Штопальная игла. Парафраз сказки Андерсена

Жила-была игла, для штопки
Предназначалась, но она
Считала искренне - для тонкой
Работы только рождена.

Согласна лишь иголкой швейной
Быть, не иначе, потому,
Частенько попусту ворчала
На пальцы: «В толк я не возьму,

Что ж вы меня так обхватили.
Полегче, я же так тонка!
Едва на пол не уронили,
А то, глядишь, наверняка,

Я б затерялась. Посмотрите,
Какой за мною шлейф ползёт
Из длинной нитки, будто свита
За королём своим идёт»…

Но пальцы слушать не желали
Её пустую болтовню,
И в кожу грубую втыкали
Иглу. Кухаркину туфлю

Хотели починить, чтоб дырку
На коже старой залатать.
«Ой, я не выдержу, сломаюсь.
Ну, сколько ж вас предупреждать!

Какая чёрная работа.
Фу, как противно!» Ну, так что ж?
Беда, как пить дать приключится,
Когда её усердно ждёшь.

Одно неверное движенье -
Иголка тут же пополам.
«Ну вот, а я вам говорила,
Предупреждала, чистый срам!

Теперь на что могу сгодиться?»
Кухарки пальцы всё ж смогли
Дать жизнь вторую ей, на самый,
На кончик сломанный иглы

Накапали сургуч почтовый,
Как шарик раскатали и
Иглу в заколку превратили
Одним движеньем мастерски.
 
«Ах, вот, теперь я буду брошкой.
Я знала, что всегда в чести
Тот, в ком есть толк и пониманье,
Кто себя может соблюсти!»

Сидела брошкою в косынке
И про себя смеялась всласть,
Ведь на земле никто не видел,
Приход иглы простой во власть.

Сидела словно бы в карете
И с высоты по сторонам,
Поглядывая, вопрошала
Булавку маленькую: «К вам,

Простите, можно обратиться?
Вы не из золота? Ах, сталь!
Милы вы очень, но головка
У вас мала и это жаль!

Немного отрастить её бы
И станем вровень по цене».
Игла излишне наклонилась
Вперёд, сургуч отпал вовне,

И из платка она нырнула
В ведро помойное ничком:
«Похоже в плаванье сегодня
Я отправляюсь! Вот Содом!

Мне только бы не затеряться,
Уж слишком я тонка, стройна,
Для мира этого волнений
И трудностей не создана!

По крайней мере себе цену
Я знаю. В этом плюс большой!»
Так рассуждала она лёжа
В канаве сточной, уличной.

Над нею проплывали щепки,
Соломинки, клочки газет…
«Ишь, как плывут, а кто под ними
В грязи, на дне понятья нет.

Вон щепка проплывает, мысли
Её о щепках лишь одних.
Весь век свой щепкою пребудет,
Не помышляя о других

Высоких истинах, материях.
А вон соломинка. Её
Как крутит здесь в водовороте.
Её печально бытиё.

А вон обрывочек газетный.
Давно плывёт, поди забыл,
Кто в нём печатался когда-то,
Что он передовицей был.

Пусть я лежу на дне канавы
И тяжело сейчас мне встать,
Себе я знаю всё же цену.
И этого им не отнять!»……

Раз подле что-то заблестело:
Игла решила - бриллиант.
Но то бутылочный осколок
Блестел, как чудный диамант.

Игла представилася брошкой,
Заговорила с ним, как груб
С достойнейшими из созданий
Мир окружающий, как глуп,

Невежествен. «Вот я в коробке
Жила у девицы одной, -
Игла с осколком поделилась
Своей историей, – у той

Кухарки на руке пять пальцев,
И до чего чванливы, что
Себе не сможете представить,
Хотя занятье их одно:

Извлечь меня на свет с коробки,
Когда потребность есть, потом
Убрать обратно после штопки.
Вся их работа впятером!»

«А пальцы эти хоть блестели», -
Спросил осколок? «Как не так.
В них блеску не было ни капли,
И с воспитанием напряг.

Высокомерия ж с горою.
Они всегда стояли в ряд,
Хоть разные величиною,
Но все главенствовать хотят.
 
«Толстяк» – тот просто коротышка,
Поодаль от других стоял,
Не кланялся совсем, не гнулся,
Себя «Большим» он величал.

Шутил, что коль его лишится,
Однажды, человек, тогда
Для службы ратной не сгодится,
Не муж, не воин навсегда.

Второй был «Лакомка», повсюду
Он нос свой десять раз на дню
Совал и в кислое, и в сладость, 
И в солнце тыкал, и в луну.

Он нажимал перо, когда им
Хозяин вздумал что писать,
И потому себя-то главным
Из пальцев всех привык считать.

А следующий – «Долговязый»,
Смотрел на прочих свысока.
Ничем особо неприметен,
Но с гонором наверняка.

Четвёртый – «Златоперст», носил он
Вкруг пояса кольцо. Его
Моя хозяйка привечала,
Как за любимца своего.

А пятый - «Маленький», не делал
По дому вовсе ничего,
И тем гордился. Этой скуке
Я предпочла нырнуть в ведро»…

«Теперь лежим на дне канавы,
Блестим», - осколок произнёс.
Но тут его поток бурлящий
Вмиг подхватил и прочь унёс.

«Вот, он продвинулся, а я же
Осталась здесь в грязи лежать!
Горда я слишком, чтобы чьё-то
К себе вниманье привлекать!»

И так вот, вытянувшись в струнку,
Она лежала много дней,
И передумала все думы,
Все каверзы судьбы своей.

Но вот, однажды, к той канаве
Толпа мальчишек подошла,
В грязи выискивали гвозди,
Монетки мелкие. Игла

Кого-то в палец уколола.
Её подняли из воды.
Она изрядно почернела,
(Блестеть ни сил нет, ни нужды!)

Сургуч сошёл с неё, но в чёрном
Всегда ведь выглядишь стройней,
Игла, как будто, стала тоньше
Намного прежнего, и в ней

Уж не узнать иглу для штопки,
Когда-то гордую собой.
Мальчишки в скорлупу воткнули
Её и с приливной волной

Пустили вплавь. Игла ликует:
«Ах, только бы не заболеть
Морской болезнью. Тут желудок
Стальной мне в самый раз. Терпеть,

Терпеть, ведь чем ты благородней,
Тем больше сможешь перенесть!»
Но тут телега ломовая
На скорлупу с разгона «хресть».

Вдавили прочно в мостовую:
«Ух, как же давит! В этот раз
Не выдержу, стошнит, сломаюсь!»
Но выдержала… Посейчас

Лежит на мостовой и в полный
Рост вытянувшись всё бубнит,
Что рождена для лучшей жизни…
Ну, что ж, и пусть себе лежит!