Милосердие и мстительность

Милосердие и мстительность

Небольшое размышление о главных героях "Венецианского купца" Шекспира

В финале своей роли в шекспировском “Венецианском купце” Шейлок, конечно же, глубоко несчастен: тот самый юный судья, которого он только что считал своим союзником и сравнивал с библейским Даниилом, вдруг оказался союзником Антонио и отсудил у Шейлока имущество, что для того означает гибель. (Половина имущества Шейлока по предложению Антонио ему оставлена; половина должна быть передана Антонио, чтобы по смерти Шейлока все перешло сбежавшей Джессике и Лоренцо).


Однако вот что еще можно заметить: Порция на самом деле спасает не только Антонио от Шейлока (зачем она, собственно, и вмешалась в процесс), но и Шейлока от самого себя. Она не позволяет ему быть губителем. Если бы зритель увидел, как Шейлок берет свою кровавую неустойку, разве он мог бы не испытать к Шейлоку сильного отвращения, даже и при том, что знает все причины шейлоковой неприязни? А так Шейлока становится жаль. Очень вероятно, что станет жаль.


Беда Шейлока (еще одна) в том, что единственные возможные для него роли в его мире – роли губителя и жертвы. Он менял вторую на первую – и как ростовщик, и как возможный убийца Антонио, – его возвращают во вторую. Как ни удивительно, с точки зрения отношения зрителей к персонажу для Шейлока это к лучшему.


По принципу “запоминается последняя фраза” для финала роли Шейлока важно, что он уходит со сцены без скандала, без проклятий в адрес суда – но подавленный и признавая, что ему дурно. (Мне приходит на ум сравнение с Мачехой из шварцевской “Золушки”, которая, проиграв, уходит в страшном гневе. Но для нее и нет той угрозы, которая есть для Шейлока в случае выражения им несогласия).


В экранизации из сериала по всем шекспировским пьесам ВВС Television Shakespeare, снятом в конце 70-х-начале 80-х гг., сколь я помню, использован такой прием: Порция, провожая взглядом уходящего из суда и побежденного ею Шейлока, плачет. Это не последняя фраза, но этот прием должен снимать обвинение героини в предубеждении и ненамеренной жестокости. Того, кого победила, она жалеет.

 
Главная разница между Шейлоком и Порцией с точки зрения положения каждого из них выражена, наверное, в словах Порции о том, что она ни разу не пожалела о сделанном добре. Шейлок о своей сделке, заключенной с Антонио, пожалел, когда из-за нее отлучился из дому на ужин и этим воспользовалась его дочь, бежавшая с Лоренцо, тоже другом Антонио.


В знаменитом монологе переодетой Порции “Не действует по принужденью милость” обыгрывается созвучие рядом стоящих слов Jew (еврей) и justice (справедливость).  Порция призывает Шейлока к милосердию, но, исходя из предыстории обоих главных героев пьесы, ей быть милосердной легче, чем ему. Шейлок знает череду унижений, что не является секретом. В ответ на предложение Антонио заключить сделку Шейлок напоминает, что Антонио ранее плевал на его еврейский кафтан. Порция привыкла совсем к другому отношению – к почтительному посещению женихов, которые, правда, явно привлечены не только ее личностью, но и богатством. Ее, по-видимому, единственной проблемой на момент действия пьесы было: удастся ли выйти замуж за того, кого она сама предпочитает? Не такая уж маленькая проблема для девицы, если подумать (и недолго нужно думать), но она решилась именно так, как нужно.


Порция и Шейлок в пьесе встречаются только один раз, и каждый из них знает о другом мало. Шейлок, по всей видимости, так никогда и не узнал, кто был юный судья. Порция до того, как лично видит Шейлока, знает о нем только с чужих слов и только недоброжелательное, при том, что она принимает у себя сбежавшую дочь Шейлока Джессику и Лоренцо. Но, как ни удивительно, в текстах обеих этих ролей, Порции и Шейлока, можно, если хотеть, уловить перекликающиеся моменты. И тогда между противопоставленными персонажами устанавливается связь. (Не интимная связь, а возможность соотношения).


