Les Rois Maudits a regarder

Дневниковая заметка 21 февраля 2011. Ранее выложена в ЖЖ.


"Les Rois Maudits" a regarder
 
Сами знаете, что такое королевский дворец. За стенкой люди друг друга давят, душат...

"Обыкновенное чудо".


Дошли глаза мои, руки мои, мозги мои, мониторы мои до просмотра обеих экранизаций дрюоновского цикла "Проклятые короли". ("Старая" - фильм Клода Барма начала 1970-х годов, "новая" - фильм Жозе Дайяна года 2005-го). Ознакомиться. Осмыслить.Описать.


Предварительно я была осведомлена, что в "старом" сериале очень хорошо играют актеры, а "новый" производит впечатление малобюджетного фэнтази. После просмотра я упорствую во мнении, что лучшая экранизация увлекшего тебя литературного произведения - та, которую ты снимаешь при чтении у себя в башке.


Во-первых, как бы наивна и непрофессиональна она не была, только она соответствует именно твоему восприятию написанной жизни, и тебе не нужно самой себе доказывать, что может быть иначе, и что это "иначе" может быть даже более убедительно, чем дитя твоего благодарного за идею бреда.


Во-вторых, именно по той причине, что она, скорее всего - в моем случае - не выйдет за пределы мысли, никто ее не изругает, не обнаружит неизвестные тебе ее недостатки и не обличит перед миром ее ничтожество. Будешь сама переживать ее и лелеять, пока не надоест.


В-третьих, если перестанет нравиться - ты сама ее изменишь. В четвертых - ей не нужны ни деньги, ни люди, кроме тебя. В пятых - все, что вы хотели бы сюда подставить, а я позабыла. И так понятно.


Дело в том, что при чтении иных эпизодов означенной книгоэпопеи (а мне она нравится, поэтому саму ее здесь не обсуждаю) у меня не раз возникало ощущение, что это замечательно кинематографично, и очень хотелось бы посмотреть такой фильм. Теперь же, получив исполнение мечты в двойном размере, я привередничаю и нахожусь в положении классической барышни, которая желала бы взять нос у одного, а уши у другого (а стройные ноги и интеллект еще у третьего).


Мнение о том, что "все лучшее было раньше" я с жаром и убежденностью защищала, когда мне было лет 12-14. С тех пор я выросла. Хочу отойти от природного консерватизма, но все же признАю, что ничего не могу с собой поделать: "старый" фильм на меня смотрит лучше. Не могу также не признать, что те его недостатки, которые я заметила, в "новом" фильме учли и устранили. В основном.
Насколько я могу порываться Вычислить Концепцию, "старый" фильм снят для зрителей, которые почти наверняка читали романы Дрюона и теперь хотят на то же самое посмотреть. Алчут и предвкушают. Это в собственном смысле "экранизация", или даже "телевизионная иллюстрация" к серии романов, потому что заметно стремление к тому, чтобы зрелище соответствовало, сколь можно, литературной основе. Отступлений не так много, и заметны они сразу (особенно если ты собралась, сколько позволяет память, на них поохотиться). Несовпадения во внешности героев вроде роста и цвета волос легко прощаются: хорошее исполнение их искупает. Сохранена также довольно значительная роль рассказчика, "голоса автора", который при чтении был достаточно выразителен, чтобы запомниться наряду с персонажами, и в то же время не настолько навязчив, чтобы вовсе затмить их.
Тогда "новый" фильм снят для зрителей, которые писаных "Проклятых королей" скорее всего не читали (или читали, но не дочитали - много букв, не меньше бизнеса, - или читали и забыли), но зато привыкли смотреть фильмы, снятые в определенной стилистике. Именно такая имеет наибольший коммерческий успех в последние годы во всем мире у самого широкого зрителя - стало быть, предохраняет от провала? Именно у широкого зрителя - другой сразу взвоет, как много здесь на книги не похожего. Может быть, поэтому новые "Проклятые короли" сняты с очевидной ориентацией на некий Принятый Стандарт, восходяший к приквелу "Звездных войн" и, может, немножко к "Властелину колец" Питера Джексона (то, что касается темы "темных властителей" и преступной власти). Возможно также, что здесь имеет место хитрая стратегия: путем маскировки под "это вы любите" привлечь отвыкшего зрителя к национальной французской истории. Или же возвести эту историю на уровень наднационального мифа. Слегка затронутого влиянием массовой культуры...и.т.п.


