Царевна Наталья Алексеевна

Дневниковая заметка 10 сентября 2007 г. Ранее выложена в ЖЖ.

Старинные русские писательницы: царевна Наталья Алексеевна (1673–1716) 

«…А вот у меня в Кремле осенью будет новинка, так новинка. <…>Новинка будет изрядная…Тиатр...Не совсем, конечно, как при французском дворе…Там, в Версале, во всем свете преславные актеры, и танцоры, и живописцы, и музыканты…А здесь – я одна, я и трагедии перекладывай с французского на русский, я и сочиняй – чего недостает, я и с комедиантами возись…<…>Для начала, чтобы не очень напугать, будет представлено «Пещное действо», с пением виршей…А к новому году, когда государь приедет на праздники и из Питербурга съедутся, представим «Нравоучительное действо о распутном сластолюбце Дон-Жуане, или как его земля поглотила…» Уж я велю в тиатре бывать всем, упираться начнут – драгунов буду посылать за публикой…» (С)

А.Н.Толстой «Петр Первый».

У Толстого-«буратинщика» в романе непорядок: царевна Наталья «ласковая и веселая девушка» вначале «года на три старше Петра» (С), а ближе к концу «на пять лет только моложе брата Петруши…»(С) На самом деле она была моложе брата на год – 1673 года рождения. Как и Петр, она должна была хорошо запомнить стрелецкий бунт 1682 года. Тогда ворвавшиеся в Кремль стрельцы не отыскали ненавистного им брата царицы Натальи Кирилловны, Ивана Нарышкина только потому, что он спрятался в тереме племянницы, маленькой Натальи. (Н.И. Костомаров, «Царевна Софья»). Впоследствии вдовствующая царица Наталья была вынуждена выдать стрельцам Ивана, и едва ли не на ее глазах его постигла жестокая смерть.


Ничего удивительного, что после смерти матери Наталья Алексеевна стала самым близким Петру человеком в семье и единственным другом среди сестер. Театров она создала два: один – в 1707 году, в селе Преображенском, где они с братом жили в детстве летом, а потом находился ее двор, другой – в Петербурге, куда позднее переселилась. Оба театра были любительскими, но открытыми бесплатно для благородной публики. Наталья исполняла обязанности режиссера.


Сведения о том, что она была еще и драматургом, сообщает министр голштинского герцога граф Бассевич. «Принцесса Наталия, меньшая сестра Императора, очень им любимая, сочинила, говорят, при конце своей жизни две-три пьесы, довольно хорошо обдуманные и не лишенные некоторых красот в подробностях; но за недостатком актеров они не были поставлены на сцену» (С) (Записки Голштинского министра графа Бассевича, служащие к пояснению некоторых событий из времени царствования Петра Великого (1713—1725) // Русский Архив. 1885. Вып. 64. Часть 5—6. С. 601).


Названия пьес, которые приписываются царевне Наталье: «Комедия о святой Екатерине», «Хрисанф и Дария», «Цезарь Оттон», «Святая Евдокия» (Русский Биографический Словарь). Пьесы в основном на «агиографические сюжеты», то есть, на основе житий святых.


Делались предположения, что Наталья – автор дошедшей до ХХ века в рукописи трагедии “Стефанотокос”, однако точно это не установлено – возможно, трагедия написана в середине XVIII века, уже после смерти царевны.


«С сестрой Петра Великого, Натальей Алексеевной, появляется новый тип – тип артистки, писательницы, провозвестницы женщины-доктора будущего. И в быстром развитии последнего типа в наши дни нельзя не признать исторической преемственности». (С) К. Валишевский (Царство женщин). – Москва: «ИКПА», 1989 – С.21.


