Демидовские кафтаны. Парафраз сказа П. П. Бажова

Коли идти от нашей грани
На полдень, озеро найдёшь.
Иткулем кличут. Мож слыхали?
Большое, мимо не пройдёшь.

Кому на рудниках да приисках
В той стороне быть довелось,
Кто помытарился там вдоволь,
Бывал на нём не раз, небось.

На озере полным рыбёшки.
Который вовсе не рыбак
И тот удит, хоть раз в неделю.
Ушки всяк похлебать мастак.

На рудниках еда известна.
Скучают люди потому
По доброму приварку, ну и
По мяску разному, вину.

На озере есть деревеньки
Башкирские, и всё достать
Там можно, ежели гулянка
Случится. Только надо знать,

Что тут по русскому обычаю
Те люди стряпать не сильны.
К другому, видимо, привычны.
Старателю то полбеды.

Ему бы лишь хлебнуть, чтоб было…
У нас в заводской стороне
Вода стоялая, резуном
Затянута, мутна на дне.

А в Иткуль-озере песочек
И берега сплошь камень, да
Сухой там спуск к воде, по брегу
Жаровая стоит сосна,

Как свечка подпирает небо.
Вода же стёклышко, на дне
Все камни сосчитаешь. Только
Красна маленько, будто в ней

Недавно мясо полоскали.
И по-башкирски Иткуль тут,
Как уверяют старожилы,
Мясным-то озером зовут.

Ну, а про цвет такая байка
Здесь ходит, что когда-то встарь
Отдал Демидовым казённый
Завод и землю русский царь.

«Строй, дескать, богатей, коль сможешь.
Не забывай и про казну».
И стал Демидов на Тагиле
Мостить империю свою.

Потом на Быньге и Шурале,
На Ревде, Сысерти. И всех
Сильнее поднялся Акинтий,
Сынок Демидовский. Успех

Его был прост: руда богата,
Река под боком, лес кругом,
Мог локтем отодвинуть брата,
И мастер в деле был своём.

Его, слышь, брат Никита тоже
Схотел поставить свой завод
Прям у горы Волчихи, только
Акинтий запретил. И вот

Никита в суд, рядиться начал:
«Мол, тоже богатеть хотим!»
Да только с братом, где ж тягаться,
Коли цари за ручку с ним.

Заворотил ему оглобли
Акинтий: «Мол, у моего
Кармана братьев нет. И точка.
Не попущу тут никого!»

А слева берега к Чусовой
Реке вплотную подошли
Семейства Строгановых земли.
Они с Акинтием вели

Судебну тяжбу тоже долго.
И вот на правом берегу
Решил Никита своё счастье
Искать тогда в Шайтан-логу.

А там башкирская деревня,
Земля ничейная была.
Вот и подсыпался к башкирам
Демидов младший и дела

Повёл на свой манер: «Отдайте
Мне это место под завод,
А я перевезу вас дальше,
Поставлю избы и народ

Не обделю ваш ни деньгами,
Ни пропитаньем. Старикам
На каждый год дам по кафтану,
На праздник мясо, ну и там

Чего ещё душа желает».
А этим бедным старикам
Охота ж в красных-то кафтанах
Хоть походить. И по рукам,

Глядишь, так сладили. Бумаги
Все припечатали. И стал
В Шайтан-логу Демидов строить
Завод. И слово он держал

Сперва. Башкир увёз подальше
От места прежнего к реке,
А тем, кто помоложе, тут же
Работу дал на руднике.

Сперва катилось всё по маслу,
На праздник мяса подвозил,
Хороши избы понастроил,
В кафтаны красны нарядил.

А после всё ж отяготился
Тем уговором, лютовать
Зачал. В ту пору, говорили,
Жена сбежала. И, видать,

Деньжонок много утащила,
А более того долгов
Ему оставила, и начал
Он ко всему без лишних слов

Докапываться. Как увидел
Башкирам мясо, так вскричал:
«Мотать добро моё? Что ж, я вас
Так угощу, чтоб каждый знал

И внукам наказал и детям,
Как рот поганый разевать
На дармовщину. Им гостинец
Демидовский не прожевать!»

И своим преданным подручным
Дал указанье сотворить
Такую каверзу, что после
О ней все будут говорить!

Вот снарядился воз с дарами
Демидовскими и пяток
Объездных с ним. И все с ружьями.
Дорога ж дальняя. Денёк,

Другой… И вот дошли до места.
Башкиры ждут, а старики
Обозу кланяются в пояс
И славят наперегонки:

«Спасиба, бай Демид, якши вам!»
Котлы под мясо мастерят.
Рогожи на возах раскрыли,
А там свинина. Говорят:

«Ай-яй, дынгыз-ите! Закон наш
Свинину кушать не велит.
Ошибку, бай Демид давал нам».
Подручный знай себе кричит:

«Привезено, так ешьте или
Бумагу дайте, что в отказ,
Мне для хозяйского отчёту.
И я уеду. Вот весь сказ!»

Тут перепалка, дело к драке,
Подручный ружьями грозит,
Башкиры за топор и колья,
Обоз назад. Тогда велит

Холоп Демидов ту свинину
Рубить и в озеро кидать.
Назло поганить, значит, воду.
Башкиры в крик, а в них стрелять….

Которых ранили, убили.
Расстервенился тут народ.
А дальше суд, кому-то плети,
Кому люли за шиворот.

Наехало в село начальство,
Чтобы зачинщиков искать,
И стариков в кафтанах красных
За бунт давай до крови драть.

Кнутьями бить, нещадно, в клочья.
А тот, кто драку учинил,
Ходил пред всем честным народом:
«Кафтан, видать, не впору был?

Не захотели вы в одёже
Демидовской гулять, теперь
В моём кафтане походите!
Как, сладко вам?» Ох, лютой зверь!

Ему же из толпы грозили:
«Постой, собака, мы сошьём
Тебе кафтан, дай срок, по росту,
Без шва единого на нём!»

Всё так и вышло. Тот подручный
Пропал, а вскорости нашли.
На озере Иткуль был камень,
Торчал, как перст посредь воды.

Его прозвали Шайтан-камень.
Большой был, далеко видать.
На этом камне оказался
Тот человек. И помер, знать,

Он смертью лютой. Эту муку
Живым перенести б не смог.
Вся кожа от колен до шеи
Содрана будто бы чулок.

Вот с той поры Иткулем кличут
То озеро. А весь народ
В тюрьме сгноили аль забили
В Нерчинской каторге, как скот.

Когда Пугач пришёл, поднялся
Иткульский первым люд. Пошли
Громить заводы, баров вешать.
Всё им тогда припомнили.

За это же потом прозвали
Их подорожниками. Знать,
Хоть колесом по ним проедешь,
Всё ж распрямятся…Не сломать!