Восточные сказки с шекспировскими мотивами

(Дневниковая заметка 28 марта 2021. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе)


Восточные сказки «с шекспировскими мотивами»




         Правильнее было бы сказать, что это мотивы из источников сюжетов шекспировских пьес. Eсли сначала знаешь эти пьесы, то, узнавая сказки, очень возможно, что вспомнишь о пьесах, потому что в сказках встречаешь элементы тех же сюжетов.


         Я знаю две такие сказки: корейскую «Клятва» из сборника Н.Г. Гарина-Михайловского и китайскую «О Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай» (Лян Шань-бо — это юноша, Чжу Ин-тай — это девушка). Наверное, можно говорить, что это одна сказка, так как сюжеты отличаются лишь в нескольких несущественных деталях.



         Девушка, одетая юношей, и юноша учатся вместе вдали от дома у прославленного учителя. Девушка влюбляется в юношу, но он и не догадывается, что его ближайший товарищ по учебе — девушка. Она же не может в этом признаться, так как для нее переодеться юношей — единственная возможность учиться здесь. При этом или сам учитель, или кто-то самый наблюдательный из его окружения догадался о тайне героини, но для героя она продолжает оставаться тайной.


         Читатель может заметить, что если девушка способна на хитрость, то юноша уж очень наивен.


         Когда же тайна героини раскрывается и для героя, оказывается, что пожениться герой и героиня не могут, так как девушка уже просватана (или была просватана прежде, чем отправилась учиться — в корейской сказке, или просватана, пока училась — в китайской). Герой, осознавший свое чувство, заболевает от тоски и умирает. Его хоронят возле дороги, по которой героиню повезут в дом мужа. Когда свадебный поезд подходит к могиле героя, героиня его останавливает, чтобы оплакать своего друга. Могила разверзается и героиня исчезает в ней.


         Потом в корейской сказке через некоторое время герои воскресают и выходят вместе из могилы. В китайской (в том варианте, который я прочла), они тоже воскресают, но как две птички, которые вместе вылетают из могилы и никогда не расстаются.


         Первая часть сюжета — комедия (и героиня напоминает многочисленных героинь шекспировских комедий, девушек, переодетых юношами, которых играли юноши). Вторая часть — трагедия (разлука влюбленных и единение в смерти должны напомнить «Ромео и Джульетту» — также мировой сюжет. Нет вражды между семьями влюбленных, но есть навязанный героине жених — брат по несчастью графа Париса).


         Интересно здесь то, каким образом в этих восточных сказках комедия переходит в трагедию. Нет «переключающих жанр» фигур Меркуцио и Тибальта (или только одного Тибальта). Нет помощника героев с неудачным планом помощи, вроде фра Лоренцо. В восточных сказках с ним можно сравнить учителя героев или того из его окружения, кто догадался о тайне героини, но сравнение будет очень отдаленным, потому что этот персонаж не предлагает плана, который бы непосредственно привел героев к гибели. Есть только недогадливость главного героя. Получается, что именно в первоначальной комедии таится зерно финальной трагедии. Что начиналось как смешное продолжилось как грустное по той же причине, по какой вначале было смешно.


         Можно cделать из этого глубокомысленный вывод о жизни: что начинается как смешное, необязательно в дальнейшем таким и останется. Можно сделать вывод о литературе: смешное и грустное одно другому не противопоставляются, но взаимодействуют.


         Можно сделать уравновешивающий и утешительный вывод, призвав на помощь сюжеты знаменитых шекспировских комедий с героинями, переодетыми юношами: может и грустное сменяться веселым. Например, в завязке сюжета «Как вам это понравится» — вражда братьев (в двух парах братьев) и государственный переворот, а в завязке «Двенадцатой ночи» — неудачная любовь Орсино, смерть брата Оливии и кораблекрушение, разлучившее близнецов. И продолжается это как комедии. И заканчивается все хорошо.


         В восточных сказках на упомянутый сюжет с переодетой девушкой и совсем невнимательным юношей тоже финалы счастливые, но наступают они скорее как эпилоги, которые будто бы уже и не предвидятся.


         Такие взаимодействия — известное явление в жизни, но знаменитые литературные произведения о нем напоминают.


         Вот что еще может быть интересно: в новелле Маттео Банделло о Ромео и Джульетте есть эпизод, когда Джульетта предлагает Ромео, что она последует вместе с ним в изгнание, переодевшись его пажом. Ромео не соглашается, они расстаются — и далее следует известное развитие.


         То есть в сюжете знаменитой новеллы есть эта возможность поворота в сторону комедии с переодетой героиней. Она просто не использована. А если бы была — может быть, то самое переодевание, которое в восточных сказках приводит к печальному развитию, здесь привело бы к счастливому. А так, как есть — я помню свое первое впечатление от новеллы: даже странно читать это предложение Джульетты. Как цитату из совсем другой книги.


         (Вместо послесловия). И еще я вспомнила пример тоже из шекспировской пьесы, но сразу с двумя переодеваниями, после которых направление развития сюжета меняется. В «Венецианском купце» развитие поворачивается в сторону трагедии после того, как одна девушка, переодевшись в мужскую одежду, бежит из отцовского дома (Джессика), а предотвращает трагическую развязку другая девушка, которая, переодевшись в мужскую одежду, разрешает судебное дело (Порция). Можно сказать, что трагическую развязку она предотвращает не полностью, но постольку, поскольку это существенно именно для нее.


         Переодевание героини как средство «переключения» между трагическим и комическим. Может служить и тому, и другому — и в разных сказках, и в одной.