Королева Кэт и ее Кормилица

Дневниковая заметка 2015 г. Ранее выложена в ЖЖ и на Вордпрессе. Развернутая рецензия на два исторических женских романа об одной героине.
Почему я хочу выложить также здесь эту рецензию: потому, что сделала заметку об изображении той же героини, принцессы Екатерины де Валуа, в пьесе Шекспира «Генрих V», где она - невеста главного героя. А в этих романах Екатерина - главная героиня.


Королева Кэт и ее Кормилица

 О романах Джоанны Хиксон (нет, это не «мисс Марпл») «Азинкурская невеста» (The Agincourt Bride, 2013) и «Невеста Тюдора» (The Tudor Bride, 2014).
На русский язык переведены с названием "Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы".

Два исторических романа повествуют о дружбе и отношениях «дочки-матери» двух женщин: Екатерины де Валуа (1401 – 1437), французской принцессы, а затем королевы Англии, и ее кормилицы «Метт».


Вначале нужно представить кормилицу. Имя одной из приближенных женщин, приехавшей с Екатериной из Франции, история сохранила как «Гиймот». Но это, наверное, искаженное «Гийометт» (то есть Вильгельмина), а сокращенно – «Метт» (Mette). Кормилица Метт рассказывает историю жизни своей воспитанницы от первых часов и до самой смерти. С Екатериной она познакомилась еще до того, как той дали имя: юную мать Метт, потерявшую первого ребенка, по знакомству среди дворцовой прислуги приставили кормить грудью новорожденную принцессу. (Знатная кормилица не требовалась). С тех пор Метт привязалась к девочке, заменившей ей умершего сына, и, хотя впоследствии у нее родились еще дети, никогда не переставала любить Екатерину и нуждаться в ней, как в своей старшей дочери. И даже немного больше, потому что именно этот малыш впервые дал ей почувствовать, что такое материнство, а еще от жалости: материнскую любовь и заботу принцессе, хотя бы и при живой матери, кроме как от Метт, получить было неоткуда. Екатерина также привязана к Метт более, чем к кому-либо из своих знакомых женщин и почти постоянно нуждается в ее присутствии. (Есть еще подруга Агнес, воспитывавшаяся с принцессой в монастыре, но это тихая девушка и невыразительный персонаж).


Кормилица старше воспитанницы примерно на 14 лет и приходится ровесницей первому мужу Екатерины, великому королю Англии Генриху V (1387 – 1422). Пишет свои мемуары Метт в царствование их сына Генриха VI (1421 – 1471), уже через несколько лет после ранней смерти королевы, но до начала Войны Роз, когда сама она постоянно живет в Англии, и ее собственная личная жизнь устроена как можно лучше. На первых страницах первого романа она задает главную тему и одновременно очерчивает характер Екатерины: сообщает читателю, что собирается рассказать историю храброй и прекрасной принцессы, которая хотела невозможного – быть счастливой, но, конечно, с самого начала не сообщит, удалось это принцессе или нет. (Метт понимает, что такое литературные приемы).


Хотя, таким образом, как главная героиня заявлена Екатерина, не будет неучтивым преувеличением заметить, что из на самом деле двух главных героинь Метт может быть несколько более привлекательна для читателя – во всяком случае, вызывает больше любопытства. О Екатерине взявший эти романы читатель (или скорее читательница), вероятно, уже кое-что знает: красавица, дочь душевно больного отца и интригующей матери, было два мужа, первый – великий воин, почти завоевавший Францию, но внезапно умерший в возрасте около 35 лет во время похода, второй – смотритель ее гардероба и управляющий, валлиец Оуэн Тюдор; сын от первого брака, король Генрих VI, унаследовал душевную болезнь деда, был дважды свергнут и наконец убит, от второго брака произошла новая английская королевская династия Тюдоров; cама королева умерла в 35 лет в аббатстве Бермондси. Екатерина могла бы хоть на несколько дней оказаться одновременно королевой Англии и Франции, проживи ее первый муж на два месяца дольше, но стала матерью короля, считавшегося властителем двух королевств, и потерявшего оба. Метт – лицо новое, и ее роль в романе больше, чем роль хрониста: она принимает заметное участие в действии, помогает своей госпоже, выражает свою оценку людей и событий. Характер и биография Метт довольно тщательно обрисованы: она единственная дочь парижского пекаря, умеет писать и читать, она добра и заботлива, не очень целомудренна, очень сообразительна и энергична, как и полагается мемуаристке, наблюдательна. Тайны своей госпожи Метт безукоризненно хранит при жизни, но, как писательница, разглашает все после смерти. (Чего, вероятно, не сделала бы, так любя Екатерину, настоящая кормилица и воспитательница, а не «представитель автора в романах»). Карьера Метт успешна: благодаря дружбе с Екатериной дочка пекаря и жена дворцового возчика из кормилицы превратилась почти в придворную даму. Но нельзя сказать, что жизнь всегда была к ней добра: в биографии Метт есть без преувеличения страшные эпизоды. Читатель может, как кажется, ожидать, что характеры Метт и Екатерины будут контрастны, – например, что Екатерина будет «романтиком», а Метт «комиком», – но контраст невелик. Главным образом он в том, что Екатерина более религиозна, а Метт более скептична и практична, но в остальном они похожи, и читателя подталкивают к мысли, что Метт «с молоком кормилицы» передала маленькой принцессе часть своей личности. Кроме того, несмотря на небольшое различие в характерах, между судьбами двух героинь также много общего: у каждой из них по два мужа, первый муж бы любим, но с ним не всегда ладили, и одной из причин его смерти и горя жены послужило его упрямство, второй муж – само очарование и воплощение семейного счастья с точки зрения своей половины. Самое же главное, что объединяет королеву и кормилицу: они обе не поддерживают мнения, что женщина должна сидеть и слушаться.


