Куда идешь вот уже сто лет?

Дневниковая заметка 26 Января 2012. Ранее выложена в ЖЖ.

"Куда идешь" вот уже сто лет? 

В 2012 году, помимо прочих знаменательностей, исполняется сто лет первой экранизации знаменитого и лавровенчанного романа "Quo Vadis", или же "Камо грядеши" Генрика Сенкевича. (Италия, режиссер Энрико Гуаццони). Выдающееся время: год великого кораблекрушения, и два года до Первой мировой войны. "Давайте-ка поглядим еще и простимся со старым Римом". (C)


В чем там было дело? - ах да: приходит Виниций к Петронию и говорит: люблю Лигию, жить не могу... А дальше - побег возлюбленной (как Сенкевич любит исчезновения и поиски героинь!), пожар Рима, гонения на первых христиан, их страдания и мужество...А также: Виниций и Петроний против Нерона. При участии апостола Петра...Вы понимаете, я кокетничаю: роман не только велик и знаменит, но и мне некогда сильно понравился, главным образом - как можно догадаться - благодаря присутствию в нем фигуры интеллектуального сластолюбца Петрония (не за сластолюбие, а за интеллект и привлекательный противоречивый характер. Хотя, если быть строгой, шикарный литературный мужчина, способный велеть дать женщине двадцать пять плетей, потом стать ее любовником, о чем она мечтала денно и нощно, а еще потом на совместном одре смерти заявить ей: "Ты действительно меня любила, моя божественная!", заслуживает более спокойного отношения). Но увы мне, девице наивной, увы нам с прекрасной и верной Эвникой: в романе, оказывается, не вполне отражена историческая правда. Посему в следующей экранизации, полагаю, Петроний и Нерон будут любовниками, и Нерон будет ревновать к Виницию. (На всякий случай - идея моя). Теперь, когда я передала привет в прошлое моим девчачьим бредням и уведомила, что в курсе некоторых пикантных деталей, можно отставить визги и переходить к существу.


Узнав о юбилее, я решила посмотреть столетний фильм, а заодно и самую новую экранизацию романа, снятую в 2001 г. (Польша, США, режиссер Ежи Кавалерович), и сообщить о результатах эксперимента.


Должно быть, "Камо грядеши" (первая публикация - 1895-1896 гг.) это такое "переходное произведение". К нему стоит обращаться, когда человек переходит к новому этапу жизни - или считает, что переходит. Разные интерпретации тоже, возможно, стоит сравнивать даже не столько из-за множества смыслов, которые обнаруживают в романе - или же ему приписывают, - сколько ради того, чтобы увидеть людей, которые в ту или иную историческую эпоху его читают.


Если бы меня, например, попросили ответить "О чем роман Сенкевича "Камо грядеши", сейчас я бы ответила: о превосходстве веры и страстности над скепсисом. Вера и страстность оказываются способны перейти в "новую жизнь", а скепсис, при всех своих достоинствах, остается в "старой". И отходит вместе с ней, хотя ему и воздаются заслуженные почести - приветствуем закат стоя! (Все же слишком рано обобщать: Петроний и Эвника воскреснут, когда придет Возрождение. А можно предложить и такое: разве безукоризненная любовь Эвники не спасает и ее, и вместе с ней - ее возлюбленного перед лицом Христа? Об этом говорят - для жизни вечной). Вера побеждает скепсис - подобно тому, как влюбленный Виниций из-под влияния насмешливого Петрония переходит под влияние Лигии и апостола Петра. Страстность подчиняет себе скепсис - подобно тому, как Петроний, наказав Эвнику плетьми за неповиновение, все-таки уступает ее сильному чувству и принимает ее любовь. Время великих потрясений - испытание и для чувств, и для разума. Разум получает повод обнаружить и свои достоинства, и недостатки - но при всех обнаруженных слабостях и поводах для упреков, он достаточно привлекателен, чтобы оставаться интересным, и даже достаточно интересен, чтобы им любоваться.


