Юрий Завадский. Поспешность

Нет, не обязательно – покупаю персики цвета
иностранного языка, малопонятные на вкус,
наполненные потенциальным дымом.

Долгий бог, что долго не заканчивается,
оберегает умерших, будто, будто радости
уже не будет, а хромой сосед
покупает себе автомобиль за духовные наличные,
как необходимый транспорт в царствие.
И теперь не война, теперь поиск работы.

Бледная кожа не ждёт моей смелости,
она тянет меня к постели,
ожидая пот. Не надо плакать,
мне надо убежать, убежать.
Как лист бумаги, намокший и высохший,
я естественен хотя бы перед собой.

Видел сон когда-то про медитацию и
молчание, теперь тревожу каких-то
богов и богинь или какую-нибудь
мотивированную силу, всем всё пересказывая.

Мужчины умеют наслаждаться собой, –
политика теперь сосредоточена
вокруг денег и денег, когда
мне становится безразличен вкус блюд,
поодаль стреляют, дети кричат
между бетонными стенами, голоса
разливаются и холодеют. Я вижу,
как ленты – в волосах, и вместе с ними –
страх. А теперь нужна трупная вонь денег, –
и нужна почтительность ради каких-то
прибылей или пьяных вскриков
вместо радости и сна.

Зачерпнул из потока воды, простой воды,
мало нужно этому организму, чтобы
выжить в пыли камазов и гранатомётов.

Покупаю, покупаю, – говорю, вытирая лоб
пальцами, пальцы абразивные, оставляют
на коже широкие красные полосы, а
на лбу опять капли пота. Откуда
привезли свой мумифицированный груз
эти нетрезвые солдаты? Город за городом
угасает, стекает по виску и щеке,
когда страх письма выветривается.

Сегодня нервный, сегодня нервный, –
добавляю, покупая персики, будто оружие
против своих, предавших. Каковы на
вкус длинные гласные, никак
не научусь их произносить, как и чередовать
обоймы твёрдых и мягких согласных.
Отгружай, времени нет, длинные очереди
давно застоявшихся опасных грузов
сейчас просятся выйти из холодильников,
и писать становится утомительно, рыба
стоит под камнем, ожидая следующего
шанса, нет, не обязательно, не нужно
становиться ей поэтической неожиданностью.

Откуда берутся эти женоподобные предатели,
которых ненавижу за свою же похоть,
мысленно трахая их разинутые рты?

Наконец спрашиваю, что же меня сдерживает,
почему не могу прикасаться ко клиторам значений,
и запрет этот толкает на изматывающее
путешествие, куда-то за пределы себя и своих
возможностей покупать и продаваться.

Купи, купи – говорю – купи меня, ты,
моё безверие, купи меня, отчаяние,
я стою столько-то.

2015

(Перевод с украинского)