Но, хотя Наталья и была поклонницей иноземного, участницей петровских реформ и, можно сказать, замом своего брата в Москве по гуманитарной политике, любовь к «действам» она, скорее всего, унаследовала от царя Алексея Михайловича. Ведь по его приказу в 1672 году пастор Иоганн Годфрид Грегори из Немецкой слободы написал и поставил пьесу «Артаксерксово действо», по мотивам «Книги Эсфирь». «Актерами должны были быть сначала учившиеся в церковной школе дети жителей Немецкой слободы, потом сыновья русских мещан…По свидетельству ассистента придворного врача Лаврентия Рингубера, помогавшего пастору Грегори в постановке этой пьесы, «царю до того понравилась игра, что он смотрел ее в продолжение целых десяти часов, не вставая с места». (С) (Пересветов Р.Т. Тайны выцветших строк – М.: Детгиз, 1963 – С. 199) «Комедийная хоромина» для спектаклей была поставлена как раз в Преображенском, но зимой, а также всегда по желанию царя Алексея, театр выступал в Кремле. Кроме «Артаксерксова действа» давались и другие спектакли на Библейские, исторические и мифологические сюжеты, выступали музыканты, фокусники, шуты и скоморохи. (С) Театры Восточного округа (история и современность) Так что сестра Петра Великого в данном случае не выступила как «революционерка», а скорее поспособствовала возрождению и развитию старого обычая на новый лад.


Наталья Алексеевна не была замужем – возможно, и потому, что Петр не хотел бы с нею расстаться. А.Н.Толстой «пожалел» ее и дал ей в своем романе друга сердца – и кого же? Инженера Гаврилу Бровкина, выходца из «черной мужицкой семьи» (вымышленной Толстым), которая в результате петровских преобразований стремительно и невероятно возвысилась, особенно сестра Гаврилы, «прогрессивная женщина» Санька.


Этот живописный портрет царевны (см. ил.) написан Иваном Никитичем Никитиным незадолго до ее смерти, когда ей было немного за сорок.


А ее портрет в юности – в романе А.Н.Толстого «Петр Первый», нафантазирован, но с очевидной авторской симпатией:


«Наталья, высокая, худощавая, быстрая, в легком голландском платье, пошла по лугу к роще. Там – в прохладе – зажмурилась, – до того был силен и сладок дух цветущей липы. (…) Наталья и сама понимала, что только с богиней можно сравнить ее, ну – с Дианой, кругловатое лицо ее, с приподнятым коротким, как у брата, носом, маленькие ушки, ротик – все было ясное, юное, надменное. (…)


Под тускло-золотым сводом стоял на крылатых грифонах стол, на нем горели свечи, перед ними, положив голые локти на разбросанные листы, сидела молодая женщина в наброшенной на обнаженные плечи меховой душегрейке; мягкий свет лился на ее нежное кругловатое лицо; она писала; бросила лебединое перо, поднесла руку с перстнями к русой голове, поправляя окрученную толстую косу, и подняла на Гаврилу бархатные глаза. Это была царевна Наталья Алексеевна. (…)


«Отвори вот эту дверь», – сказала, указывая на низенькую дверцу, обитую изъеденным молью сукном. Наталья Алексеевна первая шагнула через высокий порог туда – в теплую темноту, где пахло мышами и пылью. Высоко подняв свечу, Гаврила увидел большую сводчатую палату о четырех приземистых столпах. Здесь в давние времена была столовая изба, где смиренный царь Михаил Федорович обедал с Земским Собором. Росписи на сводах и столпах облупились, дощатые полы скрипели. В глубине на гвоздях висели мочальные парики, бумажные мантии и другое комедиантское отрепье, в углу свалены жестяные короны и латы, скипетры, деревянные мечи, сломанные стулья – все, что осталось от недавно упраздненного – по причине дурости и великой непристойности –немецкого театра Иоганна Куншта, бывшего на Красной площади.


«Здесь будет мой театр, – сказала Наталья, – с этой стороны поставишь для комедиантов помост с занавесом, и плошками, а здесь – для смотрельщиков – скамьи. Своды надо расписать нарядно, чтобы уж забава была – так забава... » (С)