музыка Вселенной. Созвездия Её звуков
вспыхивали и гасли, чтобы снова и снова расцвести,
раскрыться и, вспыхнув, разлететься во все стороны
мириадами зелёных, голубых, синих и фиолетовых брызг…

Всё взволнованней, всё проникновеннее звучат
завораживающие и обволакивающие, неистовые -
аметистовые и рубиновые, бархатные - оранжевые
и бардовые, трепещущие нежной страстью
звуки  голоса солирующего саксофона… Он всё ещё
был где-то там, далеко-далеко, в своём, мерцающем
нежной звериной страстью звучании…

- Боже мой!.. Какой роскошный…  какой... царственный…
баритон!.. –  прошелестело откуда-то из… ничего…
и этого оказалось достаточно, чтобы он снова смутился:
- Что Вы!.. Что Вы!.. Я тенор,  всего лишь, тенор...

И он вернулся. Вернулся в созданное им золототканое
пространство сполохов - колышущихся, опадающих
и меркнущих голубыми, зелёными, синими и фиолетовыми
оттенками волшебных звуков его голоса...и это было
прозрачное, плывущее лёгким рассветным туманом,
ЛЕТНЕЕ УТРО.

УТРО было нежно-зелёным, усыпанным расцветающими
голубыми и синими, в бархатистой рубиновой киновари
колокольчиками… Он уходил, оставляя после себя
в трепещущих светом утренних потоках воздуха,
оранжевые тёплые лучи восходящего Солнца.