О причудах связи времен в кинематографе

Объединение двух дневниковых заметок 30.09 и 01.10.2023. Ранее выложены в ЖЖ.


О причудах связи времен в кинематографе

Небольшое замечание о фильме Кеннета Браны “Гамлет” (1996). (Посмотрела только сейчас, до сих пор часто слушала аудиоспектакль).



Зритель фильмов, где действие происходит в наши дни (в широком смысле) и играют “звезды”, автоматически мирится с такой условностью: мир тот же, зрительский, а ”звезд” в нем нет. Например, в мире фильма “Вокзал для двоих” нет актеров Людмилы Гурченко, Олега Басилашвили и Никиты Михалкова. Есть персонажи, которых они играют.


В Бранином кино-“Гамлете” применен примерно такой же прием, но он касается не действующих лиц, а места действия.


Зритель фильмов сэра Кеннета по шекспировским пьесам быстро привыкает к тому, как он перемещает их действие по сравнению с оригиналом, но это и удачный прием. Таким образом достигается осуществление провозглашенного Беном Джонсоном принципа: “Он был не для эпохи, а для всего времени” (“Он” – Шекспир).
Так, значит, в фильме “Гамлет” действие происходит в конце XIX века. А знаменитейшей пьесы “Гамлет”, существующей примерно с 1601 года, там нет. Она никогда не ставилась. Все события этой пьесы в конце XIX века происходят в реальности и впервые.


Это ведет тоже к применению занятного приема. Все строки, текст пьесы, в фильме произносятся так, как будто звучат впервые. А для зрителя они очень вероятно, что звучат не впервые – он, может быть, пьесу и на память знает. Или почти на память. Поэтому зритель отлавливает оригинальность в изображении знакомого: например, как Брана кривляется, произнося “Слова, слова, слова”.


Что мне точно не понравилось: финальная сцена, которая явно рассчитана на оригинальность. При воцарении Фортинбраса разбивают статую Гамлета-отца. То есть, сыну связь времен восстановить не удалось. А ведь можно утверждать, что в пьесе удалось: был король-воин, Гамлет-отец, при власти, пришел к власти Фортинбрас, тоже король-воин.


Не очень нравится также, что показано, как Гамлет с Офелией занимаются любовью. Дело не в сексуальной сцене, я взрослая девочка. Да и понятно, чем сцена вызвана: надо же объяснить зрителю, откуда взялся текст песенок Офелии. Но получается, что, когда Офелия разговаривает с братом и отцом о Гамлете в начале своей роли, она неискренна. А я уверена, что Гамлета и Офелию объединяет то, что они по натуре – искренние люди. Гамлет не позволяет чтобы Горацио на себя наговаривал, Офелия просит Лаэрта не поступать как лживый пастырь.


Что понравилось: сцена “Где Полоний?” Обмен пощечины Клавдия на поцелуй Гамлета, хоть и с насмешкой. Потому, что для качества экранизации очень важно, чтобы противники, Гамлет и Клавдий, по актерской игре были парой. И здесь это есть. Что еще интересно: то, что Клавдия играет бывший исполнитель роли Гамлета (зритель может это знать), и то, как отличается исполнение роли Клавдия Дереком Джейкоби в фильме и в также поставленном Браной аудиоспектакле. В аудиоспектакле Джейкоби больше показывает свой голос, в этом фильме, конечно, применяет мимику - средств у него больше.


И что мне еще понравилось: и Джейкоби в сериале BBC, и Брана в этом фильме – Гамлеты с бородками. В постановках это бывает далеко не всегда, но соответствует тексту пьесы.


У меня очередной момент удовлетворенного самолюбия, так как моя мысль почти совпадает с мыслью большого авторитета. А пришла я к своей мысли независимо от него.


