Мемуары Кэт Валуа, королевы Англии

Дневниковая заметка 21 апреля 2014. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.

«Мемуары» Кэт Валуа, королевы Англии

Большое спасибо valeryanna за совет прочесть эту книгу на интересующую меня тему.

О романе Элеанор Элис Хибберт «The Queen’s Secret» («Секрет королевы», в русском переводе «Тайный брак»). Продолжение темы предыдущей заметки «Лучник и король. Король и Поэт».

«Исторический женский роман» «Секрет королевы» написан в форме мемуаров Екатерины де Валуа, французской принцессы и английской королевы, вдовы Генриха V и жены Оуэна Тюдора, заточенной в аббатстве Бермондсей. Оканчиваются мемуары незадолго до смерти героини.

По сравнению с другими историческими романами, которые я когда-либо читала, стиль рассказа простой. Даже скупой — детали на уровне «летом жарко, а зимой холодно». Минимум материальных деталей, воссоздающих обстановку эпохи; если они есть, то такие, которые интересны женщине — одежда, поведение ребенка. Описания природы становятся несколько более заметными ближе к концу романа, когда вот-вот должно рухнуть счастье героини, и поэтому ее внимание задерживается на прекрасных мелочах, которые станут фоном для сцены расставания с Оуэном. Подробной «материальной» реконструкции эпохи здесь нет. Это не особенно хорошо, но дает одно преимущество: роман, действительно, производит впечатление мемуаров женщины в отчаянии, которая, хоть и обращается изредка к неизвестному ей читателю («как вы, наверное, помните»), но пишет главным образом для себя, чтобы вспомнить свою жизнь и спастись от помрачения рассудка. Ведь начинается книга криком отчаяния: женщину насильно разлучили с любимым мужем, с маленькими детьми. Она в тревоге за них и не имеет намерения блистать красотами стиля. Впечатление мемуаров, правда, разрушает современный нам язык — Екатерина изъясняется, как женщина ХХ в., — но эту условность предлагается принять. Главная роль в романе принадлежит диалогам, есть также краткие, но выразительные портреты.


Общее положение — такое, о котором, зная историю Екатерины, можно догадаться и до того, как откроешь роман: есть «хорошая девочка» — добрая, умная, внимательная. Считается очень красивой, хотя переживает из-за своего носа — нос большой, «фамильный» для династии Валуа. Зато делает ее похожей на отца — а это, кроме прочего, снимает сомнения в отцовстве. Девочка имеет несчастье быть королевской дочерью, ребенком распавшегося брака, принцессой великой, но ослабленной и мучающейся в то время страны. Ее жизнью распоряжаются согласно чьим-то чужим интересам — государственным, или тем, которые выдаются за таковые. Она же ничего так не хочет, как счастливой частной жизни простой женщины, жены и матери.


Поскольку изначально по правилам игры такая жизнь ей не светит, она приспосабливается к обстоятельствам, и это у нее получается удачно. Но внезапно выпадает случай освободиться и создать себе то тихое счастье, для которого она и создана. После нескольких лет довольства, сопряженного со страхом быть раскрытой, эту счастливую частную жизнь ломают. Кроме того, Екатерина — персонаж, через посредство которого можно показать значительных людей и события эпохи, которую назовут «вторым и третьим этапом Столетней войны».


Екатерина, хотя и предпочитает «некоролевскую» жизнь, выглядит в романе человеком, неплохо разбирающимся в политике, — из-за своего положения, по необходимости. В роли вдовствующей королевы Англии она даже имеет влияние на старшего сына, короля-мальчика Генриха VI, и этим влиянием пытаются пользоваться деятельные участники борьбы за власть. Но именно потому, что она знает и понимает изнутри политические отношения своего времени, Екатерина отдает предпочтение жизни «простой женщины». Политику она «знает, но не любит».


Так как автор с помощью своей героини пытается воссоздавать политическую картину во Франции и в Англии, порой образуются курьезы. Вот героиня начинает писать воспоминания о своем детстве — безрадостном и не особенно богатом событиями в ее личной жизни, но зато богатом на потрясения для Франции. Она описывает родителей, возвращается к эпизодам, имевшим место еще до ее рождения, — душевным потрясениям, которые привели ее любимого отца к прозвищу «Безумного…» Но автор спохватывается: откуда же она все это знает? почему демонстрирует такое понимание, если она — девочка, воспитанная взаперти? И Екатерина поправляется: я столько раз об этом слышала…О событиях политической истории страны времен своего детства она вспоминает как взрослая женщина, научившаяся различать их смысл, а помимо этого у нее с детства особая наблюдательность ребенка, живущего большей частью в небрежении.


