Фильм о Мольере

Дневниковая заметка  21 декабря 2014. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.

Фильм о Мольере

О фильме «Мольер», режиссер и сценарист — Ариана Мнушкина, Франция-Италия, 1978. В главных ролях: Мольер (взрослый) — Филипп Кобер, Мадлена — Жозефина Деренн, Арманда (взрослая) — Брижитт Катийон.

Мне везет: в год моего рождения сняли не только телесериал о Шекспире, но и большой кинофильм о Мольере. Его тоже надо было посмотреть.
Стиль этого фильма — эпически-философская притча. Две серии около двух часов каждая, состоят из длинных и, может показаться, — нарочно длинных сцен. Главное здесь — не речь и не диалоги, а картинка и сцена, насыщенные символическими образами.

Мольер не бессмертен, а очень смертен: весь сюжет строится как воспоминание о его жизни накануне его смерти после четвертого представления «Мнимого больного». Рассказ о карьере Мольера как главы парижской труппы и придворного драматурга и о периоде расцвета его творчества, окончившемся болезнью и смертью, занимает сравнительно мало места. Но зато много места уделяется рассказу о детстве Мольера: его жизни в грязном Париже и в счастливой многодетной семье, разрушенной его самой главной потерей — смертью любимой матери. Можно подумать, что позже Жан-Бастист влюбился в Мадлену, женщину старше себя, именно потому, что матери ему всегда не хватало. Тут же несложно объясняется, почему он должен был возненавидеть врачей: эти жадные уроды его мать не спасли, а обжирались рядом с комнатой, где она умирала.


Доминирующее настроение фильма — печальное, даже гнетущее. Есть смешные сцены, но они — невеселые, потому что общая печаль поглощает их, подобно туману. Например, эпизод семейного конфликта, когда два Жана-Батиста, стареющий отец-буржуа и молодой сын-актер, воюют за кресло, которое сын хочет взять в «Блестящий театр», чтобы оно там играло роли тронов. Или сцена, когда в том же театре играют французскую классическую трагедию, декламируя стихи нараспев, — понимаешь, почему такое чтение должно было повергать зрителей в уныние. Исполнение трагедий сверхстарательным молодым энтузиастом Мольером, облаченным в доспехи и с лицом, перемазанным белой краской, выглядит смешно, но одновременно устрашает.


Некоторые эпизоды напоминают роллановского «Кола Брюньона» — это эпизоды народных праздников, которые с детства любил Жан-Бастист и которые помогли ему создавать свой театр: рождественский обряд «Король пьет», где мальчик исполняет роль короля, или большая сцена карнавала в Орлеане, куда молодой Жан-Батист уезжал учиться праву. Сцена карнавала, в котором и он с удовольствием принимает участие, — одна из главных в первой серии фильма и представляет собой вариацию темы «битвы Масленицы с Постом». Орлеанские святоши надумали запретить карнавал. Но народу это решение вовсе не по нраву: карнавал все-таки начинается, и огромное разряженное шествие, заполняя улицы, наступает и окружает жалкую группку служителей порядка, вознамерившихся встречать его с мушкетами. Карнавал побеждает и торжествует, но появляется другая группа гонителей — всадники с копьями. И эти, хотя по сравнению с толпой — малочисленны, разгоняют карнавал со всей жестокостью, и вот на улице Орлеана лежит поверженный в маске, из-под которой льется кровь…(Крови в этом фильме вообще много — то ли для того, чтобы подчеркнуть жестокость, то ли потому, что символически обыгрывается тема жертвоприношения).


Остатки орлеанского карнавала — люди в масках и причудливых костюмах — вбегают туда, где бродячие актеры играют французскую трагедию. Они смотрят ее и в восторге аплодируют. Так юноша-Жан-Батист впервые видит Мадлену: она предстает перед ним на сцене в полуфантастическом образе некой царственной героини трагедии. Понятно, что в актеры из начинающих юристов он уходит окончательно для того, чтобы быть с ней.


В фильме много массовых сцен, что объяснимо: рассказ идет о театре, о встрече Мольера и актеров, актеров и зрителей. Но, например, сцена фарса «Влюбленный доктор», — того самого, что помог труппе Мольера спастись и произвести приятное впечатление на короля и двор после того, как они завалили трагедию, — решена как моноспектакль Мольера. Он играет влюбленного в метелку шута, который должен «заставить зал смеяться». Сцена тоже невеселая: в конце ее Мольер просто изображает собачку, которая, изо всех сил унижаясь перед королем, словно бы умоляет Его Величество сжалиться. И Людовик наконец-то смеется.


Как я думаю, главная мысль фильма: комедия родится из трагедии. Смешное должно пробивать броню горя. Вот он, старый Париж — он уродлив и груб, смех в нем питается уличными потасовками, а в провинции, где будет путешествовать труппа молодого Жана-Батиста, крестьяне мрут от голода. Известно, что мальчика приобщил к театру его дед со стороны матери, Луи Крессе: он водил старшего внука по парижским театрам и балаганам. Вот как это решено в фильме: дедушка, только что утративший дочь, забирает осиротевших внуков из осиротевшего дома и ведет их в уличный балаган. И маленький Жан-Батист, у которого слезы текут по щекам, сидя на руках деда, смотрит в толпе зрителей фарс, высмеивающий Смерть.


Прославленную труппу Дюфрена, которую Мольер и собратья встречают в провинции, у них на глазах сильный порыв ветра чуть не сдувает в пропасть. Но не сдувает, а вовремя останавливается. Когда ветер тянет сцену прямо с артистами, а другие артисты гонятся за ней, это как будто смешно, но так смешон страх беспомощных людей, и понятно, что сцена может окончиться тяжелым молчанием. Ветер — метафора их жизни. Гибель уже казалась неминуемой, но миновала, и это — повод для счастья.
Чудовищная сцена свадьбы: невесту насильно выдают за старого Сганареля. Молодые помощники жениха тянут ее к венцу и пытаются выдавить из нее необходимое «да». Ничего смешного и только мучительное — в жизненной сцене, которая предшествует возникновению комических литературных историй о рогоносцах.


