Слова, слова, слова... без слов

Дневниковая заметка 1 декабря 2020. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.

Слова, слова, слова…без слов

Насколько я знаю, по «Гамлету» (шекспировской трагедии) существует более, чем одно музыкальное произведение. Я посмотрела телеспектакль-балет на музыку Д.Д. Шостаковича из фильма Г.М. Козинцева. (Сценарий Н. Камковой, режиссер С. Евлахишвили, 1969 г.)


Балет назван осторожно «хореографическая сюита». С одной стороны — захватывающий эксперимент: как слово заменить жестом. Еще и в трагедии о борьбе честности с лицемерием. С другой стороны это все-таки — конспект трагедии, основные сцены, передающие ее сюжет, и основные образы.


Спектакль, конечно, красивый (сложность в том, что при постановке «Гамлета» красота зрелища может не нравиться. Но в данном случае она, видимо, призвана помочь, а не отвлечь: это точность линии, движения, жеста в балете). Знаменитый Марис Лиепа в главной роли вызывает воспоминание о Лоуренсе Оливье в той же роли — наверное, еще и потому, что они оба играли также Красса. У меня сложилось впечатление, что «быть или не быть» в балете читается скорее как «не быть — быть» (падение — потом встать на ноги). Так как Гамлет — герой-мыслитель, появляются два дополнительных сопровождающих его персонажа: танцовщицы, изображающие мысли, между которыми нет согласия. (И это они отняли героя у бедной Офелии).


В балете нет нескольких важных второстепенных персонажей пьесы, с которыми главный герой в ней беседует. Нет друга Горацио, Розенкранца и Гильдестерна… Я не сразу определила, кого нет еще, а чувствуется, что не хватает: могильщиков и черепа бедного Йорика. Потому что нет всей сцены на кладбище. Полоний в балете нужен больше всего для того, чтоб его убили: в остальное время он надоедливо пристает к Гамлету, пытаясь выяснить причину его беспокойства, но главный герой его быстро отталкивает. Клавдий и Полоний очень напоминают двух бесов: Клавдий — главного, а Полоний — суетливого помощника.


А Клавдий и Гертруда в этом спектакле могут очень сильно напомнить чету Макбетов. Прежде всего — из-за их сильного взаимного влечения. Затем — потому, что после сцены, когда совесть Клавдия пробуждается и он мучается, к нему приходит Гертруда и, по-видимому, он благодаря ей успокаивается. Наверное, это должно символизировать, какую власть над Клавдием имеет влечение к ней.


Конечно, есть Призрак и сцена рассказа о преступлении, есть спектакль «Мышеловка», сцена в спальне Гертруды и завершающая дуэль Гамлета и Лаэрта. Я не сразу заметила один художественный прием этой постановки, который уместен: известно, что Гамлету помогают актеры. Но и у Клавдия есть свои придворные шуты. Они участвуют в сцене свадьбы Клавдия и Гертруды. Шуты должны создавать всеобщее веселье, показывать, что все в порядке. Очевидно, что главному герою с ними не по пути.


В этом спектакле мне очень нравится Офелия (Ирина Холина), но это Офелия без тех самых песенок, кроме одной мелодии. Сцена безумия превращается в хореографический монолог Офелии: у нее остались два человека, которых она любит и которые любят ее, Лаэрт и Гамлет. Скорбь о ней должна объединять их, но коварный Клавдий их стравливает.


Пожалуй, больше всего мне нравится в музыке фильма — и этого балета — то, что она, если можно так сказать, обновляет восприятие самой трагедии. Сперва мне хотелось написать «освежает», но потом это слово разонравилось. Я имею в виду, что она помогает не относиться к трагедии как к очень знаменитому произведению мировой литературы, которое поставили «в очередной раз», а снова почувствовать ее жизненность. Балет — это, наверное, такая форма, которая позволяет — в этом случае — передать только часть того, что есть в литературной основе. (И очень чувствуется, что это только часть). Но эксперимент для тех, кто его делал, должен был быть увлекательным.