Лыцарь Безплаща и без головы

Дневниковая заметка 6 июля 2013. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.

Лыцарь Безплаща…и без головы

О фильме The Virgin Queen (1955 г.), XX Century Fox, режиссер Генри Костер, в ролях — Бетт Дейвис, Ричард Тодд, Джоэн Коллинз.

У фильма, о котором собираюсь рассказать, благодаря его международной известности несколько названий в разных переводах. Оригинальное — «Королева-девственница», из чего можно заключить, что речь пойдет с наибольшей вероятностью о Елизавете I Английской, и она будет главной героиней, вовсю демонстрируя блеск и противоречия, связанные с ее именем и эпохой. В переводах встречаются также названия «Фаворит великой королевы» и «Любовь королевы,» из чего можно скорее заключить, что речь пойдет о предмете королевиного нежного чувства или же об особенностях (то есть превратностях) королевской любви. Основное внимание, таким образом, переносится на героя, который эту любовь вызвал, нечаянно или намеренно, и показал себя… достойным?


Фильм классический голливудский, с красивой картинкой, пышными костюмами и декорациями, с показательными драчками и без откровенных любовных сцен, но с выразительным намеком на большие страсти и возвышенные чувства в форме, способной впечатлить. История — не инструкция, но источник вдохновения. Где-то в 1580-е годы под типично английским дождем на пути в Лондон застряла в грязи карета одного почтенного джентльмена — на самом деле, он был даже сиятельный джентльмен, но путешествовал инкогнито. Он сам и его небольшая свита пошли в ближайшую таверну просить о помощи. В той же таверне оказался в то время некий дошлый молодец, также направлявшийся в Лондон вместе с наперсником; в ожидании, пока ливень кончится, они коротали время в интеллектуальной беседе с двумя дамами — коллегами по ремеслу впоследствии знаменитой Долли Тершит.


Просьба почтенного джентльмена неожиданно была встречена безразличием и насмешками. Оказалось, что не весь английский народ с должным уважением относится к лицам на королевской службе (и даже не боится публично выразить это вслух). Но дошлый молодец внезапно изъявил желание вразумить и организовать общественность. После первой показательной драчки, в которой юноша проявил отвагу и лихачество, соединенные с претензиями на гуманизм и благородство, общественность прозрела и протрезвела, карета была вытащена из грязи, а расчувствовавшийся почтенный джентльмен предложил спасителю мешочек с золотом, который тот отверг — не потому, что был бескорыстен, а чтобы попросить более существенной награды, по своему вкусу. Тут же выяснилось, что вырученный путешественник — это друг покойного отца молодого человека, ныне — его милость граф Лестер, а молодой человек — это Уолтер Роли (он же Рали, он же Рэли — вы его знаете), которого граф знавал еще подающим надежды ребенком.


Явившись в Лондон, Роли попросил обязанного ему графа Лестера представить его Ее Величеству королеве, дабы он мог выполнить свой коварный глобальный план. Не надо ему ни военной, не гражданской службы, он с детства в душе Колумб и мечтает отправиться в Новый Свет, чтобы покорить там для Англии новые земли, привезти домой великолепные грузы и так послужить равно славе отечества и собственного имени. Для этого ему нужны корабли, в кораблях он разбирается лучше всего и всех на свете, и способен усовершенствовать их решительным образом, а корабли надо просить у королевы. Которая, может быть, — то есть непременно — их ему даст (держи карман!…но попытаться можно). Так молодой, да ранний Роли впервые показал зрителю ярче некуда, как он умеет пользоваться даже самыми могущественными людьми королевства, подчиняя их достижению своей цели.


При дворе Роли знакомится с королевой, играет свою знаменитую штуку с плащом (плащ предназначался для французского посла, и накануне Роли бессовестно, но красиво, выдурил его у портного), и далее, если прибегнуть к лексикону лучшего в мире Карлсона, отношения его с государыней можно описать так: Роли начинает пытаться Елизавету Генриховну курощать, а Елизавета Генриховна начинает его низводить. Она разумно решила, что такому галантному, инициативному и сообразительному молодому человеку незачем болтаться где-то по морям, по волнам, а пусть он лучше украшает собою ее двор и изучает в тесном общении ее прихотливый характер, так как он, несомненно, один из настоящих мужчин, которые должны быть опорой ее трона. Потому королева вопреки ожидаемому назначила Уолтера капитаном своей гвардии. Роли, человек независимого характера, одержимый мечтой о кораблях, сухопутную должность воспринял брезгливо — как должность щенка на королевской подушке, — но согласился, что это может стать многообещающим началом.