Характер самой героини романа лучше всего описать путем сравнения с другими женщинами, ни на одну из которых она вполне не похожа, но о каждой из которых высказывается, — ее матерью, королевой Изабеллой, и Жанной Девой. Первая из них устраивает судьбу дочери и гордится этим, вторая «отбирает наследство» старшего сына героини, маленького Генриха VI.


«Королева Изабо» вначале изображена как … невидимая героиня позорящих слухов, доходящих до ее маленькой дочери, которая оказывается под одной крышей с отцом во время припадков его безумия. Отца девочка жалеет, мать начинает ненавидеть. Затем входит сама ослепительная красавица, классическая королева из авантюрного романа: она прекрасно сознает свое особое положение и пользуется им для своих особых удовольствий. Королева не занимается детьми. Екатерину воспитывают другие женщины, с которыми ей везет — это добрые простые женщины и, должно быть, именно из-за них прежде всего девушка вырастает приверженной «некоролевским ценностям,» более распложенной к семейным радостям, чем к власти, интригам и значительным свершениям. Когда ее «берут вверх», и Изабелла начинает заниматься ее замужеством, влиять на дочь ей уже поздно. Жанна д’Арк появляется как странная тень. Он ней известно только, что она охвачена удивительным вдохновением, природу которого пасующие перед ней англичане не могут толком объяснить.


Екатерина по сравнению со своей матерью неэгоистична, действительно печалится о судьбе Франции и хотела бы сделать «что-нибудь» ей посильное для восстановления мира; по сравнению с Жанной она — не воительница, а мать и хозяйка. Матери она вначале подчиняется — и как матери, и как более сильной натуре — но ненавидит ее и боится; Екатерина даже готова согласиться с мнением, что мать отравила двух своих неудобных сыновей. В Жанну Екатерина поначалу не верит — та делает то, что считается невозможным для женщины; затем, как и все ее окружение, она верит в непонятную силу Жанны, ссылаясь на суеверие своей натуры (в действительности же, должно быть, опять подчиняясь превосходящей силе). Когда путь обеих противоположностей оканчивается — упадком одной и казнью другой — незлобная и немстительная Екатерина жалеет обеих. О матери своей она понимает, что ее судьба женщины, родившей более десятка детей от душевно больного мужа, также заслуживает названия трагичной. Из них двоих характер Екатерины, видимо, более близок к характеру ее матери — свою роль она видит в том, чтобы приспосабливаться к сложным обстоятельствам, а не ниспровергать их, но при этом Екатерина не превращается в демона.


Несколько раз автор изображает Екатерину в момент подавленного душевного движения: ей навязывают какие-то отвратительные ей условия, она готова на решительный протест, готовится крикнуть — и уступает. Умом она понимает: протест ничего не сделает. Характер ее скорее сдержанный. Первый муж заразил ее своей страстностью, но не он дольше будет пользоваться плодами этого превращения.
Оба мужа героини «идеальны», но в разных категориях. Самое интересное в «женском» романе — наблюдать, как героиня описывает их и себя, меняющуюся рядом с ними.


Первого мужа, Генриха V, Екатерина любит как ребенок взрослого, осыпающего его подарками и взявшего в более красивую жизнь из разрушающегося дома (однако взрослому от этого ребенка что-то нужно — ребенок пока охотно может это дать). Сперва у них полное счастье на почве сексуальной совместимости … новых переживаний и множества надежд. Постепенно становится понятно, что если бы не внезапная смерть Генриха, разросся бы провал: Екатерина боялась бы мужа и внутренне отдалилась от него. Генрих слишком честолюбив. Екатерине нужен не герой, а тот, кто будет всегда при ней, принадлежа только ей и детям. По мере того, как Екатерина сближается со вторым мужем и взрослеет, воспоминание о первой любви распадается, и сама любовь как бы «сжимается»: выглядит меньше, хотя «в свое время» выглядела огромной. Второй муж Оуэн Тюдор — настоящая любовь героини, давшая ей радости, которые часто считают несовместимыми: страсть, еще более упоительную запретностью, и дружную семью со многими детьми. При этом, несмотря на то, что у Екатерины — положение королевы и хозяйки дома, решают они с Оуэном по взаимному согласию.