Метт в роли рассказчика дает автору несколько преимуществ. Об англо-французских отношениях времен Столетней войны можно рассказывать для английского читателя, но от имени француженки, еще и из народа. Метт не боится указать новым соотечественникам на их недостатки, – в романе есть эпизоды, где англичане демонстрируют свою враждебность к иностранцам, в особенности к французам, – но вместе с тем Метт призвана утверждать, что соседи по проливу не обязаны жить в состоянии взаимной ненависти и могут поладить, даже и несмотря на Столетнюю войну: cвое прочное счастье Метт найдет в браке с англичанином. Затем, Метт полезна потому, что ее политические взгляды или мнение о людях могут иногда не совпадать со взглядами Екатерины, и тогда Метт приводит те и другие (например, Екатерина, привязавшись к первому мужу, королю Генриху, подпала под его влияние, а у Метт нет причин им так уж восхищаться, тем более что после битвы при Азинкуре пропал ее первый муж). Счастливее всего Метт, конечно же, тогда, когда они с воспитанницей согласны.


Фигура Метт, как печатка с вырезанным изображением женщины, впечатывает в повествование две мысли, такие простые и убедительные, что их обоснование во всевозможных художественных произведениях, должно быть, всегда будет приветствоваться. Первая: от воспитания зависит многое в человеке. Попав в королевскую детскую, Метт видит, что дети королевы Изабо растут в полном и возмутительном небрежении. О них не заботятся, на них экономят, у них воруют. Сами по себе они не дурны и не бездарны, но условия их жизни располагают к тому, чтобы они дурнели и тупели. Екатерине повезло больше других – ее личность создали человеческое тепло Метт и монастырь, где продолжилось ее воспитание, поэтому она стала доброй девушкой и достойной своего сана принцессой. Но ее старший брат Людовик с возрастом превратился всего лишь во вздорного обжору и стал хуже, чем мог бы стать. Младший брат Карл, будущий король Карл VII, напротив, стал юношей, рано разбирающимся в политике, так как подпал под влияние своей тещи. Вторая мысль: во дворцах счастья нет. Там может быть интересно, там можно расширить кругозор, но подлинного счастья там не сыскать. В особенности потому, что там нужно слишком хорошо сдерживать свои чувства. (Умение это может потребоваться везде, но именно для дворцовой жизни оно нужно в совершенстве).


Изображая Екатерину де Валуа, автор, видимо, задалась целью уверенно разрушить представление о женщине, которой жизнь играла больше, чем она сама действовала, и чье лоно оказалось для истории важнее, чем личность. Екатерина наделена всеми добродетелями: она не только красива, добра и благочестива, но и сильна духом, инициативна, смела, ответственна, понимает политику и пытается в ней участвовать, насколько может. Часто она предстает как скачущая всадница, что должно еще и символизировать энергичную натуру. Ее добродетели способны вдохновлять на неожиданные и вызывающие поступки: она может прийти поужинать с семьей любимой кормилицы, выкармливать грудью ее позднего ребенка вместе со своим, участвовать в генеральной уборке или садануть по мужскому достоинству деверя, герцога Глостера, когда тот слишком уж наглеет. Вместе с тем сильно чувствуется, что это такая Екатерина, которая «должна понравиться» современным читательницам, – или читательницам того типа, что считается распространенным в современности: женщина, которая хотела бы сама творить свою судьбу. Иногда автор словно вспоминает, что совсем безупречная героиня нравиться не будет, потому что покажется нежизненной, и тогда Екатерина начинает капризничать и глупить, но скоро исправляется.