"Старый" фильм Клода Барма - это больше всего телеспектакль. Поэтому здесь с первых кадров оформляется тема "телетеатра истории". Ожившие герои из прошлого, тени воскресших предков, обращаются теперь к потомкам - и "держат ответ". Вы хотели видеть нас? - alors, nous voici. Сейчас мы вам расскажем, как жили мы в наши времена, и как разожгли мы Столетнюю войну вольно и невольно... Понравился прием монолога, обращенного прямо к зрителю, который заменяет и длительные описательные периоды, и целые сцены. Ловко придуманная экономия, от которой выразительность зрелища не так много теряет. Палач, умывающий руки, вместо подробного описания "массовой сцены" казни братьев д'Онэ - на мой взгляд, вполне адекватная по впечатлению замена.


Папа, король, принц, министр, граф - привык распоряжаться слугами, не спрашивая у них (или спрашивая, но лишь для сведения), но и сам он - такой же слуга истории. И вот он в тех же одеждах превращается в актера - слугу зрительского любопытства. Это просто и величественно.


В "новых" "Проклятых королях" задает тон "тема проклятия". Причем это не только проклятие Великого Магистра, вызванное сволочизмом киношных деспотов Филиппа Красивого и Ангеррана де Мариньи, и обрушившееся на потомков Железного Короля со всей неумолимостью мистического меча (Филю Длинного жалко! а также Жанну и их малыша, Луи-Филиппа, само собой), но и взаимное проклятие тети и племянника д'Артуа, которым они "сверх им положенного" по тексту романа любезно обмениваются в первой же серии. Многосерийная страшная сказка о повязанности детей отцовскими, а еще и братскими грехами. Слушать ее всей семьей вечером у камина, рассказывать детям в назидание, трепетать перед молитвой и отходом ко сну...


Вместе с тем - не знаю, согласитесь ли, но это мое замечание - в самом цикле романов Дрюона проклятие не имеет такой определяющей роли. Ему, конечно, уделяется должное внимание и в прологах, и в эпилогах, и в действии, но, по-моему, больше всего родовое проклятие нужно как "завлекаловка" для читателя, который сплошь про средневековую политику читать заскучает. Автор уделяет не меньше внимания невидимым силам истории, социально-экономическим причинам франко-английской вражды, а также психологическим причинам случившегося - особенностям характеров его героев и их ответственности за свои поступки. Многие из главных героев цикла сами в себе "носят зерно своих собственных бед" (С). Другим же не повезло по жизни быть с ними связанными.


Действительно, если мы отвлечемся от "проклятия" или даже попробуем вовсе исключить его из сюжета, не изменится ничего или почти ничего. На момент начала повествования в романе "Железный король" уже все механизмы пущены в действие. Уже произошел конфликт из-за графства Артуа, Робер уже горит жаждой мести, дети Филиппа Красивого из соображений блага государства уже женаты так, как они женаты. Уже соединены ненавистные один другому (по банальной причине постельной несовместимости) Луи Сварливый и Маргарита Бургундская, Изабелла уже отдана "не за мужчину, а за короля" Эдуарда Английского, а у Филиппа Длинного, наиболее симпатичного автору из наследников Железного Короля, уже именно такая теща. Королевские невестки уже не первый год тешатся с любовниками. Связь Маргариты и Филиппа д'Онэ очевидно подходит к концу и приносит последние радости - если бы не разоблачение, они, может быть, вскорости разошлись бы сами. Бланка и Готье погибнут вообще "ни за что" - того, что принято называть "глубоким чувством," между ними не было. Даже процесс тамплиеров уже длится много лет, и остались только последние его жертвы. Изабелла и Робер встречаются и договариваются о разоблачении королевских невесток еще до того, как произойдут осуждение и казнь Великого Магистра. Так что "проклятие" - отнюдь не главная сюжетная сила. Но, конечно же, жителям королевства Французского и зарубежным современникам, наблюдавшим в те времена вырождение прямой линии династии Капетингов, проще всего было бы объяснять дело "проклятием".