— Только, Ролик, — сказал ему с отцовским участием граф Лестер, — имей в виду: от служащего ей королева в ответ на свои милости потребует верности, и надолго. Убедись на моем примере.


Увы, как раз это условие уже невозможно было осуществить в полном соответствии с королевской мечтой об идеале. Тотчас же, как только новый кавалер появился при дворе, близ него нарисовалась бойкая фрейлина леди Елизавета Трокмортон, и, будучи покорена остроумием и находчивостью новенького, сходу перешла в наступление. (Точнее, она утверждала, что не наступает, но окружает, но цель-то одна). При том гордость дамы была такова, что уступить возлюбленного королеве она нипочем бы не согласилась. Роли, человек многовекторного мышления, на двух направлениях применил разные стратегии: с королевой — наступательную, а с девицей Трокмортон — оборонительную, и, соответственно, на первом направлении многого добился, а на втором — не без удовольствия, но капитулировал.


Злая сила фильма, формально все еще официальный, но фактически — уже бывший фаворит королевы сэр Кристофер тоже решил принять меры в своих интересах. Роли воевал в Ирландии, и наперсник его был родом ирландец; сэр Кристофер сообщил королеве, что Роли устроил врага-ирландца в королевскую гвардию. Другая причина для размолвки была в том, что Роли открыто и уверенно обвинил королеву в неверном понимании государственных интересов: весь мир борется за колонии, одни англичане должны сидеть дома и осторожничать неизвестно почему — вот будь у него корабли, он бы умножил британскую славу!…и на крупные суммы. По этим двум причинам Елизавета Генриховна осерчала на своего непокорного Уолтера, прогнала его с глаз и угрожала другими неприятными последствиями. Правда, вскоре она сменила гнев на милость, и любовь ее после ссоры еще окрепла: королева призвала Уолтера к себе прямо в спальню, благодарила за искренность, посвятила в рыцари, подарила великолепный меч и даже один кораблик дала поиграться, чем осчастливленный сэр и занялся с энтузиазмом и без промедления. Но уже ничто не могло быть между ними как прежде из-за одного маленького обстоятельства: в промежутке между гневом и милостью Роли, не знавший, что ему предпринять, и мысленно готовый к худшему, объяснился с Елизаветой Трокмортон, они тайно заключили брак по упрощенной процедуре и «завершили» его в полном соответствии с правилами.


Вот когда Елизавета узнала об этом — не без помощи все того же сэра Кристофера — гнев ее был страшен, как пожар. Молодожен Роли, успевший поругаться и помириться со своей супругой, замыслил очередной коварный план: выкрасть жену и бежать с ней в Новый Свет на предоставленном королевой корабле «Золотой Сокол». Королева, конечно же, со временем простит их за сокровища, которые добудет для нее Роли, — свидетельство его безупречной верности. Не тут-то было. Роли имел в виду свою верность великой королеве, а Елизавета — его верность себе как женщине. Блудного сэра заключили в Тауэр, беременную жену его тоже, и Елизавета сперва намеревалась казнить их обоих, как изменников — даже молодую леди Роли, когда та разрешится от бремени. Спасла их все та же легендарная Елизаветина переменчивость. Посетив Роли в камере и побеседовав с ним на повышенных тонах, королева поняла, что все еще любит этого обаятельного, умеющего настаивать, наглеца, и он может быть ей полезен умом, ловкостью и целеустремленностью; кроме того, Елизавета заявила, — по крайней мере, заявила — что ей жаль будущего ребенка четы Роли, и она не хочет, чтобы он осиротел, как сама она когда-то лишилась матери. Потому наказанием для сэра Роли, он же Рали, он же Рэли, стало исполнение его заветной мечты — отправиться покорять новые земли и грабить их на пользу короны. Он отбыл с любимой супругой и с королевиным шарфом вместо флага, яко королевин рыцарь, а Елизавета изо всех сил взяла себя в руки. О том, что сэру Уолтеру Роли впоследствии таки отрубили голову, фильм тактично умалчивает — это было в другое царствование.