Самое существенное в романном образе Екатерины – его двойственность. Она – дитя королей, но и дитя Метт (ключевая фраза – последняя: после смерти Екатерины второй муж Метт Джеффри говорит жене: «Ты оплакиваешь своего ребенка»). Она – английская королева в то время, когда Англия и Франция воюют, но она и француженка. Покуда Екатерина – принцесса и еще не вдовствующая королева, ей хотелось бы супружеского равенства, так что она временами высказывает крамольные мысли о необходимости женских прав. Она наслаждается в браке с Оуэном Тюдором, сделавшись помещицей и многодетной матерью, говорит, что родилась для этой роли, а не для другой, но не может совсем оставить вниманием старшего сына, маленького короля, так что должна время от времени представать в королевском облике, и Метт замечает в ней какие-то черты, унаследованные от ее матери, королевы Изабо. Примечательно, что, пока Екатерина – королева, она – английская королева, но, удалившись от двора и став «мадам Тюдор», она также вновь становится француженкой. Она восхищается Жанной д’Арк, хотя не может высказаться в полный голос, – восхищается не только как спасительницей Франции, но и как примером того, какие свершения доступны женщине.


В романах есть портреты нескольких значительных исторических фигур – коронованных особ, по крайней мере, – но никто из них не важен настолько, как отношения Екатерины и Метт. Иногда в этих отношениях проглядывает тень пары «принц Хал и Фальстаф»: когда Екатерина – королева Англии, и у нее все хорошо, она отдаляется от Метт и причиняет той страдания, но отдаляется Екатерина вынужденно, под влиянием своего положения и новых знатных знакомств. Скоро ей опять нужно призвать Метт: без нее в жизнь Екатерины возвращаются несчастья.


Кроме приема мемуаров, в романах использован прием писем. В основном это неотправленные письма Екатерины брату Карлу; Метт получила в наследство тайный архив своей принцессы и обнародовала письма, так как они объясняют мотивы Екатерининых поступков. Но, помимо мотивов и чувств Екатерины, письма сообщают о некоторых событиях ее жизни, иначе оставшихся бы неизвестными (так как они принадлежат к предположениям и фантазии автора).


В каждом из двух романов по два главных гада. В первом романе это бургундский герцог Жан Бесстрашный и королева Изабо, во втором – герцог Хамфри Глостер и его протеже, любовница, а затем жена Элеонора Кобем. Самый отвратительный из четверых – Жан Бесстрашный. Царственный, но не благородный разбойник, жестокость и грубость без каких-либо попыток смягчения. Екатерина зовет его «чертов герцог» (the devil’s duke). Покуда она была принцессой, герцог был ее мучителем, и Екатерина с Метт едины в ненависти к нему. Но с другой стороны первому мужу Екатерины, королю Генриху, в этих романах несколько повезло, потому что по контрасту с Жаном Бесстрашным он получается хоть и враг Франции, но не главный злодей.


Король Генрих V изображен довольно убедительно. Это, конечно, не «принц Хал», и не с какими Фальстафами он не выпивал. Легенда о его удалой юности в романах присутствует в виде слуха, звучащего маловероятно, так как взрослый Генрих преувеличенно серьезен и благочестив. (Зато у него есть секретный уголок для холостяцких развлечений, где он пытается с компанией отдохнуть от королевских обязанностей…то есть пытался). В общем о нем можно сказать, что он разный. В романах показаны как ужасающие его проявления, так и похвальные. Иногда, как ему и следует, он – грозный воин, лично отважный, но беспощадный. (В одном из эпизодов новобрачная Екатерина присутствует при том, как муж вешает заложников, потому что их город отверг его ультиматум. Откуда взялся этот эпизод, я знаю: в одной из классических биографий, принадлежащих женскому перу, Екатерину упрекнули в том, что она, мол, была окружена ужасами войны, но нет сведений о том, чтобы она просила мужа их умерить. Здесь этот пробел заполнен: Екатерина умоляет мужа о милости, но он, разумеется, ее не слушает). Тем не менее, это не «только плохой» Генрих, так как в других положениях он высказывает силу духа, личное мужество, понимание людей и умение общаться с ними, независимо от их ранга в обществе, передавать им свою убежденность. Узнав, как важна для Екатерины кормилица Метт, он также наделяет Метт своим доверием и обращается к ней уважительно, что – большой плюс, так как в подобном снисхождении к низшим не был замечен никто из французских королевской семьи и двора. О Генрихе говорят, что он загадочен, что у него сложный характер: он умеет преследовать большие цели, но ему не хватает глубины чувств. В дальнейшем сложный характер оказывается простым: Генрих заставляет себя быть всякий раз таким, какого требует обстановка. Внешне противоречивая личность внутренне целостна, ее определяющая черта – предельное и запредельное самообладание.