Кроме того, для меня "Камо грядеши" интересен тем, что это - очередная эпохальная история о двух друзьях с контрастными характерами, однако тесно связанными судьбами. Счастье и несчастье одного неотделимо от счастья или несчастья другого. Часто, если один друг погиб, жизнь другого навсегда разрушена - как, например, в "Илиаде", "Ромео и Джульетте" и "Евгении Онегине". Или наоборот, если уж живы и счастливы, так счастливы оба - как в "Рамаяне", "Двух веронцах" и "Много шуму из ничего" (а также "Гордости и предубеждении"). Но здесь случай, когда исторические события в основе сюжета и воля автора - она тоже кое-что значит - решили по-другому. Впрочем, можно ли считать смерть Петрония в полном смысле "несчастным" для него концом его сюжетной линии? Ведь он победил Нерона и доказал силу своего духа. В этом отношении "Камо грядеши" напоминает мне "Войну и мир": можно ли считать смерть князя Андрея "плохим концом" лично для него? Мы-то можем читательски горевать, но намерение автора состояло не в этом.


Чтобы смотреть немое кино столетней давности, видимо, особый навык нужен - выключить в комнате свет и сесть поближе к экрану, так как с большого расстояния эти лица как следует не рассмотришь: крупных планов нет. Нужно также некоторое время привыкать к манере исполнения: то люди сидят-лежат-ходят (спокойно, размеренно, курортно), то начинают делать размашистые жесты и строить лица как маски античной трагедии - и чем дальше, тем больше, по мере развития событий. То и дело используемое в фильме всеми персонажами древнеримское приветствие в виде выброса руки вперед и вверх некоторое время удручало, так как вызывало совершенно определенные ассоциации. (К тому же, я не привыкла так часто видеть его в более новых фильмах на древнеримскую тематику). Картины жизни растленного Рима (пир Нерона и похмелье), судя по интертитрам, должны вызывать суровое и справедливое возмущение, но зрелище перепившихся и толкающихся спросонья римлян в венках еще смешнее вместе с такими титрами. Более поздняя "Мексика" Эйзенштейна, даже и без комментариев, смотрится легче. Я видела в своей жизни не так много "немых" художественных фильмов - больше "немой" кинохроники. Поэтому при просмотре столетнего "Камо грядеши" эти два жанра переплелись в моем сознании, и я говорила себе, что вижу, действительно, не героев известного романа, а людей начала ХХ века, которые играют в него.


"На что это похоже?" - пожалуй что на оперу, где не поют. Манера игры напоминает манеру оперных артистов. Опера "переходит" в кино, новое искусство и новое зрелище. Еще в самом начале, когда по очереди представляют всех исполнителей в ролях, похоже на старый фотоальбом - и тут я вспоминаю один известный, но более новый фильм об эпохе "Серебряного века" и последующих событиях. О времени, когда снимали и этот "Quo Vadis", но о другой стране. Сериал "Доктор Живаго", где в начале каждой серии вступительные титры идут на фоне стола со "старыми" фотографиями, а на фотографиях - герои фильма.


"Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?"


А начиная с того момента, как влюбленный Виниций с хладнокровным Петронием явились в дом Авла Плавтия "смотреть Лигию", на меня нашло вспоминательное настроение, и стала я думать о нашей поездке в Неаполь и Помпеи - залитый солнцем город состоявшегося Апокалипсиса. Мы бродили тогда в декорациях "Камо грядеши"....


Самый новый фильм Кавалеровича прежде всего понравился мне цветом. Сочетание розового, золотистого, светло-коричневого. Среди этого тоненькая Лигия выглядит как солнечный лучик, совершенно оправдывая метафору восхищенного Виниция:
"Раз на заре я увидел, как она умывалась у фонтана в саду. И клянусь тебе пеной, из которой родилась Афродита, что лучи зари пронизывали ее тело насквозь. Мне думалось, когда взойдет солнце, она растворится в его свете, как исчезает из глаз утренняя звезда".


Меднобородый, поющий своим тощим голосом на фоне бесконечного, светлого моря - жалок и невыносим хуже некуда. Зрелище не плохого и не хорошего, а бессмысленного царя-актера.