Когда Порция говорит: “Я до сих пор ни разу не жалела О сделанном добре”, если думать только о ней, думаешь: она добрая. Это очень приятно. Но если сразу же вспомнить Шейлока, думаешь: ей везло.


Когда Порция признается в своей склонности Бассанио, она говорит так:


“Две половины у меня: одна
Вся вам принадлежит; другая — вам...
Мне — я сказать хотела; значит вам же,—
Так ваше все !” ©


Когда в финале судебного разбирательства Порция лишает Шейлока имущества, тоже возникает тема двух половин:


“Дож

Чтоб ты увидел наших чувств различье,
Дарую жизнь тебе еще до просьбы.
Имущество твое разделим мы
Между Антонио и государством.
Покайся — мы заменим это штрафом.


Порция


Да, что касается той половины,
Которую получит государство;
Другая же к Антонио отойдет” ©.


По решению, предложенному Антонио, обе половины должны в конечном итоге достаться Джессике и Лоренцо. Тоже, две половины следуют в одном направлении, к одним хозяевам.

В финале пьесы – знаменитая сцена с двумя перстнями, которые Бассанио и Грациано получили от жен, Порции и Нериссы, и отдали им же – только в образах судьи и писца. Ранее Шейлок очень страдал из-за того, что Джессика украла и отдала за обезьянку кольцо с бирюзой, которое Шейлоку подарила ее мать Лия, еще до того, как они с Шейлоком поженились. Шейлок этого кольца не отдал бы за целую обезьянью рощу.

Зритель или читатель, который хочет следить за развитием действия, наверное, не будет нарочно обращать внимания на эти переклички – кроме разве что последней. Они заметны, если хотеть их заметить и придать им значение.

Но вот что касается гамлетовского принципа диалектики милости и жестокости, “Из жалости я должен быть суровым” (с), - я думаю, что он все-таки применим к Порции, а не к Шейлоку. Шейлок знает, что, требуя неустойки в форме фунта мяса Антонио, он будет жесток в ответ на жестокость, что он хочет дурного: ”The villainy you teach us I will execute”, “Вы нас учите гнусности,— я ее исполню.” © Порция хочет быть именно милосердной, спасая Антонио, и можно утверждать, что она спасает и Шейлока от него же самого – не давая Шейлоку совершить жестокость. Когда Шейлок побежден, Порция спрашивает Антонио, какую милость тот окажет Шейлоку. Но при этом Порция бьет Шейлока его же оружием, отнимая его имущество и создавая по закону угрозу для его жизни – так как другого способа победить его по пьесе у нее нет.

Юрий Домбровский, автор книги “Смуглая леди. Три новеллы о Шекспире”  (мне она очень понравилась) в статье “Итальянцам о Шекспире” рассказывал, что самой первой постановкой шекспировской пьесы, которую он увидел в жизни, был как раз “Венецианский купец”. Предки Юрия Осиповича Домбровского были Домброверы. Что же, он возненавидел Порцию? Вовсе нет. Он называет Порцию в этой статье прекрасной и мудрой, и непохоже, что он иронизирует.


Самое же интересное, на мой взгляд, вот что: вне этой пьесы один и тот же человек, независимо от своих симпатий среди ее персонажей, может играть в жизни и Порцию, и Шейлока. В разное время жизни – может быть, сначала играть, а потом это заметить.

Цитаты из “Венецианского купца” в переводе Т.Л. Щепкиной-Куперник; цитата из “Гамлета” в переводе Б.Л. Пастернака.

Иллюстрация: кадр из фильма "Венецианский купец" 2004 г., Порция - Линн Коллинз, Шейлок - Аль Пачино.