В драматической форме стала особенно заметна жесткая сеть причинно-следственных связей. Все, что происходит с героями, вызвано какими-то поступками - их собственными или же их ближних. Одни сами задумывают и реализуют погибельные планы и становятся жертвами в свой черед. Другие помогают им невольно - или просто, будучи им близки, попадают под общий с ними удар. Вырваться же из этой сети невозможно. Единственное освобождение авторы обоих сериалов оставляют для маленького наследника "проклятых королей" Жана Посмертного, или Неизвестного. Им лучше опустить большой эпилог Дрюона, в котором рассказывается, как этот персонаж все равно разделил судьбу своих предков. Они предпочитают, как в сказке на сюжет "выбор судьбы для ребенка", превратить его в сиенского купца, но оставить в неведении благополучным. Маленькая простительная вольность авторов двух киноверсий, оправдываемая нашей надеждой на везение. Но для "приемных родителей" Жана, его настоящей матери-королевы и его молочного брата страшная цена его везения остается, к сожалению, той же, что и в романах.


Как много лет назад меня захватывало до потери покоя и чувства реальности чтение "Проклятых королей", так захватывает меня игра актеров в "старом" сериале. Но подбор актеров мне нравится меньше. Почти всегда меня восхищают исполнители ролей, малосимпатичных при чтении, а те, кто мне нравился, напротив, почти всегда - "не те". Мне, например, не нравятся в этом фильме влюбленные Гуччо и Мари, но недоимператор Карл Валуа восхищает до любования. Блестящий, тщеславный, мощный, но в то же время суетливый и заметно "слабее", чем его "железный" брат, его племянник Филипп и будущий зять Робер. С первых минут, когда Карл Валуа только появляется на королевском совете о тамплиерах, он наилучшим образом убедителен. И о ужас! вот причуды вкуса! - никогда не могла подумать, что "нехороший мальчик" Сварливый Людовик может нравиться мне больше, чем "истинный король" Филипп Длинный. (С точки зрения трактовки роли, разумеется. Кривящийся и размахивающий вилочкой Сварливый порывается, чтобы я заодно с супругой его Клеменцией пожалела его, тогда как блюдущий "королевское величие" Филипп здесь несколько заторможен.)
Примерно на середине сериала, по мере того, как события дозревают до "Перед вами король, мессиры!", я начинаю немножко скучать, поняв, что меня, как зрителя кровавых дел, жалеют (большое спасибо), но и повествование несколько комкают. Диалоги Мари с супругами Бувилль душераздирающие, но я бы хотела их видеть на экране. Вообще же хорошо, что в этом сериале сохранен ритм повествования цикла романов. Когда Робер советуется с Карлом Валуа или с Толомеи, вроде бы спокойно идет повседневная жизнь, а между тем госпожа История все так же играет с веретеном над головами потомков Людовика Святого...


В последней серии "Лилия и лев" я вознаграждена. Молодой Эдуард III Английский явно подбирался так, чтобы напомнить Оливье в роли Генриха V. Особенно когда в профиль и в доспехах. Или же это только у меня такая ассоциация срабатывает? Мне, кстати, пришло в голову, что эпизод "Клятва над цаплей" имеет некоторое отношение к "теннисным мячикам" из "Генриха V". Просто смысл этих сцен примерно один и тот же: король ощущает себя обязанным воевать, когда апеллируют к его чести.
Но, конечно же, "Проклятые короли" - не для сплошь павильонных съемок. Один эпизод, когда Филипп Красивый преследует оленя со светящимся крестом в короне, уже заслуживает быть снятым. А ведь есть еще и другие...Я не имею в виду казни и пытки, но в "Королях" есть меняющийся пейзаж, есть средневековые города, дорога, небо, солнце...Ясное или тусклое. Есть море...


Сказать, что в "новом" сериале Жозе Дайяна с тремя Депардье актеры играют плохо, у меня бы язык не повернулся, но, думаю, трюк здесь в том, что им меньше нужно играть. Больше за них делает вся картинка. В "старом" сериале главная нагрузка на человека, пусть и наряженного. В "новом" человек не так важен сам по себе, он - часть интерьера. Забота об оформлении ворвалась и "съела" исполнителя - там, где ей это позволили. Многие роли попросту сильно сокращены, хотя в оригинале они небольшие, но запоминающиеся. К примеру, те же злополучные любовники д'Онэ у Дрюона - законченные характеры, а в "новом" сериале - совсем статисты.
Зато мне здесь больше нравятся Гуччо и Мари, а также и Филипп Длинный, похожий на Валентина Гафта в светлом парике и помоложе. Жанны де Пуатье и Клеменции Венгерские везде хорошие. :-) Возможно, злодейская дама Беатриса д'Ирсон во втором сериале тоже удачна.