Портрет Генриха V в романе уважителен и скорее располагает к персонажу: удачное объединение фигуры из шекспировских пьес-хроник и из летописей. Король, живущий долгом и воитель, живущий победами, нет-нет да и позволит выглянуть наружу проказливому мальчишке, завсегдатаю таверн в Истчипе, — и опять подавляет его в себе. Страшного военного преступника Столетней войны в романе нет — но есть человек, казнивший друга за ересь (и ужасной казнью), хотя и видимо терзающийся этим воспоминанием. (Как вы уже догадались, мне такой образ нравится больше, чем у Бернарда Корнуэлла, да и вообще при изображении крупных исторических личностей в художественной литературе чаще противоречия ценятся выше, чем сплошь черный или белый цвета. Так как роман о Кэт «женский», думаю, что автор не захотела разрушать то же, что люблю и я — обаяние «сцены ухаживания» в шекспировском «Генрихе V»).


Екатерина-рассказчица пишет о первом супруге с почтительный благодарностью, переходящей иногда в тон восхищения, за которым можно угадать тон не очень надеющегося на успех оправдания: так и ждешь, как она воскликнет: «Вы его не знаете!» (При этом она признает, что сама до конца его не знает). Ах нет, он по натуре не жестокосерд, он умеет признавать свои ошибки, он ответственный, он несмотря ни на что прямодушный, он говорил мне, что сам не уважал бы своих врагов, если бы те ему не сопротивлялись…Но Екатерина осыпает первого мужа похвалами потому, что … разлюбит его. Пока он был жив, и она должна была быть с ним, она заставляла себя закрывать глаза на то, что не для нее «государственный муж» — то есть такой, который может ради государственной пользы поступиться человечностью. Впоследствии, сближаясь с Оуэном Тюдором, она заочно высказывает Генриху множество упреков. В самом конце романа он для нее — «мой первый муж, король». Он оказался для нее «приходящим любовником» (надо отдать справедливость, отличным).


Оуэн Тюдор — тот, напротив, любовник, превратившийся в обожаемого мужа. Вначале он также был очень честолюбив, гордился, что служит великому королю, но свое счастье и настоящее предназначение нашел в семейном кругу. Именно из-за того, что Оуэн — «прекрасный рыцарь» своей королевы, идеальный муж, его образ как-то расплывается в романе. Самая заметная черта его — музыкальный голос (у Генриха был резкий смех). Екатерина как бы сливается воедино со своим новым мужем и семьей, и когда она рассказывает только о себе, говорит «я», это неотделимо от «мы».


Легенды о том, как познакомились и объяснились Екатерина с Оуэном, в романе не использованы. Повод к их объяснению жизненный: у Екатерины отнимают сына-короля, чтобы воспитывать его отдельно, это окончательно толкает ее к Оуэну.
Важная черта романа: в нем нет «англо-французской ненависти». Для Екатерины она невозможна. Что первый муж — враг ее страны, она очень хорошо понимает, но, как и ее отец, позволяет себе надеяться, что Генрих, установив твердую власть, положит конец вражде «арманьяков» с «бургундцами». Она решила для себя, что страны у нее две, и не спрашивает себя, к какой привязана больше. Одна из запоминающихся сцен романа: мальчик Генрих VI рассказывает матери, что тайком видел заключенную в темнице Жанну. И мучается, что его заставили подписать приказ о казни святой.


Конечно, сказывается, что в романе нет изображения ужасов Столетней войны во всей полноте. Екатерина при них не присутствует. О битве при Азинкуре и сожжении Жанны д’Арк она рассказывает с чужих слов. Если бы эти изображения были, впечатление от всей картины было бы другим (и чтение могло бы стать противным).


В качестве заключения: занятный парадокс, что так рассказанная судьба Екатерины де Валуа становится подтверждением мысли монолога Генриха V «Upon the King»/ «Все на короля» из шекспировской хроники о нем: короли могут считать подданных счастливее себя. В иных положениях …