Еще одна особенность этого фильма: все серьезные персонажи выглядят в нем смешно. Это, например, парижские обойщики, принимающие у юноши Жана-Батиста клятву при вступлении в цех обойщиков, или орлеанские святоши. Так же смешны несколько появляющихся в фильме исторических персонажей: например, двор маленького Людовика XIV с королевой-матерью и Мазарини. Но смешны они невеселым смехом.


Из исторических персонажей в фильме показаны также Кольбер и Декарт: Декарт ненадолго приезжает в Париж, чтобы тайно прочесть лекцию, и все актеры «Блестящего театра» его с благоговением слушают.


По фильму можно решить, что самым счастливым — хотя не «абсолютно счастливым» — в жизни Мольера был период его скитаний по провинции с бродячей труппой.

Счастливым, конечно, не сразу — сперва они там встретили нищий и страдающий народ Франции, а тот рад был съесть лошадей, тащивших актерскую повозку. Но более счастливым позже, когда они стали опытнее, так как актеры были в то время молоды и имели надежды. Иногда надежды оканчивались разочарованием: принц Конти, преувеличенно обратившись к религии в понимании «мрачного фанатизма», отказывается от покровительства комедиантам. Мольер все время порывается играть трагедии и раздражен низкопробными фарсами, но успех имеет только в комедиях. В это же время он начинает изменять Мадлене с другими актрисами — видимо, из любопытства. Период его жизни, который мог бы называться «я был счастлив, но не знал об этом».


Время самой полной творческой реализации в Париже оказывается также временем самых больших разочарований. Когда Тереза-Маркиза уходит в другую труппу, Мольер берет в сожительницы, а затем в жены совсем юную Арманду и так окончательно порывает с Мадленой, хотя она остается его помощницей по театральным делам. «Тартюф» подвергается известному преследованию. Людовику-Солнцу, наконец, перестает подходить актер, разоблачающий лицемерие его двора. Он предпочитает создать как бы «свой театр» — пышный двор, где у него самого будет главная роль короля-полубога. А для устройства такого театра Жан-Батист Люлли оказывается лучшим помощником, чем Мольер. Уже подтачиваемый туберкулезом, герой должен признать, что не по нему — его теперешняя жизнь.


Вначале — густоволосый мальчик, затем — увлеченный юноша, затем — рано состарившийся и разбитый жизнью, как болезнью, мужчина, Мольер несколько уступает в обаянии блестящей и рыжей Мадлене Бежар. Она, очевидно, — главная страсть и главная женщина его жизни, кроме умершей матери. Другой важный женский персонаж — служанка Ла Форе, которая сперва служила в семье Мольера, а затем осталась с ним навсегда. Что касается Арманды, то она не отвратительна и не демонизирована. Показано, как она с детства путешествовала с мольеровской труппой по провинции и постепенно влюбилась в Мольера. Просто она — одна из любовниц, с которыми Мольер изменял Мадлене: женившись на ней, он связал себя с ненужным себе человеком и создал еще один источник тревог. Отношения супругов показаны с помощью сцены репетиции, где Мольер — режиссер, руководящий своей женой — актрисой на роли молоденьких красавиц. Он ее ревнует, она им тяготится.


Вопрос о том, дочерью или сестрой приходится Арманда Мадлене, как бы молчаливо решен с самого начала: с момента появления Мольера в семье Бежар и основания «Блестящего театра» Арманда возится с младенцем, которого затем берет с собой в странствия.


Две сцены фильма, которые мне понравились больше всего, обе — сцены Мольера и Мадлены. Одна — та, когда зарождается их любовь. Они гуляют вместе в Орлеане по ночной улице и вдруг должны броситься в стороны: по улице несется и проносится между ними горящая — охваченная огнем — повозка. Она вроде бы на мгновение разъединяет их, но на самом деле навеки соединяет. Кстати вспоминается цитата из другого романа — про молнию и финский нож. Другая сцена — их расставание: когда выясняется, что Мольер женится на Арманде, он и Мадлена просто плачут в объятиях друг друга, оплакивая то, что стало прошлым.


А самая страшная, вернее, устрашающая сцена в фильме — сцена смерти Мольера. Один из главных образов фильма — повозка, которую актеры весело тянут по дороге, как говорится, «прочь от прошлого, навстречу будущему». Этот образ обыгрывается и в других сценах: когда Людовику присылают из Венеции золотые гондолы для украшения «театра его величия» в Версале, и когда умирающего Мольера его помощники-актеры тащат вверх по лестнице в его доме. Лицо у Мольера при этом — из двух половин двух цветов, как пугающая маска. Верхняя половина белая: это театральный грим Аргана. Нижняя половина красная: это пошла горлом кровь Мольера…В книге Жоржа Бордонова о Мольере высказана мысль, что его лицо, судя по изображениям, как бы делится на две части. Здесь подобный же образ обыгран куда страшнее.


Фильм с очевидностью рассчитан не на самого широкого зрителя, а на такого, который умеет терпеть и заставляет себя думать. Смотрится он куда тяжелее, чем читаются мольеровские пьесы и смотрятся спектакли по ним. После него хочется бежать на край света от Франции Людовика Великого с ее роскошными декорациями и дрянными кулисами. Но такой фильм убедительно иллюстрирует трагическую жизнь, стоящую за великой комедией.