"Новую" киноверсию "Проклятых королей" много в чем можно обвинить, но предполагаю, что отвести многие из критических замечаний большого труда бы не составило. Оформление а-ля фэнтази? - а недостаток ли это для экранизации цикла романов, где один из эпиграфов: "История - это роман, бывший в действительности"? Красиво, приятно для современного зрителя.. а знаете ли, в чем главное преимущество "фантастического" оформления? А я догадалась. Оно напрочь снимает модные обвинения в неточности исторической реконструкции. Чем подделывать, а потом, как Робер д'Артуа, быть пойманным на незамеченной детали, которая все испортит, лучше отказаться от подделки вообще. Примерно так же, как когда классическую трагедию играют в современных нам костюмах.


Много вольностей, введенных эпизодов? - но ведь эти вольности по большинству не противоречат общей концепции романов. А смотреть на полное и абсолютное соответствие книге нам было бы скучно.


Лица актеров часто не так выразительны, как в "старом" сериале? Но ведь в жизни это тоже были короли-рыцари-кардиналы-банкиры на своем месте, а не актеры, специально подобранные, чтобы их лица запоминались зрителю, и так играющие, чтобы их лица характеризовали персонаж. Кто вам сказал, что вы не ехали вчера в метро с человеком, как две капли воды похожим на Спинелло Толомеи? (А я как-то ехала в метро с Богданом Ступкой, но никто в вагоне его не узнал, а я узнала только, когда услышала голос:-)).


Мои основные претензии к этому фильму другие, и обобщить их можно так:
1) в отличие от "старого" фильма, здесь другой ритм повествования. Все слишком быстро. Понятно, что зрителю не всегда интересно вникать в тонкости политических диалогов на королевских советах. Это драматургия на любителя. (Может быть очень любопытно понаблюдать за собой со стороны, когда ты смотришь королевский совет в "старых" "Проклятых королях" и восхищаешься постановкой, а в это время из другой комнаты до тебя доносятся отголоски сегодняшнего политического тв-шоу, которое - столь же захватывающий спектакль, а тебя уже раздражает хуже некуда). Но бедный Филипп Длинный, кажется, и поцарствовать-то в "новом" фильме толком не успел, и, скорее всего, не успел даже и короноваться. А в романном цикле на этом месте подготовленный апофеоз и многозначительная пауза - перед тем, как "начнется пора возмездий" (С). По причине скорости многое упрощается и сокращается. Возможно, лучшей постановкой "Королей" был бы сериал на две недели, а не на одну.
2) монотонность. Раз персонажи - прОклятые, атмосфера должна быть последовательно мрачной. Здесь есть пейзаж, есть дорога, но красивое небо с облаками всегда суровое. Я не припомню не одной мажорной темы в музыкальном оформлении. Любовные сцены откровенны, но лишены наслаждения и красоты, чувство которых передавалось бы мне как зрителю. А ведь в романах не так, и это даже страшнее: "проклятый" персонаж тоже может знать удовольствие и счастье прежде, чем все равно свершится его судьба.


3) пожалуй что главная моя претензия - глуповатая упрощенность психологических характеристик по сравнению с книгами.


Вновь обращаюсь к литературной основе. Дрюон в качестве "судьи истории" не имеет снисхождения к королевской и баронской жестокости, но он стремится обойти героя по кругу и показать его читателю со многих сторон. Он не боится указать на противоречия, которые вместе создают целостность. Он явно склонен отдавать предпочтение политику-"государственнику", который видит свою цель в служении благу страны, хотя средства его бывает что и дискредитируют эту благородную цель. Однако сам автор в этой цели как таковой не разочарован и не считает полной иллюзией появление лидера, подчиняющего себя своей должности более, чем должность себе. Средства же его и успехи во многом определяются временем, в которое живет и действует персонаж. Соглашаться ли читателю с автором - дело читателя. Сторонники старых баронских привилегий, выдающие свой интерес за общий и способствующие ослаблению французского королевства, явно в меньшей чести у Дрюона, но при этом он, как художник, наблюдающей за свой моделью, отдает должное ловкости и изобретательности этих игроков. При этом, например, "государственника" Ангеррана де Мариньи, по этой логике в целом более "прогрессивного" деятеля, чем Карл де Валуа и Робер, автор характеризует так:


