Час пробил

Почернели кресты. Почернела от горя душа.
Древний старец кричал: «Вам на головы слёзы невинных!»
Но не книги печатали власти – печатали шаг,
Попирая священную землю нацистской лавиной,

Наступая на судьбы, втоптав православие в грязь,
Угрожая святыням, подняв против них автоматы,
Хохоча так неумно и так бесконечно храбрясь -
Против мирных молящихся, против монахов - солдаты.

Это было когда-то. Но память, увы, не в чести.
Фарисеи у власти – улыбка всё злей и надменней.
Этот крест им придётся взвалить и по жизни нести,
Ведь от Бога не спрятать ни низостей, ни преступлений!

Разделила на до и на после безумья весна.
Лишь молитва Защитников в песню единую слита,
И с икон бесконечно печально взирает Она
На допрос не предавшего истину митрополита.

Не доступна судам, недоступна наместникам лжи
Эта вера, которой не нужно ни гимна, ни лавра,
Потому что важнее, чем подло в довольствии жить,
Ощущать – за тобою века, прихожане и …Лавра!

«Образумьтесь же, нехристи! Бой обернётся бедой!» -
Но раскольничьи лица хохочут шакальим оскалом,
И кропят их монахи смиренно святою водой,
Понимая, что время Служения нынче настало,

Что уже пролегла полоса, и дорога назад
Невозможна, покуда их дом не очищен от скверны,
Что гремит над страной и над миром огромным гроза,
Что грядёт испытание истинной, преданной веры.

Что у каждого выбор сегодня и труден, и прост,
Что надежда на Чудо за снегом апрельским не тает…
…Мироточит распятие и расцветает погост,
И Софийский собор древний крест, как проклятье, роняет…