Новый "Камо грядеши", снятый в 2001 г., - история о свержении именем любви нищего духом тирана, который много бед успел натворить и много невинных погубить. В моих глазах это - история о порочном альянсе госадминистрации и шоу-бизнеса. И о смелом ненасильственном, но духовном сопротивлении христиан, которые нашли мужество вырваться из этой картинки мира и даже стараться своими руками изменить ее. Нерон, правитель и одновременно "звезда сцены", желает использовать админресурс для удовлетворения своих поэтически-эстрадных амбиций, и, как римский император, считаясь Божественным, он присвоил себе полномочия Бога-творца, сжигая Рим ради своей поэмы о пожаре Трои. С точки зрения римского позитивного права это вопиюще, но как будто логично, если император признан римским богом; с точки зрения права естественного Нерон слишком преувеличил свои полномочия - он не Бог. Петроний и Тигеллин соперничают при нем за место наперсника (продюсера?) Так как и в этом, и в немом фильме сразу видно, что Нерон неумен (во всяком случае - не умен для власти), не совсем понятно, почему его терпели так долго: то ли потому, что он их - своих приближенных - такой устраивал, то ли потому что они - Петроний - им снисходительно развлекались и недооценили его разрушительную мощь. Их укусила, так сказать, их "домашняя обезьяна".


За девяносто почти лет мировой кинематограф развился до такой степени, чтобы показать вблизи и в страшных подробностях мучения христиан на римской арене. В фильме 1912 года показывали начало: людей выгоняют на арену, выпускают львов - и конец: львы среди останков своей "трапезы". В промежутке - ложа Нерона с ликующими или ужасающимися зрителями, по их поведению можно угадать происходящее на арене. А в фильме 2001 года зритель видит львов, разрывающих людей. И я заметила, что таким образом меняется, хоть отчасти, положение зрителя фильма по отношению к арене и зрительским рядам. Если я вижу прежде всего ложу, значит, и я помещена на арене, только львы меня не видят, а потом я - сразу в ложе Нерона, только невидима для придворных. Если я вижу арену, значит, я - в первых рядах зрителей, и могу в ужасе или с отвращением закрыть лицо рукой.


В сцене, когда Виниций приезжает в горящий Рим спасать Лигию, появляется цитата с картины Брюллова "Последний день Помпеи": среди дыма рушатся статуи богов.

Петроний и Эвника умирают на пиршественном ложе, в это время перед ними продолжают под музыку кружиться танцовщицы...Ассоциация с "Титаником": "Музыканты играли до последнего момента..."


В фильме 1912 г. интереснее смотреть на мужские персонажи, чем на женские. В фильме 2001 года выразительны все женские лица: помимо лучика-Лигии и контрастной по отношению к ней "красавицы с ароматом кофе" Эвники - благородные дамы Помпония и Акта, Поппея, которую Нерон словно избрал в свои царицы за победу на конкурсе фотомоделей, но затем роль примадонны испортила ее. В фильме 1912 г. и Нерон, и его супруга оба выглядят как уродливые бабы - раздавшаяся и закутанная в тряпки, простодушно-бессовестная, и стройная, со злым лицом.


Дальше все предсказуемее некуда. Несмотря на такое множество отличий, я нахожу между двумя фильмами довольно много общего.


Прежде всего, оба фильма довольно близко следуют тексту романа - и при этом по сравнению с романом воспринимаются как развернутый конспект или серия видеоиллюстраций. Добросовестно воспроизведены основные эпизоды, но пришлось сократить диалоги, монологи, авторские объяснения, письма. Возрастает динамизм действия, но вместе с ним возникает ощущение краткого пересказа. Должно быть, "Камо грядеши" не идет спешка - а идет постепенная неотвратимость. В отличие от этих двух фильмов, ритм романного повествования сохранен в сериале, но там на основе романа Сенкевича построили собственный философский роман-притчу со многими аллегориями. Смотреть сериал интересно, однако и сложно - сложнее, чем читать сам роман. (Подумалось, что неплохо бы "Quo Vadis" был еще и телесериалом-телеспектаклем - вроде старых "Проклятых королей" или польского фильма "Мастер и Маргарита". Мог бы показаться скучноватым, но определенную нишу бы закрывал).


Затем, когда я читаю, то читать (извините, я повторюсь) интереснее про Петрония. Когда же я смотрю фильмы 1912 и 2001 года, смотреть интереснее на Виниция.

Петроний подлежит сокращению - именно за счет рассуждений, например, монолога о красоте и добродетели, или же пояснения, почему он после такого геройского успокоения толпы поленился навести в Риме окончательный порядок. Сколько комплиментов не отвешивай со всех сторон петроньевым интеллекту, изяществу и неожиданному для него самого благородству, а все-таки и на нем, согласно концепции автора, лежит доля вины за общий кризис и за нероновы злодейста, и потому его собственная смерть выглядит "оправданной внутренней логикой романа" - хотя и величественна, и много печальна есть. (А кому принадлежат слова: "Сожги Рим и мир, но сохрани нам твой голос"? Увы, иные шутки имеют свойство сбываться...)