"Несчастное королевство, - думал он. - До чего они доведут страну, если только им не помешать! Неужели я трудился не покладая рук лишь для того, чтобы стать свидетелем крушения всех моих дел и начинаний?" Подобно большинству людей, долгое время стоявших у кормила власти, Мариньи привык отождествлять себя с Францией и считал поэтому любое посягательство на свою особу прямым посягательством на кровные интересы королевства.


В данном случае он был не так уж не прав: с той минуты, как его власть над королевством ограничили, он готов был, даже не отдавая себе отчета, действовать против королевства". (С)


То, что Дрюон не боится парадокса и сложных задач для читателя, видно уже с первого королевского совета. Милости для тамплиеров и по сути - единственно возможной в этом деле подлинной справедливости требует Карл Валуа, персонаж "реакционный", т.е. представляющий пагубный исторический путь, да к тому же с очевидным презрением отзывающийся о народе (можно ли лучше скомпрометировать перед современным читателем из французской республики эту фигуру?), в то время как "прогрессивный" де Мариньи выступает за казнь.


Авторы "нового" фильма предпочли более легкие пути. Первая фраза: "При Филиппе Красивом французы были несчастнейшими из людей". А вот как в романе: "Этот невозмутимый и жестокий владыка вынашивал мысль о национальном величии Франции. При его правлении Франция была великой державой, а французы - несчастнейшими из людей" (С). Разница? Хорошо, может быть здесь парадокс и не нужен: можно ли считать "хорошим", или даже "великим" правителя, при котором народ несчастлив? В книге (и в "старом" сериале) Филипп Красивый говорит, что искренне хочет блага для своих подданных в будущем, а сейчас его возможности ограничены историей, но что за дело народу до малопонятных "долгосрочных перспектив"? Но ведь и в дальнейшем характеры Филиппа и Мариньи по сравнению с романами упрощены в "новом" фильме предельно и запредельно. Эти два персонажа сведены до уровня двух кащеев, смертных и недостаточно тощих. (Мариньи - тот истинный Олешин "толстяк", разжиревший на угнетательской политике, только два его подельника остались в эпохе империализма, а он на машине времени в Средневековье попал). Лишение противоречий превратило их в узнаваемые (и затасканные) типажи, но лишило жизненности. Скажем, в книге автор показывает, что Филипп поражен изменой своих невесток, и это разочарование, как и кара, произведенная над ними по необходимости, затронули его значительно сильнее, чем хочет и может высказать "железный король".


"Филипп попрощался с Изабеллой у дверей своих покоев и, взяв в опочивальне серебряный подсвечник, пошел разыскивать сыновей. Его огромная тень, скользившая по стенам, шум его шагов будили стражников, дремавших в пустынных переходах замка. Сердце его сжималось. И он не чувствовал, как горячие капли воска падали на его руку". (С)


(Сцена суда): "Она заметила короля, который восседал на троне, с короной на голове, со скипетром в руке. Лицо его было еще холоднее, чем обычно, а взгляд еще неподвижнее.


Казалось, он отрешился от всего земного. Разве, выполняя свой страшный долг, как то завещал ему дед, Людовик Святой, не представлял он здесь Божественное правосудие?" (С)


Ничто из этого во "второй" фильм не попало, но зато очень много внимания уделено едва упомянутому в книге кукольному представлению - "сатире на дворцовые нравы", которое разгневало короля так, что он запретил его. Ну конечно же, "темный властитель" не может не беситься, когда его высмеивают! Филипп - еще и гонитель свободного слова! И вот наиболее характерное, на мой взгляд, расхождение между романом "Железный король" и "новым" фильмом. В книге король на своей последней охоте встречается с крестьянином, бывшим крепостным, и этот крестьянин благодарит Филиппа: он обязан королю о с в о б о ж д е н и е м. По принципу "запоминается последняя фраза" это должно означать, что история не забудет королю Филиппу не только дурные, но и благие деяния. В фильме, обличая злобного тирана на французском троне, выразительную фигуру освобожденного крепостного предпочли не упоминать и в этой сцене заменить на графиню Маго д'Артуа. Могущественная и великолепная дама не смогла спасти дочерей от королевского гнева, но подкараулить короля на охоте - смогла. И вот сам "железный" Филипп пасует перед авторитетом этой выдающейся женщины...