Фильм «Королева-девственница» 1955 г. обречен на сравнение с другой голливудской «елизаветинской» картиной — «Частная жизнь Елизаветы и Эссекса» 1939 г. (в переводах также «Граф Эссекс», Warner Brothers Pictures, режиссер Майкл Кертис), из-за того, что главную роль в них исполняет знаменитая американская актриса Бетт Дэйвис. «Девственница» могла бы рассматриваться как приквел «Эссекса», но такая связь затруднена, потому что Елизаветы получились очень разными. Актриса в «Девственнице» заметно старше, чем в «Эссексе», а между тем события в «Эссексе» происходят позже, чем события в «Девственнице», и из-за этого неудобно пытаться расставить фильмы «как надо» в историческом времени. Когда в «Эссексе» королева бьет зеркала, грустит о своем возрасте и своей внешности, ее опасения выглядят преувеличенными — хотя героиню фильма постарались сделать похожей на нарядную куклу, как бы «закованную» в роскошь своих платьев, они с Робином все-таки смотрятся парой; в «Девственнице» разделяющий внешний контраст между королевой и предметом ее симпатии куда сильнее, и все же королева надеется, что она может вызывать любовь и как женщина — за свое умение вдохновлять мужчин. Она видит свое преимущество над множеством молоденьких «пустоголовых» красавиц в разуме и внутренней силе. Оба фильма посвящены одной теме: отношения королевы с фаворитами, «образ королевы» подавляет чувства женщины, — но эта тема получает разное разрешение. В «Эссексе» королева торжествует, но счастье женщины разрушено навсегда. В «Девственнице» женщина страдает, но «образ королевы» отчасти помогает ей выдержать страдание.


В «Эссексе» Елизавета посылает на эшафот фаворита, который согрешил против нее, но ее искренне любит, несмотря ни на какие преграды, или то, что другие посчитали бы преградами. Елизавета знает об этом, и Эссекс — последняя ее большая любовь. (Сэр Уолтер Роли появляется и в этом фильме как эпизодический и малоприятный персонаж). В «Девственнице» Елизавета милует фаворита, который ее не любит, — так, как ей бы этого хотелось, — и позволяет счастье человеку, принесшему ей горе. В «Эссекесе» любовь — это «битва титанов». Елизавета наконец-то встретила свою пару — по силе характера и масштабу устремлений, и, так как они с Робином равны, между ними происходит состязание, в котором они испытывают друг друга. В конце его устанавливается паритет: каждый из противников ведет в одной из категорий. Елизавета побеждает по уму и сознанию государственной пользы, но Эссекс — по прямодушию и благородству. Такое равенство удовлетворило бы обоих, не будь его ценой гибель Эссекса и вечная разлука людей, созданных один для другого. (Эссекс замечает, что они были бы счастливейшей парой, не замешайся между ними вопрос о королевской власти. Но — «Боливар не вывезет двоих» (С)). В «Девственнице» любовь королевы — недоразумение и насмешка над чувствами, ошибка в намерениях любимого человека. «Эссекс» более помпезный, «Девственница» — фильм более авантюрный, но образ главной героини в нем более сложен.


В фильме о романе с Эссексом определяющая черта характера Елизаветы — сознание государственного блага, а также того, что власть ей нельзя делить ни с кем (а тем более — с таким буяном, ради личной славы воина способным разорить страну). Эта тема — превыше всех остальных соображений, «красный свет» для любых других мыслей, из-за нее Елизавета обманывает и отправляет под арест добровольно сдавшегося Эссекса. Несмотря на этот роковой обман, образ Елизаветы в фильме — скорее положительный, так как главной целью жизни хорошей королевы как раз и должно быть безусловное служение благу ее государства. В фильме о флирте с Роли королеву сперва показывают со стороны, а затем побуждают исповедаться. Для начала Лестер — в этом фильме персонаж положительный и «фоновый» — высказывается о своей госпоже как о женщине капризной и мудрой: капризы пройдут, но мудрость переживет века. Со стороны Елизавета похожа на … птичку. Белую птичку с рыжим венчиком на голове днем и с белым хохолком ночью. (Рыжий — парик, белый — чепец). Птичка умная и хищная — «совушка, умная головушка», правда, довольно шумная. Она остроумно и грубо подшучивает над придворными, громко и жутко смеется и бранится, то и дело вслух восторгается собой, своей переменчивостью и хитростью, восклицая: «Вот какая моя политика!» Приближенные делают вид, что безумно счастливы быть приближены, а внутренне дрожат от страха: птичка опасна. Она комична и страшна одновременно. Но все это бурное самолюбование — защитная броня. Ею пользуется женщина, которая понесла много утрат на своей беспощадной должности (а понесет еще новые), и научилась жить и побеждать, несмотря ни на что, отвлекаясь от мысли, что у нее есть причины для жалости к себе. Теряя, она научилась тем более ценить свои приобретения.