В википедийной статье о фильме Кеннета Браны “Гамлет” 1996 г. приводится высказывание А.В. Бартошевича о том, почему ему этот фильм не нравится:


«…В этом фильме нет Гамлета. Нет Гамлета потому, что Кеннет Брана — прирождённый Лаэрт, а тому, кто рождён Лаэртом, никогда не сыграть Гамлета. Брана со студенческих лет стремился сыграть Гамлета и с железной своей волей, отнюдь не гамлетовской, а лаэртовской, он эту идею пробивал. Он играл Гамлета в школе, он играл Гамлета в «Шекспировском театре», потом сделал фильм по «Гамлету». Но Лаэрт так и не стал Гамлетом». ( Алексей Цветков, Алексей Бартошевич. Очередная попытка. О новом переводе «Гамлета» // Иностранная литература. 2011. № 3.)


Моя же похожая мысль такова: тот, кто хочет играть Гамлета, по характеру Лаэрт. Сам Гамлет роль Гамлета играть не хочет. Он очень хорошо знает, что у него “cursed spite”, проклятая судьба.


То есть, роль-то – великая, успех в ней свидетельствует о высочайшей квалификации актера. Но тот, кто больше всего соответствует герою по характеру и поэтому лучше всего его понимает, хотеть ее играть не должен. Ладно, он хорошо понимает, почему сам герой не хочет ее играть.


Я согласна, что в киноизображении Браны концепция образа много сужается по сравнению, например, с концепцией в фильме Григория Козинцева (я его люблю). Но только (сейчас буду нагло возражать), во-первых, мне известен другой, хотя более поздний, случай сближения образов Гамлета и Лаэрта в постановке. В спектакле театра Shakespeare’s Globe, который я видела в 2014 году, один и тот же актер играл Призрак отца и Клавдия. Так с Лаэртом, когда он обсуждал с Клавдием план мести, почти повторялась сцена Гамлета с Призраком. Призрак и Клавдий на сцене не встречаются, поэтому технически так сделать можно. Хотя, судя по тексту пьесы, они должны сильно отличаться внешне в пользу Гамлета-отца, но постановщики это не всегда соблюдают. В фильме Г.М. Козинцева может быть трудно понять, почему М. Названов внешне много хуже Призрака, образ которого режиссер искал с большим трудом, и уж тем более в фильме Браны трудно понять, чем Дерек Джейкоби хуже Брайана Блессда. Дело сводится к отношению к каждому из них Гамлета-сына и к пробужденной совести Гертруды. Но попытки сближать Гамлета и Лаэрта так делаются.


Во-вторых, что для меня важнее, когда я смотрю фильм Браны, я держу в уме не Лаэрта, а другой шекспировский персонаж, о котором мне известно, что он ранее принес успех Бране. Короля Генриха V. У Генриха воля сильная, артистические способности мощные, а есть у него черта, очень заметно сближающая его с Гамлетом: пока Генрих не взошел на престол и он – принц Хал, он – чудящий принц, играет роль преувеличенно легкомысленного, в действительности таким не будучи. Генрих и Гамлет – контрастные образы, потому и заметно притягиваются. Но они оба – принцы-актеры. (У меня из их сравнения получилась книжка).


Мне когда-то пришла мысль, что король-отец Гамлет при жизни мог быть похож на шекспировского Генриха V. Он тоже – король-воин с репутацией героя и герой действия в противоположность герою мысли. Однако, если такое предположить, еще заметнее, как один персонаж переходит в другой. Оказалось, что исторически правильнее другое сравнение: в “Гамлете” сам автор, как считают, играл Призрак отца, а в “Генрихе IV” предположительно – Генриха IV, отца принца Хала. Таким образом, роль короля-отца удваивалась. Двух принцев, Гамлета и Хала, играл Ричард Бербедж. Но мысль о том, что Гамлет-отец мог быть похож на Генриха V, у меня все равно была.


Я воспринимаю Браниного Гамлета как Генриха V теперь в роли Гамлета. Генрих ближе к Гамлету, чем Лаэрт.