Мавка и дерево слов

Дневниковая заметка 11 ноября 2019 г. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе. О постановке драмы-феерии Леси Украинки «Лісова пісня» (Лесная песня) в драматическом театре.

Мавка и дерево слов


О спектакле ‘Verba’ по драме-феерии Леси Украинки «Лісова пісня»/ «Лесная песня» в киевском Национальном академическом театре имени Ивана Франко.


Режиссер и художник-постановщик — С. Маслобойщиков. Художник по костюмам — Наталия Рудюк. В ролях: Мавка (главная героиня, нимфа-дриада, которая жила в дереве-вербе) — Христина Федорак; Лукаш (возлюбленный Мавки, как выясняется, неверный, но впоследствии раскаявшийся) — А. Бегма; мать Лукаша (нехорошая женщина, враждебная тому, чего не понимает) и Килина (разлучница) — Анжелика Савченко, Той, що… (лесной дух, легкое увлечение Мавки до того, как она встретила свою большую любовь-Лукаша) — И. Шаран, Дядько Лев (дядя Лукаша, положительный герой, посредник между двумя мирами — селом и лесом) и Той, що в скалі сидить (дух смерти) — В. Баша (исполнитель меняется), Лесовик (лесной дух, родственник Мавки) — А. Петухов (исполнитель меняется). И другие лесные духи — молодые актеры театра. Спектакль 09.11.2019


Я как-то высказывала эту мысль: знаменитую «Лесную песню», красивейшую и трагическую драму-феерию Леси Украинки о любви необычной девушки и парня, позволившего обычному себя обмануть, легко полюбить читателю (прежде всего — читательнице), но чрезвычайно легко опошлить при постановке. Почему? — «предковічний ліс на Волині», где происходит действие, не имеет права быть бутафорским. При чтении и на лучших иллюстрациях он слишком живой. Мысль зрительская, но у меня впечатление, что режиссеры тоже часто так думают и изобретают средства против этой опасности. (А зрителю, конечно, приятно думать, что режиссер с ним заодно. :-)) Так было в кукольном спектакле, виденном в киевском академическом театре кукол (этот спектакль еще идет). Так в спектакле ‘Verba’. Очарование кукольного спектакля — в наивности. Этот спектакль в театре имени Ивана Франко — ставка на смелое обращение с литературной основой и на одну определенную метафору. Часто он грубый, но в моменты между грубостями — нежный. Он тоже понравился, хотя не сразу. И по-другому.


Пьеса, знакомая со школы, в этом спектакле сильно перекроена. Текст иногда передан другим персонажам. Некоторые персонажи объединены в один. Действие начинается с середины пьесы: Мавка и Лукаш уже давно познакомились и полюбили друг друга, Мавка помогает семье Лукаша, пришедшей из села и поселившейся в лесу, но для своего родного леса она — предательница, а для матери Лукаша — чужая. Текст сцены знакомства влюбленных перенесен из начала ближе к концу, в сцену, где Лукашу предлагается срубить вербу, в которую превратилась Мавка. От зрителя требуется не радоваться очередной встрече с известным, а терпеть эксперименты. Терпение нужно сразу, так как действие начинается с бедствий героини, а они должны быть показаны выразительно; в спектакле, все же, есть не только мучения, но и чем полюбоваться, и в конечном итоге он — жизнеутверждающий. (Но в этом надо не запретить себя убедить ..)


Метафора спектакля: дерево слов. По-латыни ‘verba’ — «слова» (именительный падеж, множественное число слова verbum). Дерево, в котором живет главная героиня — верба. Это ее дом, но и ее сущность поэта. Так обыгрывается волшебная сила слова. Слово дает Мавке вечную жизнь; словом она возвращает человеческий образ Лукашу, превращенному Лесовиком за измену в оборотня, «вовкулаку дикого»; любовь к Лукашу, хотя и приносит героине страдания, делает ее слово вдохновенным.


«Ти душу дав мені, як гострий ніж дає вербовій тихій гілці голос».
(Ты душу дал мне, как острый нож дает вербовой тихой ветке голос).


(Желая быть точной, отмечу, что совпадение здесь неполное: латинское слово читается как vErba, а дерево Мавки по-украински называется — вербА. Но невнимание к этому маленькому отличию я спектаклю прощаю).


Образ дерева — в основе оформления спектакля. По сцене разбросана стружка; персонажи таскают на себе огромные вязанки хвороста — символ быта, бремени повседневности; вместо леса, по которому видно было бы, что он нарисованный, — стена деревянного дома. В этой пьесе встречаются два очень разных дома, два разных мира двух главных героев. Лес есть не как декорация, а как коллективный образ, как совокупность персонажей — русалок, духов, потерчат (духов погубленных внебрачных детей, поселившихся в лесу). Они шумные, веселые, жестокие, непостоянные. Совершенно понятно, что для главного героя, Лукаша, этот мир по умолчанию враждебен и непонятен, хотя и обладает языческой привлекательностью. Для Мавки домашний мир Лукаша также чужд и губителен. В этом мире дядько Лев — друг Мавки, но тот же исполнитель играет мрачную силу — Того, що в скалі сидить, в заключение к которому пожелала попасть Мавка, когда Лукаш изменил ей … И вот из двух миров, выглядящих несовместимыми, происходят двое влюбленных, и благодаря их встрече два эти мира должны говорить между собой.