Конфликты королевы с фрейлинами показаны в обоих фильмах, но ни в одном из них она прислужниц по щекам не бьет и пальцы им не ломает. Елизавета, конечно, возненавидела девицу Трокмортон, отобравшую у нее сэра Уолтера, а до того, надо полагать, недолюбливала. Но тем интереснее смотреть фильм, и тем тяжелее положение сэра, что между соперницами-Елизаветами нет резкого контраста характеров, напротив, — они во многом похожи: обе любят язвить, обе — с глубоким чувством собственного достоинства, стремятся поставить все по-своему и умеют бороться. Разлучница вначале малопривлекательна: просто придворная болтунья-насмешница, назойливая и сознающая, что ее не закроют. Когда возлюбленный попадает в беду, насмешки прекращены, и выясняется, что к качествам девицы Трокмортон принадлежат верность, отвага и способность к самопожертвованию. Но, когда Роли ругается то с одной, то с другой Елизаветой, заметно, что его полюбили женщины «одного типа», и что королева, желающая вдохновлять на свершения, и жаждущий невиданных свершений не очень щепетильный в средствах удалец — пара, но разделенная временем. Пожалуй даже, единственные решающие преимущества леди Трокмортон — ее молодость, красота, да еще то, что она родит Роли детей. Королева, будь она моложе, могла бы по-настоящему покорить сердце искателя приключений и победить в нем всех фрейлин.


Сэр Уолтер Роли в фильме упрощен и украшен, дабы не шокировать зрительскую нравственность, и представляет собою обобщенный образ ренессансного кавалера, который стремится ввысь и вдаль, хочет быть благородным и если пакостит на своем пути, то как бы нечаянно. Его можно назвать «невинный бесенок». Граф Эссекс, конечно, опасен для Елизаветы, как фаворит, который хочет власти и может ее получить, но Эссекс — прямодушен, почему Елизавете и удается в переломный момент обмануть его. Роли хочет не власти, а путешествий и открытий, но он — рыцарь лукавый. Он разбивает сердце Елизаветы, как бы не замечая этого. Не попадись он в ловушку любви к леди Трокмортон, может быть, и с нею не совсем удачно пошутил бы.


«Королеву-девственницу» можно запараллелить еще с одной картиной, которую вы, наверное, помните с детства, — с советским фильмом «Садко» 1952 года («Мосфильм», режиссер Александра Птушко; Сергей Столяров, Алла Ларионова и Нинель Мышкова — в главных ролях). Именно с фильмом, а не с былиной и оперой, потому что в фильме герой облагорожен. Сопоставление не настолько натянутое, как может показаться, потому что «Садко» принадлежит к тому же десятилетию и был известен в мире: в 1953 году он получил на Венецианском кинофестивале «Серебряного льва». (Так что он немножко старше, чем «Королева-девственница»). Первое, что объединяет фильмы, — неотступный возглас главного героя: «Дайте мне корабли-корабли-корабли!» И там, и там герой — очаровательный путешественник, пробивной и талантливый во многих областях (Садко — певец-гусляр, а Роли — поэт), он хочет искать всеобщего счастья и невольно причиняет страдания двум любящим его женщинам, одна из которых должна остаться несчастной. Но он как бы и не виноват — ведь ничего ей не обещал. Ильмень-царевна, бывшая Волхова из оперы, дала Садку корабли, но ошиблась, понадеявшись на его любовь. Если бы она была не царевной, а морской царицей, и узнав, что сердце Садка занято, в гневе вознамерилась бы затопить Новгород вместе со всеми жителями и прекрасной Любавой, но в последнюю минуту раздумала — вот тогда бы «Садко» был еще ближе к «Королеве-девстеннице».


Чтобы завершить, из «Королевы-девственницы» можно сделать, например, тот вывод, что субординация — все-таки палочка о двух концах: не только власть имущие пользуются своими подданными, но и подданные могут иной раз воспользоваться ими при нужных ловкости и обстоятельствах. И еще: Елизавета, понятное дело, не терпит возражений, но влюбляется почему-то только в тех кавалеров, которые осмеливаются противоречить ей. Из любви она их прощает…до поры, до времени.