Все же Виниций - самый главный герой романа, на нем лежит развитие сюжета и демонстрация основной авторской идеи. В фильме 1912 г его играет Амлето Новелли (да, так его зовут, "Молодые Гамлет" :-)), яркий актер, рано умерший. Это неожиданный Виниций. Не столько "красивый молодой атлет", сколько такой...с удлиненным лицом итальянский драматический тенор, по которому и вместе с которым умирает зал, и пластинки которого потом выпускаются многие десятилетия, а годящиеся ему во внуки-правнуки поклонницы и критики с любовью и уважением смотрят на его черно-белое фото. (Я продолжаю сравнивать немое кино с "оперой без голосов"). Не просто герой-любовник, а герой-романтик, средоточие энергии спектакля и человек, переживающий духовное преображение. В фильме 2001 года Виниций ближе к книге - "молодой Геркулес" с красивыми выразительными глазами, из "потребителя наслаждений" превращающийся в нежного влюбленного и заботливого друга.


Следующий персонаж, на которого обращу в обоих фильмах особое внимание - грек Хилон Хилонид. В фильме 1912 г. он воспринимается как противоположность апостола Петра - оба бородатые старики с окруженными седыми волосами лысинами, но Петр - прямой и величественный, а Хилон - вечно на согнутых ногах и многосуетливый. Во всех моментах своей роли он очень выразителен. В фильме 2001 г. Хилон выглядит как "персонаж Караваджо" - и этим все сказано.


И лишь в третью очередь обращаюсь к исполнителям роли обладателя приза моих симпатий. "Брось ты, Веня, - scusa, Марк - сокрушаться, скушай лучше миску макарон..." "La vita e bella, vero?" "Слышь, Цезарь, тут мой племяш Виниций - дело молодое - неровно дышит к воспитаннице Авла Плавтия. Ниче девчоночка, только узка в бедрах. Она - заложница Рима, ты уладил бы это дело..." Весь такой холеный-белотелый барин Петроний с добродушно-лукавой улыбочкой и потихоньку намечающейся лысиной - Густаво Серена в фильме 1912 г. - словно создан для того, чтобы смягчать и артистические буйства Нерона, и проявления страстной натуры Виниция. Но когда неронские безобразия превышают эстетическую меру, довольная масочка спадает и появляется жесткое лицо оскорбленного достоинства. "Имей мужество признать, что это не они обратили Рим в пепел!"


В романе Сенкевича, кстати сказать, сцена окончательного любовного объяснения между Петронием и Эвникой отсутствует, так что постановщик может импровизировать. Как это сделано в столетнем фильме мне не нравится: вчера велевший выпороть свою рабыню Петроний наутро за туалетом начинает кокетничать с ней, как с ровней, видимо, по привычке общения с римскими дамами, но тут же берет свою собственность за подбородок и заглядывает ей в лицо (жест невольничьего рынка). Простите, но довольно я начиталась о романах бар, причем р а з н ы х бар, с их холопками - здесь предполагается нечто немного другое, впоследствии, по крайней мере. Лучше уж как в телесериале: "Останься со мной на эту ночь и на все последующие!" (Кому интересны мои "эротические фантазии", сама я придумала такое: Эвника бы полезла опять целовать статую Петрония, думая, что ее никто не видит, а он бы ее подстерег, сдернул со статуи и схватил в объятия. Немая сцена счастья. Типа "Галатей ожил" :-))).