На грани этих двух миров идет борьба двух женщин за одного мужчину (Мавки и матери, а затем Килины, за Лукаша) и двух мужчин за любовь одной женщины («Того, що..» и Лукаша — за любовь Мавки).


Главный эксперимент этого спектакля — персонаж «Той, що … » Он появился на сцене до Лукаша, и я сперва решила, что это и есть главный герой, наказанный таким измученным видом за то, что предал героиню и женился на Килине… Нет, «Той, що… » объединяет два персонажа из пьесы, «Того, що греблі рве» (Того, что плотины рвет), в прологе влюбленного в Русалку, и более значительного Перелесника, влюбленного в Мавку и оставленного ею. Но Перелесник — это лесной обольститель. В полном соответствии с пьесой он был бы ярким красавцем. А «Той, що … » в этом спектакле — как будто сделан из головешки. Он может быть таким из практических соображений постановщика: создает выгодный контраст для Лукаша. Понятно, почему, когда появился Лукаш, Мавка должна была отвлечься от «Того, що…» Но имя этого персонажа может быть продолжено, как «Той, що кохає Мавку». В пьесе Перелесник — это ветреник, но привязавшийся к героине. «Той, що… «, когда встречается с Мавкой на сцене, словно мстит ей за то, что она бросила свой родной мир — лес. А когда «Той, що… » один, становится очевидным, что его снедает настоящая страсть к Мавке. Он страдает, а лесные русалочки издеваются над ним. Лукаш, как ему и полагается, красивый парубок. Почему он променял Мавку на Килину, объяснено с беспощадной точностью: Килина впервые предстает перед ним и перед зрителями в платье, расшитом монетами… Но Лукаша постигает настоящий приступ ярости, когда он сознает, что, отказавшись от Мавки, погубил свою судьбу. Судьба о том, что ее загубили, не объявляет печально, как можно было бы ожидать скорее всего, а распевает весело, издеваясь над Лукашом — тем сильнее его, да и Судьбы, горе…


Мавка, не совсем ожидаемо для этой роли, полненькая; ее соперница Килина — худая. Контраст между Мавкой с одной стороны и матерью Лукаша и Килиной с другой — это контраст не только между поэзией и бытом, любовью и расчетом, но и между доброй волшебницей и злыми колдуньями. Что у ролей матери Лукаша и Килины одна исполнительница, очень понятно: они — персонажи одного типа. Но все же между этими образами в спектакле, созданными одной актрисой, есть различия. Мать Лукаша — величественная хозяйка, страшная холодной медлительностью. Это не какая-нибудь суетливая женщина, а повелительница, уверенная в своей правоте. Образ Килины развивается. В конце первого акта, когда она впервые появляется в спектакле и отнимает Лукаша у Мавки, она — обольстительница со средствами. Во втором акте, когда Лукаш был превращен в оборотня и до тех пор, пока он не был расколдован и не вернулся, Килина должна была поддерживать хозяйство одна. Она по-прежнему злодейка, но она и узнала страдание, — видимо, бедность, ревность. Когда появляется, наконец, расколдованный Лукаш, Килина пытается, как и прежде, быть для него соблазнительной, но и показывает, как она вжилась в роль хозяйки дома — то есть, госпожи, настаивающей на повиновении себе.


(Оформление и настроение спектакля таковы, что у меня постепенно сложилось ощущение, будто показывают одновременно «Лесную песню» и «Тени забытых предков». Мать и Килина курят почти карпатские трубочки).


Лучшая, на мой взгляд, сцена в спектакле: Мавка расколдовала Лукаша, превращенного в оборотня, и ждет его. Она ждет возвращения любви. Лукаш появляется пока что не лично, а как ее надежда. Между ним и Мавкой — доска, как стенка или закрытая дверь. Но они чувствуют присутствие друг друга. Мавка прикасается к этой стенке, потом прижимается к ней, улыбается, делает несколько шагов рядом с Лукашом, отделенным от нее этой преградой. И они вместе, и не веришь, что они когда-нибудь по-настоящему расставались.


В последней сцене, во время заключительного монолога Мавки, все персонажи спектакля собираются за одним столом. Два несовместимых мира соединились. Мавка объединила их в одном произведении, сложившемся благодаря ее любви.
Слово прошло через страдания и создало гармонию. Разве что бывшего Перелесника все еще жаль.