Откуда смерть

Паскаль хорошо выразил этот экзистенциальный парадокс: «Я не знаю, кто ввел меня в этот мир, ни что это за мир, ни кто я такой. Я невежествен во всем. Не знаю, что такое мое тело, мои чувства, моя душа, ни даже та часть меня, которая придумывает то, что я говорю, размышляет обо всём и о самой себе, но знает себя не лучше всего остального. Вижу пугающие просторы Вселенной вокруг себя, а я привязан к одному уголку этого широчайшего пространства и не знаю, почему нахожусь в этом месте, а не в другом. Не знаю и того, почему отпущенный мне краткий срок должен прожить именно в этот, а не в другой отрезок вечности, которая была до меня и останется после меня. Вижу бесконечности со всех сторон; они окружают меня как песчинку, как тень, которая появляется на миг и больше не возвращается. Я знаю лишь то, что должен умереть, но меньше всего знаю о смерти, которой не могу избежать».

Впрочем, не все готовы это принять и порой задаются вопросами, подобными этому: «Легко могу себе представить хитовость нищенствующих проповедников в Средневековье. Огромные массы людей экстремально бедны и не видят в своей жизни ничего, кроме изнурительного труда и лишений. Шансов это изменить у них тоже никаких. А тут кто-то протягивает руку и говорит, что в целом так и надо жить, мучения — это проверка на прочность от Бога, и, если выдержать её достойно, после смерти улетишь прямиком на золотые небеса, ощущая нестерпимое блаженство.

Выделял францисканцев из ландшафта средневекового христианства мазохизм. Люди из ордена, если верить рассказам, обладают невероятным количеством святости, но всё равно чувствуют себя недостойными, грешными и наказывают себя за малейший проступок. Ещё они терпят издевательства, насмешки и даже побои от тех, кто презирает их убогий внешний вид. Франциск и его братья не только не стремятся избежать насилия, но как будто ищут его. Думаю, они слишком далеко зашли в желании «подставить другую щёку». Я уже не говорю о том, что и в обычной жизни члены ордена претерпевали добровольный физический дискомфорт.

Здесь я задаюсь вопросом, а всегда ли христианский святой — это мученик, и если да, то почему? Откуда взялось это полное пренебрежение и отвращение к телесности?

Мне очень хотелось поупражняться в остроумии по поводу всех этих экстатических чудес, но превалирующая эмоция, испытанная мной во время чтения — это грусть. За всех людей, намеренно делающих свою жизнь почти невыносимой в надежде на несуществующую награду».

Владимир Борисович, несколько лет назад слушал Ваши лекции (в записи) и меня поразила притча о влюбившемся монахе и его учителе, который показал ему истинную суть его влечения. К сожалению, сейчас не могу вспомнить в какой лекции это было рассказано Вами, да и позабылись детали. Вы ещё помните ту притчу или, возможно, знаете где её можно прочитать?

Харитон Отрадный   04.08.2022 21:55   •   Заявить о нарушении