Ах, Анна А, 9, Красный художник

Красный художник - предыдущее http://stihi.ru/2023/03/12/6057

(снова круг света, мольберт, Лев и Бунтов)

Лев:
- Я хочу попросить у Вас прощения, Василий Алексеевич за некоторое небрежение пролетарскими ценностями. Вы же известный автор девяти Знамен Победы, я вас видел 1 мая у рейхстага, вы фотографировались с Егоровым и Кантарией, знаменоносцами Победы.
Бунтов: Ё
- Надо же, Вы помните… А я уж думал, все забыли вологодского реалиста Бунтова. Эти знамёна в музеях. Их как-то не приняли. Даже номер 5, то знамя, что было над рейхстагом, не вынесли на Парад Победы 24 июня 1945 года.
Лев:
- Что ж так?
Бунтов:
- Я рисовал Маршала Победы Жукова. Он выделил мне 15 минут. И удалось спросить о знамёнах. Он сказал, что это его решение. Потому что не оправилсь от ран те воины, которые водружали мои знамёна на девяти зданиях Берлина. А если не они – то никто, так сказал Жуков.
Лев:
- Может быть, это говорил не Маршал, а дипломат?
Бунтов:
- Может быть. Я не был отдельно награждён за эту работу, за знамёна, войну закончил в чине майора, а начинал рядовым. Но за своей спиной слышал о том, что у меня на картинах война без героя. Это было не востребовано новым временем. Но я и не считаю героями ни себя, ни боевых товарищей. Мы просто хорошо делали свою работу. Качественно уничтожали врага. У меня все награды боевые. У Вас же тоже есть боевые, так ведь?
Лев:
- У меня всего две медали, одна из них всеобщая, за взятие Берлина. Не успел повоевать, мне же удалось вырваться из мест заключения только в 1944-м. И, стыдно вспоминать, но своего пролетарского надзирателя я просто перепугал. Взял ножик для бумаги и заявил, что порежу себе вены, если он не даст ходу и этому моему прошению на фронт. Простите, опять я обижаю пролетариат.
Бунтов:
- Да ничего, я из раскулаченных под Вологдой. Но в Ленинграде об этом никому не говорил. Мы не герои, мы просто работники.
Лев:
- Так вот в чём Ваша привязанность к сочинениям моей матушки, вас привлекла «Поэма без героя» Анны Ахматовой! Вы искали там подобных себе?
Бунтов:
- «Над сколькими безднами пела, во скольких жила зеркалах…»
Лев:
- Вы как понимаете эти строки?
Бунтов:
- Буквально. Читаю её записки по Ташкенту – «Я не была здесь лет семьсот». И я ей верю.
(восточный танец  Снова круг света и диалог)
Бунтов:
- Мы по её возвращению в Ленинград, договорились, что я её нарисую. Она была много щедрее маршала Жукова, мы по часу в студии беседовали. Анна Андреевна показала мне все 16 рисунков Модильяни, которые она возила с собой всю войну. И, по-моему, в папочке был и 17-й, какой-то странно уродливый рисунок, полу-маска, полу-лицо.
Лев:
- Мне она их не показывала. От папы я слыхал, что это пьяное чудовище Модильяни сделал нечто вроде портрета Дорианны Грей, почти по Оскару Уайльду. Чтоб этот портрет брал на себя все преступления прообраза.
Бунтов:
- Не могу ничего добавить. Я видел мельком, издали. Анна Андреевна пояснила, что эту карикатуру Модильяни написал в отместку за то, что ей приснился сон, в котором все нарисованные им уроды оживают. Она рассказала,  он очень обозлился и эта карикатура стала последней их совместной работой, они расстались навсегда.
Лев:
- Мне мама говорила, что Моди писал её в стиле Чёрной Богородицы, поляки-католики зовут её Матка Боска Чехонтовска. Это грех, сказал ей на то я. А ещё больший грех - это меня отпевать вживую в стихах!
Бунтов:
- Но стихи красивые.
Лев:
- И пророческие,  и я сел в соответствии с прогнозом. То есть до войны за папу ел лагерную кашку, после войны за маму.  Не помогла и медаль за взятие Берлина. Посадили по тем же обвинениям довоенным. Ничего не придумали. А Вам что матушка напророчила?
Бунтов:
- Мои портреты она назвала фотографиями домохозяйки Горенко Анны Андревны и рекомендовала отдать сталинской охранке  для афишек «Горенько разыскивается в Стране Героев»!
(разводит руками, Танец Страны Героев)