Пелагея-чернокнижница

Уже при в самом въезде в марийскую деревню этот двор привлек мое внимание буйством красок, множеством украшений на ограде, а пуще того - целым выводком живописных зверюшек, что называется, с человеческим лицом, восседавших за низкой перегородкой у самого забора. Здесь обнаружились и пестрые  коровы, и ярко-розовые свиньи, и множество белоснежных гусей с длинными изогнутыми шеями, раскинутыми широко крыльями... При ближайшем рассмотрении оказалось, что все эти разноцветные фигурки  выполнены из подручных материалов: пластиковых бутылок, обрезков синтетических шлангов,
деревянных обрубков... Надо сказать, за всем этим чувствовалась не только личная фантазия художника, но и нечто большее: определенная традиция, даже магия.
 У забора сидела ничем особым не примечательная старушка, вполне благообразная на вид. Ну, разве что рот у нее об одном-единственном зубе, но это далеко не редкость, причем отнюдь не только в деревнях. Мы обменялись несколькими фразами, я, с разрешения хозяйки, сфотографировала весь бестиарий, узнала, что зовут бабушку Пелагеей, да и отправилась знакомиться с деревней дальше.
Однако в дальнейшем меня ждал нагоняй от хозяйки, у которой я остановилась. По ее словам, они хотя и соседки много лет, но при этом лютейшие врагини, а потому я вообще не должна была удостаивать беседой Пелагею, уж коли живу у нее в доме. Оказывается, еще в далекой молодости они не поделили мужчину, при этом не обошлось без выдранных волос, синяков и ссадин на теле и даже... тонкого шрама на лице у хозяйки моей жилплощади, сохранившегося после того памятного поединка на всю оставшуюся жизнь. Очевидно, обе марийские дамы оказались достойными противницами, отступать не собирались ни на шаг и в итоге обе предстали перед судом. Вот и говори после этого, что у финно-угорских народов вялый темперамент. Но гораздо интереснее оказались другие колоритные подробности из биографии Пелагеиной и не только, которые открылись далеко не сразу.
    По словам все той же хозяйки, земледелию и скотоводству Пелагея, в отличие от большинства соседок, предавалась без особой страсти и рвения. Для себя она изыскала менее трудозатратное, а главное,  куда более доходное занятие: самогоноварение. И добилась успехов и популярности у населения, причем довольно неожиданным, с моей точки зрения, способом. Поговаривали, что она пропускает конечный продукт через утиное горло. "И что с того?" -неподдельно удивилась я. Хозяйка моя метнула в меня красноречивый взгляд, но затем терпеливо объяснила: это такая ворожба, посыл такой: "чтоб вы пили все, как утки!" И этот посыл, по ее словам, очень действенным оказался: практически все мужское население именно так и поступило.
 "Выходит, бабушка Пелагея колдовать умеет?" - спросила я, главным образом, чтобы поддержать разговор.
Хозяйка согласно закивала головой и произнесла, несколько понизив голос:
"Говорила ведь мне покойница свекровка, мол, берегись ее, обходи: к ней Татьянина тетрадка попала, когда та умерла. А там-то заговоры очень сильные были: и на приворот, и на порчу..."
Татьяна, как выяснилась, была местночтимая знахарка и ведунья.
"А когда свекровка умирала, -предалась воспоминаниям хозяйка, - что ж ты думаешь, явилась она сюда. Как зачем явилась? За силой колдовскою. Если ее перед смертью передадут, равных тебе в этом деле не будет. Да только свекровь сказала, мол, опоздала малость, передала уже снохе".
"То есть Вам?"
"Мне, стало быть."
Вот на таком красочном фоне, с такими незаурядными личностями и протекал мой отдых в марийской деревне.
Стоит ли говорить, что все эти милейшие создания исправно посещают православную церковь.