Брак Генриха и Екатерины вначале напоминает сценарий «Красотка и Чудовище», где Метт выпадает роль примиряющей тетушки-Чайника (если помните мультфильм). Король-полководец не сразу знает, как себя держать с утонченной принцессой. Вначале – почти полное отчуждение, покуда Метт не намекает, что молодой королеве нужна романтика. После того, как романтику обеспечили, неприятие сменяется большой страстью. Но – созданию необходимой атмосферы способствует лучник и талантливый арфист, отличаемый любящим музыку королем. Его зовут Оуэн Тюдор. Он, конечно, сразу же влюбляется в королеву, но несколько лет хранит чувство в тайне.


«То академик, то герой, то мореплаватель…» Нет, плотник не подходит – плотника здесь лучше заменить на священника. Такое разнообразие создает великого короля, но это не то, что нравится Метт, и не то, что нужно Екатерине, – они обе хотели бы в мужчине большего постоянства (и больше нежного внимания к супруге). Метт восклицает: «Екатерина начала понимать, что вышла за хамелеона». Вместо хамелеона можно сказать – актера. Генрих, действительно, артистичен и как хороший актер входит в роль. Он создает Екатерине условия, чтобы она была счастлива, но это означает – ничто не должно мешать королеве зачинать и рожать его наследников, и лучше больше, чем одного. Генрих подчиняет свои чувства государственным интересам сильнее, чем этого ждет Екатерина; позднее она придет к выводу, что первый муж никогда не любил ее по-настоящему, то есть «полностью и безусловно».


(Генрихов шрам, который должен был остаться на лице будущего короля после ранения стрелой в юности, долго предпочитали не изображать, но в современной литературе шрам воскрес и превратился в символ характера – смотря по желанию автора, или жестокости, или слишком большой выдержки. В этих романах Екатерина, впервые увидев шрам жениха, воспринимает его так, как и надо, по моему мнению, – вначале испугана, но затем исполняется жалости).


Зато Оуэн Тюдор представлен как исполнение женской мечты о прекрасном рыцаре (строго говоря, он не рыцарь – его называют «мастер Тюдор», но он – потомок правителей Уэльса). Он и отважен, и мягок душой, и любит Екатерину ради нее самой, и ничего так не желает, как посвятить свою жизнь ее счастью, и при этом имеет настойчивый и самостоятельный характер, так что в браке они оказываются равными. Автор также обращает внимание читателей, что это брак между представителями «преследуемых Англией народов» – валлийцем и француженкой. Метт заметно ревнует Екатерину к Генриху V, но от Оуэна в восторге. Во вторых браках обе героини – и Екатерина, и Метт – погружаются в столь безоблачное счастье, что так и ждешь, когда вокруг резиденции вдовствующей королевы начнут ходить призраки короля Генриха и первого мужа Метт, Жана-Мишеля, вздыхая о женской неверности.


Еще два королевских портрета в романах. Будущий Карл VII Французский изображен как преждевременно повзрослевший подросток, который больше всего любит своих собак. Понимание политических интриг делает его неприятно циничным, но между тем видно, что он годится в короли. Генриха VI Английского часто изображают как противоположность его отца – слишком тихого сына, родившегося от воина. Здесь показано скорее их сходство: мальчик-король тоже религиозен и любит музыку, рано демонстрирует слишком большую выдержку, но к сражениям не склонен. Он любит мать, и проявляет к ней больше понимания, чем можно ожидать от него на первый взгляд.


