3. Самой тебе я вскоре нос утру! Сказ Урала

     (предыдущий фрагмент повести «Катя и Хозяйка Медной Горы» в            
          http://stihi.ru/2023/08/23/1623
              «2. В чём истина твоей жестокой власти? Сказ Урала»)

– ...А мне твои подробности не к месту!
   Ты мне     сюда     Данилу подавай!
– Всё строишь из себя его невесту?
   Чего ему в посёлке?.. Он не бездарь.
– Жену! А у тебя тут будто б рай…

    Для дыр подземных горы, что заплатки! –
у хмурой Кати лоб покрыли складки;
она, смелее открывая рот,
былую осторожность без оглядки
разбрасывая там, где шла вперёд,
воскликнула. – С тебя и взятки гладки!

   Не вздумай лишь   Данилу   обнимать!
   Данила – мой и только мой! Родимый!
– Но в жительстве и творчестве внимать
   он вольно    мне    привык! Необратимо!
   Душа Данилы-мастера ранима,
   а я ему – наставница и мать.

   Пшла с миром прочь! Тогда с тобой мы квиты.
   Ты дерзкая, но    смертная,   заметь!
   С тобою мне не будет волокиты.
   И проще подкупить тебя за медь
   в монетах… или – на вот – малахиты!

   Беги, не то в лице твоём окрас
   вольна я уподобить малахиту!
– Иди   сама   ты, ибо не указ
   никто мне, даже муж! Я только с виду
   проста, зато на всё имею глаз

   и вижу, что не очень-то    грозна    ты!
   Сама сыщу ходы да перелаз
   к Данилушке, с которым мы разняты
   твоими всюду кознями! Три враз
   молитвы сотворю – просить пощады

   сама захочешь! Или, матерясь,
   умчишь, как все дурные супостаты
   бегут, питая к Богу неприязнь!
– Мой гость Данила-мастер – парень статный,
   а ты-то предо мной – козявка, грязь!

– В чём истина твоей жестокой власти
   над мастером наивным? Он, поди,
   опомнился у демона-то в пасти,
   а ты его стращаешь: оплати,
   мол, счастье злого   духа   во плоти!

– Какая же ты дерзкая! Однако,
   безумно позабыла, бедолага,
   с кем яростную склоку начала,
   когда тебе    прижухнуться    во благо!
   Лети, пока есть шанс! Иначе зла
   сама себе накличешь, кроха-птаха!
   В чём истина? Нет у зерна числа!

   Твой муж служить мне будет беззаветно!
    Другая будет у   тебя   семья, –
(у Кати под ногами чуть заметно,
потом сильнее дрогнула земля). –
   Ты смертна всё же, очень даже смертна!
    Тут    нету    для души твоей жилья!
– Ты – злюка! Злая больше, нежель я!

Сверкнула «злюка» гневными очами.
За блеском красоты душа – тайник…
Треск дерева у Кати за плечами
отвлёк вниманье девичье на миг.
А дальше… то ли прыткость, то ли чары
Хозяйки: лапки ящерки умчали
исчезнувшую даму… Не тростник

ломаться стал, а сосны вековые.
Вздымались к небу корни у дубов.
Стал слышен Кате стук своих зубов…
Крутился ветер – всё коверкал, выли,
друг дружку тёрли сучья, Лес без слов
ей дал намёк: минуты – роковые!
Худой мир – всё же мир. А в тяжбе – зло.

Пришлось ей закрывать себя локтями,
ладонями. Саднила пара ран.
Не ветками – звериными когтями! –
Катюшу лес хватал за сарафан.
Грозил нарезать путницу ломтями
и кожу снять с неё на барабан
жестокий Леший – вместо причитаний

надумала себе она сквозь жуть.
Захватывало дух от очертаний
пригрезившихся чудищ, но не суть,
что сил лишилась Катя от метаний.
Душа – в пылу, но сходу суета в ней
торила ей прямой и дерзкий путь.
Пред горной-то Хозяйкой трепет давний,
но Кате впору    всякого    хлебнуть.

Пружинисто бурьян уже раз восемь
по телу Кати, словно бы со зла,
ударил метко с колкостью мосла.
Взлетали иглы вихрем из-под сосен –
болезненный напор их стал несносен,
но гордо Катя встречь упрямо шла.
В кошмаре смерча щепкам нет числа:
удар в лицо – вот-вот пойдёт кровь носом…

«Самой    тебе я вскоре нос утру!
Ух, ведьма! Ведь    нашла    себе затею,
колдуя, мучить путниц поутру! –
гнев Катин рос. – А я вот не умру»!
Легко ли уворачиваться телу
от гибели в сбесившемся бору?!
Чуть голову бедняжке не задела
шальная ветка. Взявшись за кору,

при этом обожгла Катюша пальцы.
Вступая с девой в жуткую игру,
пни резво, словно хищные скитальцы,
полезли из земли: кряхтя, как старцы,
теснили Катю к яркому костру,
чьё пламя разрослось в горячем танце:
«Со мною обнимись, плюнь на кору!

Пока мой дым глаза тебе не застил,
ко мне скорее прыгай в гости в ров!
Со    мной    танцуй! Густа от грусти кровь?
Моей изведай    страсти   раскалённой!
Зардеться-вспыхнуть – пара пустяков»!
Молиться стала Катя исступлённо.
И что же? Пни всей тяжестью веков
пытались навалиться – оскорблённо,

Катюша раскидала их ногой.
Хотела    покрошить    их… А на кой?!
Молитва помогала: пни иссякли
в бессильной злобе, встали на покой.
Есть шанс бежать домой, но он плохой.
Кого бы докричаться ей, но всяк ли
откликнется, завидя    лес   лихой?!

Тут   выживи   сперва, а после крой
соперницу последними словами.
А муж сказал бы: «Катя, ты – герой!
Недолго выбирал я между вами».

       (продолжение следует)