Богуслава Линду в роли Петрония полагается хвалить и хвалить - кажется, его работой довольны даже те, кому весь фильм 2001 г. не понравился. Я соригинальничаю и начну с того, что поругаю. Внешне такой Петроний мне не очень. Для портрета в виде статуи вечно юного и вечно проворного античного бога он не годится...но годится, пожалуй, для статуи незаконнорожденного потомка Юлия Цезаря. Потомок суровых и деятельных римлян-устроителей и завоевателей предпочел искусства и наслаждения, и в таком положении встретил свою осень. Заморозки пришли раньше, чем полагается по календарю. Погулял он изрядно и здоровье таки подпортил сильно - в его лице сразу, в первой же сцене заметны и наследственная суровость, и следы преданности чувственным утехам. Очевидно, что ни в какие соперники Виницию по части телесной красоты и античной гармонии образа он не годится, и вряд ли его греческие невольницы невольно восхищаются, когда обтирают-наряжают его после бани. (А по книге должны). Почему эта цветущая Эвника любит и желает этого стареющего развратника...мужественного, но увядающего мужчину? А я знаю, почему, но для этого нужно досмотреть. Главное обаяние Петрония не в античной красоте и не в изяществе - в неожиданной силе характера казалось бы, эгоистичного и изнеженного человека, которая и проявится сполна во второй части фильма, когда он начнет возмущаться Нероном и помогать Виницию спасти Лигию из застенка. И влечение к этому образу, думаю я, может происходить не от восхищения красотой и блестящим умом, а от ... жалости. От предвидения его внутреннего трагизма. Человек этот как будто сам над собой насмеялся, а судьба приняла его шутку всерьез. Он достоин лучшей участи, чем та, которую получил, связавшись с Нероном на правах "придворного эстета". Так и хочется припомнить про "барский гнев и барскую любовь...". И еще, Петроний думает, что это он - покоритель сердец, а на самом деле это ему давно уже нужно, чтобы его любили преданно и без-возд-мезд-но. (И не оставляли наедине с возрастающими слабостями).


Хотя, конечно же, если бы мы сообщили самому Петронию, что его может быть жалко, он был бы весьма обижен этим суждением. Поэтому ему мы не скажем.


Теперь самое главное: апостол Петр и финалы.


Разные сюжетные линии романа "Камо грядеши" заканчиваются жизнью или смертью, но смерти персонажей имеют разное значение. Петроний и его подруга умирают, потому что отходят в прошлое, с ними умирает красота античности. (Мы-то знаем: придет время, и они вернутся. Они будут уходить и возвращаться. "Quant'e bella giovinezza che si fugge tuttavia!"). Виниций и Лигия остаются жить в знак связи времен и в знак того, что всегда будут те, кого в исторических бурях спасет любовь и вера. Хилон умирает, потому что он наказан и прощен. Нерон - потому что с ним покончено. (Однако можно ли быть уверенными, что и он не вернется?) Апостол Петр умирает, как и его Учитель, - для победы жизни над смертью, для вечности.
Образы Святого апостола Петра в обоих фильмах примерно одинаковы - благообразные старцы. Одинаковы за исключением того, что в фильме 2001 г. апостол Петр радостно смеется, когда говорит Виницию: "Ты наш брат!" Тем более заметно отличие в финалах и в постановке эпизода: "Камо грядеши, Господи?"


В итальянском фильме 1912 года встреча показана буквально: появляется Иисус, Его видит не только Петр, но и зрители, Петр устремляется в Рим...Самый конец - Нерон умер, и проросла новая жизнь - во имя Христа, под знаком любви и мира. Иисус на фоне креста обнимает пришедших к Нему людей.


Да, люди тянутся к любви и миру. Однако Нероном эта история не окончена: и Рим не так скоро поклонится Христу, и в течение многих веков, уже после официальной победы христианства в Риме и его владениях, любовь и мир, и учение Иисуса будут подвергаться испытаниям. Конечно, Виниций и Лигия будут жить, и Петроний и Эвника воскреснут, но продолжится и арена. И страшновато, хотя и не лишено величия представить себе зрителей фильма "Quo Vadis" в 1912 году, удовлетворенных торжеством справедливости в финале, - накануне истории двадцатого века... Так смотришь с высоты на людей, живущих внизу своей жизнью, но высоту эту создало движение времени.


В финале фильма 2001 года Иисус виден только апостолу Петру - и мы видим, как изменяется Петр при Его появлении. Апостол возвращается в Рим - но это современный Рим, и купол Микеланджело над гробницей Петра уже возвышается над городом.


И мы понимаем, что это повторяющееся возвращение в истории, которая длится. Люди всегда грешат, и всегда страдают по своей и не своей вине, и хотят любви и мира, и грешат против них, и совершают неожиданные чудеса человечности, и страшатся будущего, и надеются на лучшее. И всегда им нужен Спаситель.