Романы длинные, в них много бытовых деталей – описаний жизни замка или средневекового города, или нарядов, подчеркивающих красоту Екатерины, – но вместе с тем это скорее «женские авантюрные романы», чем претендующие на реконструкцию эпохи. Метт и Екатерина не могут присутствовать при многих важных событиях, потому узнают о них из рассказов, – правда, такие рассказы тоже могут считаться способом исторической реконструкции. Битва при Азинкуре изображена очень хитро. Французский герольд-очевидец Монжуа рассказывает о ней Екатерине, которой битва испортила четырнадцатилетие, и ее придворным. Автор не может отрицать и несколько раз повторяет, что для французов Азинкурская битва стала национальной трагедией, но рассказ Монжуа таков, чтобы читатели романа-англичане не перестали относиться к ней как к героическому эпизоду своей истории, хотя бы демонстрирующему их воинскую отвагу и организованность. В этом рассказе сохранено соотношение сил противоборствующих сторон с большим преимуществом французов (нужно привести здесь также авторитетное мнение, что разница в численности войск на самом деле была не столь велика, и впоследствии завышена английской стороной для большего впечатления от своей победы). Автор устами герольда Монжуа напоминает, что английский король во время битвы лично защитил своего младшего брата Глостера (того самого, который впоследствии стал обижать вдовствующую Екатерину), а убийство французских пленников объясняет тем, что они вновь взялись за оружие. О Жанне д’Арк Екатерина и Метт также узнают с чужих слов, и на сей раз это слова англичан, возмущенных «французской ведьмой». И королева, и ее кормилица оскорблены несправедливостью этого мнения, но понимают, что оно возникло от раздражения английскими поражениями, приведшими, кроме прочего, к экономическим потерям английских мещан. (Думаю, что эти два романа о королеве Екатерине все-таки подойдут для английской аудитории больше, чем для французской или еще какой другой).


Два эпизода, которые понравились мне больше всего. В первом романе: взволнованная Метт ожидает возвращения юной Екатерины во дворец из монастыря, но, так как в последний раз она видела свою воспитанницу маленькой девочкой, принимает за нее другую. Во втором романе: Метт слышит признание в любви от своего будущего второго мужа в то самое время, как недалеко от этой пары Оуэн Тюдор объясняется в любви Екатерине, но читатель присутствует только при первой сцене, а не при второй. Меньше всего понравился эпизод перед финалом, вернее, ведущий к финалу: беременная последним ребенком Екатерина скачет во весь опор верхом, чтобы спасти старшего сына-короля от козней жены Глостера Элеоноры Кобэм. Это должно еще раз подчеркивать отвагу и самоотверженность героини…но как-то неестественно выглядит.


Что меня сильно расстроило… От читательниц этих романов может потребоваться побороть брезгливость. Автор обеих своих героинь любит, но не спасает. Метт при захвате герцогом Бургундии Парижа подвергается двойному изнасилованию (подробно ею описанному), а Екатерину тот же злодейский герцог бесчестит – и прежде, чем обесчестить, принуждает заниматься любовью извращенным образом. Когда я это прочла, сперва подумала: если, чтобы романы имели успех, в них нужно включать такие сцены, видать, просвещенный читатель нынче массово поражен импотенцией…Потом пришли ненужные размышления на тему «Какие художественные вольности автор имеет право позволить себе в отношении персонажа, если этот персонаж – историческое лицо?» Меня взволновало даже не нарушение в этом случае презумпции невиновности в отношении Жана Бесстрашного – мне стало жаль Екатерину. (Как и Метт, само собой!) Цель этих эпизодов, очевидно, в том, чтобы создать дополнительные причины для убийства Жана Бесстрашного.


Несмотря на означенную мерзость, романы увлекательные и могут быть рекомендованы читательницам, которых занимает историческая тема.


Вместо послесловия. Любопытно, что в женских романах образ королевы Екатерины де Валуа превратился в противоположность литературного и легендарного образа ее первого мужа, Генриха V: ее простое семейное счастье в противовес его честолюбию. Обычно у меня треугольник «Генрих – Екатерина – Оуэн Тюдор» ассоциировался с классическим мифологическим треугольником «Артур – Гвиневра – Ланселот», с учетом того, что в истории Екатерины любовник появился уже после смерти мужа, и других отличий. Это сравнение вполне ожидаемое, но недавно мне пришло в голову неожиданное. Ведь можно вспомнить и еще одну дочь душевно больного отца и не самой сердечной матери, красавицу, которая в юности была выдана замуж за значительную историческую личность, но первый муж умер молодым, и во втором браке она, видимо, была счастливее. Не так уж невозможно сравнивать Екатерину де Валуа и Наталью Николаевну Гончарову.


Вдова Пушкина имеет и недоброжелателей, и заступников, но отзывы о ней могли бы быть более снисходительны, – или о ней было бы больше снисходительных отзывов, – если бы кто-то из ее потомков от второго брака имел славу, сравнимую со славой ее великого первого мужа. Это произошло с Екатериной: даже если она превращается в образ королевы, избравшей частную жизнь, любовь и семью, интерес и сочувственное отношение к ее выбору во многом объясняется славой династии Тюдоров. Которую она вряд ли могла предвидеть – такой, какой стала эта слава.