Адам в изгнании

Покоится родимая земля,
Пасутся на лугах её отары,
Прильнули к ней, блаженствуя, поля
От матери своей питаясь паром.
Мой шаг стремителен, неслышим, невесом,
Движенья мощных рук нежны и метки.
И ангелов летит со мною сонм,
Чтоб отгибать протянутые ветки
Ко мне - моих ликующих садов,
Резьбой листвы украшенных плетеньем,
Цветов улыбками и золотом плодов.
Все в жемчуге росы мои растенья.
И каждый миг мной схвачен, как алмаз,
И в память врезан, озаряя душу.
И каждый миг - как век, а век - как час.
Ничто сиянье славы не нарушит.
Во мне поёт хор птичьих голосов
И о своём происхожденьи учит.
И к ним примкнул ещё один: высок
И сладостен, как самый яркий лучик.
И сердце вспыхнуло от счастья - от ребра
Его она взята, святая дева,
Чтоб льнуть к нему от ночи до утра
И чтоб хранить его. Я дал ей имя: Ева.
Моя невеста! Огненный твой взор
И ослепителен, и как душа, бездонен.
И на груди - листвы теней узор.
И тайна тайн в твоём округлом лоне.
Она меня по имени звала:
-Адам, смотри скорей что я нашла!
Мне с дерева заветного ветвей
Сошёл на землю огнекрылый змей
И юношей предстал розоволицым,
Сияющим, как сын зари, Денницей.
Он сообщил загадочную весть:
От дерева познанья можно есть!
Его плоды отнюдь не убивают,
А властью, равной Богу, наделяют.
И я взяла и ела. Ешь и ты -
Исполнятся заветные мечты!
О, миг безумия! Настал твой звёздный час,
И опрокинул Небеса на нас.
... Свершилось. Запустение и мрак
Лежат окрест - и вот моё призванье.
Теперь лишь ты со мной, мой друг и враг,
Влачишь и терпишь вечное страданье.
Бесплодный труд, болезни, нищету,
Взаимный стыд, обвенчанный с презреньем,
И жалости, и страха наготу,
И совести с отчаяньем боренье.
И память - слабым отблеском костра,
Что на ночь я развёл для обогрева.
О, горе нам! Что сделал я, сестра?
Дитя Эдема, проклятая Ева.