Из истории старинного театра. Толпа и личность

Дневниковая заметка 2 августа 2021. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе.


Из истории старинного театра. Толпа и личность

О книге Э. Герра «Шекспировская сцена, 1572–1642», (Gurr A. The Shakespearean Stage, 1572–1642. Cambridge, Cambridge University Press, 2016).

(У меня сегодня личный юбилей: 10 лет со дня посещения Стратфорда-на-Эйвоне. По этому поводу и заметка).

         Знаменитая, много раз переизданная книга о том, каким был — во всех отношениях — театр, для которого писались и в котором впервые шли шекспировские пьесы. А также пьесы Марло, Бена Джонсона и других авторов той эпохи. Хронологические рамки эпохи, как мы заметили по названию книги, определены автором довольно широко: от времени детства Шекспира до того времени, когда театры в Лондоне были закрыты парламентом.


         Книга рекомендуется всем, кто театром вообще и английским ренессансным театром в частности интересуется. Она на популярную тему: возвращения того, что мы привыкли воспринимать как всегда современное, к историческому контексту его возникновения. Воскрешение именно того мгновения (пусть даже в этом случае под «мгновением» и понимаются десятилетия, и признается, что в за эти десятилетия театр тоже не был всегда одинаков). С той поры быт людей изменился, в том числе и театральный, но созданные в ту пору тексты пьес до сих пор востребованы. Книга расскажет о том, чем театр, для которого они родились, отличался от того, к которому мы привыкли — пусть мы также привыкли к меняющемуся.

         Читать интересно, но тяжело (интерес должен победить). Книга насыщена деталями. Повествует и том, как тогдашний английский театр организовывался, и о том, как законодательно регламентировалась его деятельность, и об аристократических покровителях, и о знаменитых актерах и компаниях, в которых они играли, и о придворных представлениях, и об оформлении спектаклей, и о публике. Большая глава о зданиях тогдашних лондонских театров — которые не были совершенно одинаковыми. Не исключено, что интересующийся темой читатель этой книги кое-что из рассказанного в ней уже знает, но очень вероятно, что встретит и кое-что для себя новое.

         Например, интересная деталь: латинским словом theatrum в то время обозначались географические атласы; расстояние между понятиями «театр» и «мир» (the Globe) куда как меньше, чем считаешь, если этого не знаешь. (:-) И, значит, логично, что здание для представлений, сперва называвшееся «Театр», на новом месте открылось с названием «the Globe» (что мы обычно передаем как «Глобус»). Или другая не общеизвестная деталь: первый Гамлет был всегда с покрытой головой, и на улице, и в помещении (по месту действия) — как тюдоровским мужчинам полагалось.

         В книге уделено довольно много места театральным компаниям мальчиков, бывшим важной частью театрального мира того времени и составлявшим конкуренцию компаниям взрослых. По мнению автора, опасность детских компаний для взрослых все-таки несколько преувеличена, но власти к детским компаниям относились более снисходительно, чем ко взрослым. Одна из причин этого может быть в том, что … детские компании труднее обвинить в том, что они лгут и пропагандируют ложь. Когда ребенок играет взрослого, его трудно принять за того, кого он играет.

         Елизаветинские и раннестюартовские актеры держали в голове очень много текста, так как должны были играть каждый день новый спектакль. А режиссура у них была развита очень слабо — в современном нам понимании ее вообще не было, так как нельзя было заранее знать, будет ли новая пьеса иметь успех у публики. Существовало понятие «воплощения» персонажа, но прежде всего большинство участников спектакля должны были думать о том, чтобы не забыть текст. Играли быстро: спектакль во второй половине дня укладывался в два-три часа. Все паузы были очень небольшими. Пьесы для целей спектакля могли заметно сокращаться; автор проводит сравнение между тем текстом шекспировской пьесы «Генрих V», который опубликован в «Первом фолио», и сильно сокращенным изданием при жизни автора. Все же авторы пьес могли давать актерам консультации, и на основе текстов нескольких шекспировских пьес автор книги устанавливает случаи таких консультаций со стороны Шекспира (они отразились в ремарках).

         Что касается оформления спектаклей, костюмы были очень важны, а декорации — менее. Замечено, что чем лучше был поэт, писавший пьесу, тем меньшую роль в ней играли декорации. Но при этом автор очень подробно реконструирует интерьер тогдашних театров и описывает его возможности для создания места действия на основании требований, известных по текстам пьес.

         В очередной раз признается изменчивость театра как искусства. Книга, как я уже отметила, строится на признании и многократном подчеркивании отличий между тогдашним театром и тем, к которому привыкли мы. Мы привыкли к двухмерному миру, где происходит действие, к отделению зрителей от сцены, к удобному уединению зрителя на спектакле, даже если в зале он окружен другими зрителями. Тогдашний зритель видел трехмерный мир, где происходит действие, и находился среди зрителей, окружающих этот мир; то, как звучит, было часто важнее того, что видишь. Зритель не уединялся для просмотра, а был частью целого, получающего впечатления от спектакля. И здесь, — вероятно, наиболее взволновавшее меня наблюдение.

         По убеждению автора этой книги, первые зрители шекспировских (и других, созданных в ту эпоху) пьес были сродни зрителям современных футбольных матчей. Они были — толпа. Удовольствие от спектакля было — удовольствие, разделяемое с окружающими.

         Я не могу возразить, но мне со своей точки зрения хочется дополнить это уточняющим замечанием: надо же, когда-то как зрелище это было — прежде всего для толпы (включающей разных зрителей), но, когда человек читает это, он не в толпе — тексты обращаются к нему, как к личности… По длительной привычке шекспировские тексты не ассоциируются у меня с толпой: мне больше нравится думать, что они — для человека.

         Но почти сразу же у меня складывается другая мысль.

         Знаменитая «Мышеловка» Гамлета (она же — «Убийство Гонзаго» с дополнением) — для Клавдия и отчасти для Гертруды («Сударыня, как вам нравится пьеса?») Она о том, что понятно конкретным людям — хотя смотрят спектакль не только они одни.

         Принц Генрих и Фальстаф играют в театр в своей компании, в трактире, и развлекают всю компанию — но при этом объясняются между собой.

         Розалинда (в»Как вам это понравится») устраивает театр («мальчик играет девочку», но при этом мальчика играет как раз девочка — см. пьесу) только для одного своего возлюбленного Орландо.

         Даже когда от этих пьес получали удовольствие в толпе, сами пьесы не отрицали, что театр может обращаться к личности.

         И мне это очень в них нравится.