В "Проклятых королях", как мы помним, у les Capetiens directs два злых гения: тетя Маго и племянник Робер, изображенные с примерно равной демонической и жизненной силой. Сам автор признается, что, хотя они оба - злодеи малой совести и большой изобретательности, из двоих он все-таки предпочитает Робера, а, когда тот погибает, автор объявляет даже, что оплакивает свой любимый персонаж.
В "старом" фильме обоими этими образами я довольна. Графиня Маго в исполнении Элен Дюк с первого кадра, когда она появляется на общем "семейном портрете", совершенно такая, как должна быть. А Робер, пускай недостаточно огромный, все же плетет интриги и бесчинствует, настолько здорово проявляя бурный темперамент, что я начинаю понимать - отчасти - иррациональную благосклонность к нему мсье Дрюона. Ибо время от времени хочется сказать: "Такой мерзавец, ну такой мерзавец...что даже загляденье!" Обаяние искусно сыгранных отрицательных персонажей хорошо известно, увы.


В "новом" фильме все наоборот. Не в том дело, что исполнители не соответствуют романным портретам, а в том, что маленькая, блистательная и всепроникающая мадам Маго превращается в подавляющую всех и вся фигуру. И с королем она встречается, и в замки Шато-Гайяр и Дурдан лично пробирается...Маго ведет себя так, словно она - вдовствующая королева инкогнито, да и "стиль" ее напоминает Екатерину Медичи из романов Дюма (прошу прощения у поклонников исторической Екатерины). Это не дрюоновский образ шумной и грубо сильной женщины. Если бы ее не убивали еще до финала, фильм мог бы иметь подзаголовок "Мемуары мадам Маго, единственной и непревзойденной". Что против нее ободранный и суетящийся Робер! - понятно, эту великую даму он мог победить только ядом. Но тут наступают противоречия, которым я не верю: и как это женщина столь глубокого ума могла сказать Роберу, привезшему ей весть о гибели ее дочерей: "В этот раз ты был молодцом?" Сказать искренне? Как она могла позволить опоить себя Беатрисе? Это куда более "гибкая" и проницательная Маго, чем в романе, и вместе с тем она, наряду со вставками, произносит романный текст.


А "бывшая" Маго из "старого" сериала появляется в "новом" тоже в роли страшной злодейки, но рангом пониже - в роли мадам Бувилль, вместе с графиней погубившей ребенка Мари и Гуччо. И произносит многозначительную фразу: "Если бы мне представился случай сделать то же самое вновь, я сделала бы". Хорош юмор! В результате, когда приходит черед самых жестоких событий фильма, я вместо того, чтобы молча сопереживать бедняжкам Мари и Клеменции, смеюсь и показываю пальцами на супругу первого камергера двора, которая, кстати сказать, скорее годится ему в мамы.


Вместо заключения. Самое главное в "старом" фильме - это лица. По тому, как актер молча смотрит в камеру в начале каждой серии, в сцене "группового портрета", я много узнаю и о его герое, и о тех, кто вокруг, и о том, как именно мне будут рассказывать. Самое главное в "новом" - движение. Вновь и вновь появляются скачущие всадники, шествие, потом в самом конце - река, мчащая красные воды. В "старом" фильме я вижу людей, в "новом" - поток, который их поглощает. Дрюон счел нужным напомнить, что проклятие не вечно: воды Сены однажды унесут его. В "новой" экранизации об этом ничего не говорят, и может показаться, что действие проклятия продолжается.


И еще одна разница. "Старый" фильм, как и серия романов, создан для зрителей ХХ века, которые со своей высоты - во всяком случае, извне - посмотрят на исторические события. Или на версию этих событий. Между тем как "новый" фильм кажется мне созданным для зрителей, больше похожих на тех, кто собрался некогда смотреть на сожжение Великого Магистра.