Королевская совесть

Дневниковая заметка 16 сентября, 2017. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.


Королевская совесть

О книге Малькольма Вейла «Генрих V. Совесть короля»/ Malcolm Vale (Emeritus Research Fellow in Modern History, St John’s College, Oxford) «Henry V. The Conscience of the King», 2016.

Книга прочитана в связи с моими историко-литературными интересами. У нее две цели — заявленная и косвенная. Заявленная — показать личное участие короля в государственном управлении и проявления его как человека во всех главных сферах деятельности, принятых для властителей в начале XV века. Здесь исторического материала много, так как рассматривается монарх, который стремился активно управлять, даже и при том, что, будучи завоевателем, в своем королевстве он долго отсутствовал: в этой книге освещено видение Генрихом его роли правителя и в Англии, и на занятых территориях во Франции. Другая цель, по-видимому, главная: полемика с известной книгой Яна Мортимера «1415: год славы Генриха V» (Mortimer I., «1415: Henry V’s Year of Glory»). Одна из заключительных глав книги Я. Мортимера посвящена очерку характера Генриха, и обобщение в очерке строится главным образом на дурных чертах и подлежащих осуждению поступках. Дело даже не в самом Генрихе, а в том, что его некогда назвали «величайшим человеком, когда-либо управлявшим Англией» (вероятно, имея в виду только правителей-мужчин). Оценка эта сделалась популярной, а Я. Мортимер в своей упомянутой работе, напротив, высказывает то мнение, что говорить лучше не о величии правителей, а об их больших или меньших недостатках; у рассматриваемого Генриха недостатков можно назвать все же немало.


М. Вейл в своей книге старается «отмазать» героя, которого он признает «замечательной личностью» (remarkable individual), от громящей характеристики со стороны Я. Мортимера и других преимущественно осуждающих авторов. Делает он это так: показывает те положительные черты и проявления, которые могли бы уравновесить названные недостатки, — или же хотя бы расширить представление о человеке и политике — и борется по мере сил со стереотипом короля Генриха V как «прежде всего воина». Главным материалом для этого исследования служат, по признанию автора, не хроники, а такие документы, как переписка и завещания, — то есть те, где можно услышать голос. Этим же поясняется и выбор названия книги: для Генриха, как можно судить, опять же, по его высказываниям в переписке и инструкциях подчиненным, важно было состояние его совести. Другое дело, что то, что было правильным для него, не всегда является таким для других эпох и для исследователей.


В книге довольно мало войны — почти все, что касается авторского взгляда на деятельность Генриха как воина, сведено к эпилогу. Но при этом книга лишена и антивоенного пафоса: генрихов проект «ланкастерской двойной монархии» рассматривается автором как такой, который оказался неосуществимым, но не считался неосуществимым с самого начала. Начинается книга с описания участия короля в делах гражданской администрации и правовой защиты: Генрих лично рассматривает жалобы подданных либо влияет на рассмотрение жалоб по другой процедуре. Это вид деятельности, ожидаемый от средневекового монарха — один из способов его общения с подданными, но в данном случае к этой деятельности монарх не относился формально. Автор приводит инструкцию короля, из которой следует: для того было важным, чтобы в справедливости не отказывали беднякам. Так именно исторический, а не литературный Генрих получает шансы расположить к себе читателя этой книги. Затем речь идет о том, как личный пример короля способствовал расширению использования английского языка в официальной сфере, как Генрих участвовал в делах церкви — будучи и верующим, и политиком, — как осуществлялась его дипломатия (что особенно интересно для меня), в частности, его отношения с Сигизмундом Люксембургским, как воинственный король Англии поддерживал «мирные искусства» (правда, в значительный мере в качестве способа украшения двора, что объяснимо) и, наконец, что о личности короля говорят составленные им завещания.


