Бояновость - свойство поэзии. Лирика Мартишина

13 февраля - день рождения моего отца, физика, кандидата технических наук, доцента, преподавателя и исследователя, да ещё и поэта, автора нескольких книг, Евгения Алексеевича Мартишина.

Сегодня, в 2024 году, ему исполнилось бы 85 лет. Но он покинул этот мир 19 августа 2015, в Преображение.

Думаю о том, что мир пронизан неведомыми физическими потоками. 19 августа мы с семьей были в Анапе, 20 за нами приезжал автобус от турфирмы - и вез домой. И вот вечером 19 мы узнали горестную весть. Детям я ничего не говорила, мы приехали на похороны. Дедушка был жив для них еще немного времени... В 2015 году младшая дочка шла в первый класс. Старшая - в третий. Вот что такое поздние дети - детство - череда смертей и похорон. Но это мои личные печали... А не забывается вот что: 19 августа, утром, прилетел к нашему домику в Анапе огромный жёлтый махаон - бабочка. Это редкость неимоверная. А он прилетел, сидит на заборе. И одного "хвоста" у него нет. Такой длинный рог, или язык, или как еще назвать этот вырост на крыле? Так вот - одного выроста у того махаона не было, будто ноги не было. Сразу я подумала о моем дедушке, отце отца: о нем я писала статью, он прошел всю войну зенитчиком, а в мирной жизни потерял ногу. Так вот - и нашел меня, и уже подготовил, и подспудно я уже все знала. Поговорила с отцом по телефону: все хорошо. Но это хорошо было только до вечера...

Собственно, это отступление, конечно, его не будет в дальнейших публикациях этой статьи.

Потому что статья о другом.

О свойстве поэзии Евгения Мартишина, которое не даёт мне покоя и просто требует его как-либо определить.

Это свойство прослеживается далеко не у всех поэтов. Но тех, в чьей лирике оно есть, мы читаем с большим интересом. Дети читают с интересом. Перечитывают. Как, например, стихи Некрасова, Маяковского... У некоторых поэтов это свойство отсутствует абсолютно. А ничего - и их стихи хороши, любим мы стихи не за это свойство. Но всегда откликаемся душой, если уж оно есть...

Что же это за понятие такое? Долго я думала, как его определить. Диалоговость? - так писала о нем в своей статье "Целительная сила рязанской поэзии".

Диалоговость - да, это умение вызвать мир на диалог. Увидеть в читателе собеседника, а не просто ёмкость для размещения собственных виршей. Такой поэт обращается к читателю, тормошит его, ждёт ответа. Побуждает читателя к внутреннему разговору с читательской душой, которую человек и не раскрывает... А тут побуждают и раскрыться, и осмыслить, и ответить...

И вот сегодня, в день 85-летия отца, думая о его лирике,я нашла это слово.

Бояновость!

Это же то самое, чем был силён Боян, наш либо первый поэт, Автор "Слова о полку Игореве", либо антагонист реального Автора "Слова о полку Игореве"... Загадка скрыта за веками, и лично я склоняюсь к тому, что Боян и Автор - разные люди ( но оба - поэты, конкуренты, современники!). И, так как Автор обращается к Бояну, вызывает его на ответ - просто задевает его! - то давайте так и назовём этот приём Автора "Слова о полку Игореве" - Бояновость.

Посмотрим на начало "Слова о полку Игореве..." Здесь сразу - обращение к слушателю, вопрос и предложение ответить:


Хорошо ли начинать нам, братья,
Старой песней, старыми словами,
Старой песней ратных летописцев
Разговор о Игоревой рати,
О походе Игоревом бранном,
Битвах князя, сына Святослава?

Пусть начнёт себя другая песня –
По былинам времени родного,
Не по измышлению Бояна!

Говорлив Боян велеречивый! –
Если вдруг хотел излиться песней,
То, кому бы песню ни творил он –
Растекался мыслями по древу,
Серым волком тёк неуловимым
По земле, орлом по небу реял.

«Вспомните, собратья, –  говорил он,  –
Времена усобиц и раздоров!»

Автор просит вспомнить метод поэта-Бояна: Боян активно обращался к своей публике - "собратьям". Боян был не только поэтом, сказителем, но и умелым ритором, оратором, активистом в сфере информации.

Но ведь таким же был и сам Автор, Неизвестный Автор!

Вы только представьте: все это происходило вскоре после похода князя Игоря 1185 года, в нашей с вами Древней Руси. А как будто - вчера! Будто и нет веков русской поэзии между современной манерой пламенных блогеров и призывами древнего Автора:

О, великий князь Всеволод!
Неужель не дождаться, чтоб ты издалеча
Прилетел отчий стол золотой защитить?
Ты ведь волен что море, что сильную реку –
Волгу! – вёслами всю раскропить!
Дон в шеломы обильного войска собрать
И единым броском перелить!
Если б с нами ты был!
Грады были бы в злате,
А рабыня бы даром была – по ногате,
Раб дешевле – по резани шел бы,
А и слуги ходили бы в шёлке!