Генрих в книге получается сравнительно тихим и даже (по складу характера, не по преобладающей своей политике) не очень воинственным. Автор полагает, что его герой мог бы выбрать для себя должность аббата и поддерживает атрибуцию Генриху двух произведений в жанре духовной музыки. Рассматривая религиозную политику короля, автор различает отношение верующего и поведение монарха. Как верующий, Генрих всячески поддерживал людей церкви и религиозные общины строгого устава, но как король он настаивал на своем контроле над церковными делами, не желая поступаться этим контролем папам, и, хотя работал над преодолением «западной схизмы», понял бы мнение Генриха II — как и, возможно, Генриха VIII. Когда доходит до такой неудобной темы, как борьба королевской власти с лоллардами, автор этой книги полагает, что жестокость Генриха на этом направлении политики преувеличена другими комментаторами.


М. Вейл полемизирует заметно и со знаменитым шекспировским образом Генриха («Тогда бы Генрих принял образ Марса…»). Этому образу он оставляет только две черты, общие с историческим, как пытается его воссоздать: искреннее религиозное чувство и озабоченность вопросами «права и совести» (right and conscience), — последнее не должно восприниматься как политическая игра. Но, что может быть интересно — и понравилось мне, — автор этой книги не отрицает вполне исторической достоверности легенды о «принце Хале». Исторический Генрих у него не получается «сухарем». Я как-то очень обрадовалась, сама найдя свидетельство, что у Генриха V был придворный шут по имени Вильям (король ему жаловал на одежду). М. Вейл на присутствии этого Вильяма тоже специально останавливается и полагает, что положение его при дворе было, как ни странно, выдающимся: одежда Вильяму полагалась нарядная. В книге находится немного места даже для куртуазных проявлений внимания Генриха к его жене, Екатерине де Валуа, — о чем было прочесть приятно.


Я замечаю, что если кто-то квалифицированный борется со стереотипом или спорит с популярным художественным образом, который не считает вполне соответствующим истории, то все равно он не может уклониться от своей интерпретации не только исторических фактов, но и этого оспариваемого представления. Книга интересна не только приводимыми в ней данными и созданным портретом, но и в более широком плане — тем, как добавление и интерпретация деталей могут изменить традиционно принятый образ.

Дополнение. У кого еще нужда к владыке султану? (C)

Дневниковая заметка 2017. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.

Продолжение предыдущего. Перевод одного из прошений о милосердии, поданного королю Англии Генриху V его незнатным подданным. Предмет — освобождение от ответственности за причинение ущерба королевской кухне без вины. Вот такие дорожно-транспортные происшествия могли случаться в Англии в начале XV века.

Текст оригинала в книге: Malcolm Vale, «Henry V. The Conscience of the King», 2016, в приложениях.

«Королю, нашему государю.
Бедный ваш вассал Роберт Ганторп, слуга и возчик некоего Роберта Хокина из Лондона, смиренно извещает в своем прошении, что повозка, которой ваш означенный проситель управлял, была нагружена двумя бочонками вашего эля, которые должны были быть доставлены в Лондонский Тауэр для потребления вашим благородным двором и, как раз тогда, когда ваш означенный поставщик двигался с означенной повозкой, должным образом нагруженной, [около Тауэра]…лошади, которые запряжены были в означенную повозку, понесли, по причине великого страха, который они испытали из-за шума, производимого львами [в зверинце Тауэра], и означенная повозка перевернулась, и означенные бочонки разлились и весь эль был утрачен, так что означенный ваш бедный проситель, если только он не получит вашей милости и поддержки…будет принужден платить за означенный эль…и, так как он только бедный работник, который должен зарабатывать себе на жизнь, и уплатить ему нечем…за означенный эль… [без] вашей обильной милостыни, [он просит короля] простить ему неисправность и растрату означенных двух бочонков эля, утраченных таким образом, и повелеть его чиновникам освободить от долга и его, и его господина, не…причинив вреда…[его] телу или имуществу по причине утраты означенного эля, принимая во внимание, что иначе ваш означенный проситель навсегда останется без пристанища, и да будет это [исполнено] для Господа и как дело милосердия».

Подписано: «Король даровал».

Перевод 17.09.2017