Автор страстно обращается к влиятельным князьям, кого "обвиняя" в грехах, кого "беря на слабо", кого побуждая к действиям упоминанием о славе, кого заранее восхваляя, - Автор играет на струнах души каждого князя, ради того, что обеспечить защиту князя Игоря, сохранность "златого отчего стола":

О, смелый, беспокойный, храбрый Рюрик!
О, смелый, великодушный, храбрый Давыд!
Уж не ваши ли воины в битвах суровы:
Чуть сраженье – плывут их шеломы по крови,
Как ладьи золотые – шеломы злачёные
По-над вражьею кровью, что над волнами чёрными?

И так - обращения к дюжине князей, и к каждому найдено свое слово!

И к Игорю Автор тоже обращается, ожидая от него действенного ответа...

Как назвать этот необыкновенный приём? Риторика? Диалоговость? Коммуникативность? - давайте назовем: бояновость. Необыкновенен приём тем, что ему, ни много, ни мало, - 840 лет. Это исток русской поэзии. Вот и вспомним Бояна и того, кто нам передал в веках это имя: Неизвестного Автора.

Итак, бояновость в поэзии - это обращение автора к читателю, с целью побудить к ответу, действию, размышлению.

Как правило, прием приводит к задуманному результату: читатель не остается равнодушным, начинает что-то менять в жизни.

Также, как правило, читатель запоминает поэта, чье творчество обладает этим качеством, как запоминают врача, психолога, советчика, неравнодушного товарища, кому удалось повлиять на мир читателя к лучшему.

По моему убеждению, явление бояновости надо изучать и систематизировать.

Думаю, что читателю будет интересно "проверить" известных ему поэтов на свойство "бояновости", а если статью читает поэт - то будет интересно осмыслить свою лирику в свете этого свойства. Думаю, что оно присуще личности органически, и, если его в сердце поэта нет, то ярко проявить это свойство не получится.

Повторюсь, что наличие бояновости не делает лирику ни лучше, ни хуже - оно просто делает её наполненность другой, что само по себе интересно.

Но это вопрос дальнейших исследований.

А пока я приведу отрывок из статьи "Целительная сила рязанской поэзии", где говорю об этом свойстве:

"...Поэтому остановимся только на одном свойстве «мартишинской лирики»: на умении и стремлении поэта вызвать мир на диалог, на ответ, на беседу.

Быть собеседником миру умели немногие поэты. «Выразить себя» гораздо проще, и часто пишущий стихи человек не пролагает себе путь дальше этого стремления. «Получить ответ мира» - умение иного порядка. Если продолжить аналогии с врачебной работой, то «выражающий себя» врач просто назначает лечение, выписывает рецепт. «Добивается ответа мира» - истинный целитель, понимающий и принимающий скрытую от взгляда жизнь мироздания, любящий, по метким словам Константина  Станиславского, не себя в искусстве, а искусство в себе, - и получающий доступ к своим целям.

Итак, умение вступать в диалог с миром, вызвать мир на диалог! Мир, социум, культурную сферу Вселенной!

Эта нацеленность на разговор видна даже в названиях стихотворений, мы заметим это, едва откроем предыдущий сборник Евгения Мартишина, «Звоните мне, звоните». Само название побуждает к действию, к ответу! А ведь названием здесь послужила начальная строка одного из стихотворений…

«Звоните мне, звоните», «Что с нами происходит?» «Начни с себя!», «Сохрани себя, Россия!», «Письмо другу», «Вы что приуныли, Наталья Борисовна?», «Пригласи меня на свадьбу на свою», «Эх, русские», «Судьба, хочу тебя просить…»,  «Спасибо, Господи!» - всё это названия стихов, где разговор с собеседником начинается уже с первой строки.

А во многих стихах Евгения Мартишина разговорность в названии не заявлена, но первая же строка начинает беседу:

«О чём задумалась, монашка?» -  спрашивает стихотворение «Монашка».

«Что ты светишь, фонарь, темноте?» - сочувствует другая страница книги.

«Какой у Вас белый, крахмальный халатик!» - полны восхищения строки стихотворения «Медсестра», посвященного славной медработнице Ивановской глубинки, Махмутовой Ольге Павловне;

«Что-то грустны ваши ивы и плёс?» - неравнодушно обращаются строки к художнику;

«Как живёшь, ветеран?» -  это также не пустая фраза. За обращением следует вдумчивый разговор о жизни, и пусть это стихотворение из цикла «Полотна Шилова»; ветеран-воин взирает на поэта с картины Александра Шилова «Непобедимый», и, конечно, не может ответить поэту въявь, но разговор начат со всеми ветеранами России, со всеми их потомками…

«Для тебя, друг, окончена война», - разве это сказано только «Воину-интернационалисту Александру Голику», как гласит название стихотворения – из того же цикла «Полотна Шилова».

«Эх, милая деревня!» - будто  беседа идёт со всеми «родинами малыми…»

«Здравствуй, дом с голубыми ставнями!» - взгляд в детство, в глубины души;

«Что такое с нами происходит?» - бередит память следующее стихотворение.

«Страна родная! Я не знаю, где ты!» - взывает новый текст.

«Начни с себя Россию делать сильной»! - тут же отвечает ему будущая песня…

«Серебристые ели,
Серебристые ели,
Отчего вы так все,
Как и я, поседели?»
- вздыхает стихотворение «Серебристые ели».

И разве «одухотворённые» словом поэта дерева не отвечают?

«Проснись и посмотри,
Как мир прекрасен!» - стихотворение «Зимнее утро» включается даже не в диалог, а в хор голосов, в полилог, начатый поэтом на страницах книги.

Автор выводит мир на разговор, заставляя его - и себя – говорить. Именно в разговоре будет осмыслено всё, что должно быть осмыслено. Не в молчаливом созерцании - в попытке построения диалога. И в этом - ритм нового тысячелетия.

Конечно, поэтом такого мирочувствования был Маяковский: если "улица корчится безъязыкая", ей нечем разговаривать - то поэт даст ей средства к разговору: собственную речь, сердце, силовое поле своей поэзии.

Уметь вчувствоваться в мир - дорогого стоит в поэзии.

Вызвать мир на диалог - умение более высокого порядка.

Мир откликается на вызов поэта – порой грозно, как вдруг откликнулся он на проклинательную силу стихотворения «Молитва»: 19 апреля 1996 года , взволнованный событиями в России, написал поэт стихотворение-обращение ко Господу, где просил избавить Родину от таких, как Джохар Дудаев… Через день виновник многих людских бед был убит.

Нет, здесь лучше привести добрые примеры влияния поэтической силы на мир, предчувствования поэтом того, что будет происходить в мире...

Как Россия безбрежна!
Не исходишь дорог!
Я живу в Радонежье –
Есть такой уголок!

Стоило поэту придумать (заново для себя придумать: небольшая лирическая книжка с таким названием ни мне, ни отцу до недавнего времени не была известна) слово «Радонежье» по модели исконно русских форм  «Волговерховье, Заречье, Закубежье, Поречье, Нагорье, Святогорье, Светлогорье», как слово полюбилось стране, и земли древнего Радонежа вот уже два десятка лет называют «Радонежьем». Точным будет сказать, что Мартишин "переоткрыл" слово "Радонежье" и сделал его популярным.

Слово же было придумано Евгением Мартишиным в 1992 году,  затем повторено в моём стихотворении «Милый край», опубликованном в начале 1994 года, затем – в названии персональной выставки картин моего супруга, Анатолия Власова, состоявшейся в 1998 году,   а до тех пор  никто так радонежские земли не называл – легко и нежно, словом-именем, имяславием…

Перу Евгения Мартишина принадлежит и ещё одно необычное, но теперь уже привычное определение – в стихотворении «Сергиев Посад» он назвал город «духовной столицей»:

Духовная столица
Превыше всех столиц!

Стихотворение полюбилось горожанам, его стали учить школьники, цитировать краеведы – и вот уже словосочетание «духовная столица» воспринимается органически присущим определением!

Так физик, физтеховец по образованию и призванию, человек точных наук, смог дать точные определения в гуманитарной сфере… Но скорее всего – просто в сфере жизненной.

В сфере жизни – именно потому, что он включён в неё, связан поэтическими информационными токами с её глубинами и высотами, и токи эти пропущены через призму целительной, благородной силы  магической рязанской поэзии, через взволнованное сердце поэта.

Сердце, «вглядывающееся» в мир и вызывающее мир на отклик… Поющему сердцу мир отзовётся…

Не зря первая лирическая книга названа «Звоните мне, звоните!»:

Звоните мне, звоните,
С утра до поздней ночи…

Звоните! Или откройте книгу, - и Вы найдете слова ко многим случаям жизни…  Может, Вам понравятся, как и мне, вот эти:

То солнце, то ненастье,
То горе, то успех.
Настрой судьбу на счастье
И будь счастливей всех…

Евгений Мартишин, - Евгений Алексеевич Мартишин, - мой батюшка, физик и математик, преподаватель.

 Композиторы ценят его песенные стихи, а я ценю как  его самого, так и его поэзию, обладающую целительной, вдохновляющей силой.

Поэт подмосковного Сергиева Посада.

И не только мне, литературному работнику, а всем нам он говорит строками стихотворения «Поэзия» - о поэзии:

«Учись её видеть и слушать,
Открой для поэзии душу!»

Для целительной, исцеляющей, животворящей силы поэзии!


Стихи Евгения Мартишина Вы найдете на сайте Стихи.ру,
http://www.stihi.ru/avtor/emart1

Эссе моей младшей дочки о Алексее Мартишине:
http://stihi.ru/2024/01/11/4560



Текст в работе