Дон Кихот, каторжники и мальчик

Дон Кихот, каторжники и мальчик

Два знаменитых эпизода первой части романа о приключениях и злоключениях хитроумного идальго: Дон Кихота (а также Санчо) избивают и грабят каторжники, которых он освободил; Дон Кихот заступается за мальчика-пастуха, которого бьет хозяин, но уезжает, а после этого хозяин опять и еще сильнее избивает мальчика, так что при новой встрече мальчик Андреас объявляет Дон Кихоту, что тот, заступаясь, сделал ему только хуже.

Оба эпизода часто приводятся в пример бесполезности призвания странствующего рыцаря: не выходит у него защищать обездоленных, так лучше бы и не пытался. Однако оба они имеют подробности, которые я решила припомнить и проанализировать.

В эпизоде с каторжниками (гл. 22) беднягу Дона избивают и грабят после того, как он пытается дать освобожденным странное поручение: пусть они, как были, в цепях отправятся к Дульсинее Тобосской и поведают ей подробности своего освобождения. Разбойник Хинес де Пасамонте дает знак к нападению на Дона не сразу, а после вполне резонного замечания: «Ваша милость, государь и спаситель наш, требует от нас невозможного, — сказал он, — ибо не гурьбою надлежит нам ходить по дорогам, но обособленно и порознь, причем все мы будем рады сквозь землю провалиться, лишь бы нас не обнаружило Святое братство, которое, вне всякого сомнения, уже снарядило за нами погоню. Пусть лучше ваша милость — и это будет самое правильное — велит нам вместо хождения на поклон к сеньоре Дульсинее Тобосской, прочитать столько-то раз «Богородицу» и «Верую», и мы их прочтем с мыслью о вас, — вот это поручение можно исполнять и днем и ночью, и убегая и отдыхая, как в состоянии мира, так и в состоянии войны. Но воображать, будто мы снова захотим вкусить райское блаженство, то есть снова наденем цепи, а потом зашагаем по дороге в Тобосо, — это все равно что воображать, будто сейчас ночь, тогда как на самом деле еще и десяти утра нет, и обращаться к нам с подобной просьбой — это все равно что на вязе искать груш. » (С) Таковое проявление неблагодарности возмущает Дон Кихота, и он угрожает нападением: «В таком случае я клянусь, — в сердцах воскликнул Дон Кихот, — что вы, дон Хинесильо де Натрабильо, или как вас там, мерзавец вы этакий, отправитесь туда один, с поджатым хвостом и влача на себе всю цепь!»(С) А желая напасть на Дон Кихота, достаточное оправдание для своего нападения вполне можно увидеть в такой угрозе с его стороны. Но на самом деле каторжники нападают потому, что уверены в его сумасшествии; Хинес де Пасамонте «живо смекнул, что Дон Кихот поврежден в уме, иначе он не сделал бы такой глупости и не освободил бы их».(С)

Потом (гл. 23) Дон Кихот пытается объяснить себе произошедшее и объясняет тем, что освободил неспособных к благодарности: «Мне часто приходилось слышать, Санчо, что делать добро мужланам — это все равно что воду решетом черпать. Послушайся я твоего совета, я бы избежал этой напасти. Но дело сделано. Терпение, а впредь будем осмотрительнее».(С) Но впоследствии (гл. 29), когда Дон Кихот встречается со священником и цирюльником, священник, узнавший об этом происшествии от Санчо, упрекает Дона за содеянное, говоря о нем, как о неизвестном отсутствующем лице; причем, что должно быть особенно обидно для Дона, он приравнивет его самого к разбойникам: «И, разумеется, это какой-нибудь сумасшедший или такой же отпетый негодяй, как и они, вообще человек, у которого ни стыда, ни совести: ведь он пустил волка на овец, лису на кур, муху на мед. Видно, задумал он обойти правосудие и встать мятежом на короля, природного своего господина, коли нарушил мудрые его распоряжения. Видно, говорю, задумал он лишить галеры гребцов и всполошить Святое братство, которое уже много лет назад почило от дел своих. Словом, за таковой поступок и душе его не миновать гибели, да и телу придется несладко».(С) (Святое братство — организация охраны порядка; в замечании, что оно «почило от дел своих» заметен намек, что тот, кто должен преследовать преступников, не занимается своими делами).

Дон Кихот, слишком хорошо понимая, что упрек обоснован, сперва пытается скрыть, что каторжников освободил он. Но, с подачи Санчо, вмешавшегося в разговор, он объясняет, почему так поступил: «В обязанности странствующих рыцарей не входит дознаваться, за что таким образом угоняют и так мучают тех оскорбленных, закованных в цепи и утесняемых, которые встречаются им на пути, — за их преступления или же за их благодеяния. Дело странствующих рыцарей помогать обездоленным, принимая в соображение их страдания, а не их мерзости. Мне попались целые четки, целая низка несчастных и изнывающих людей, и я поступил согласно данному мною обету, а там пусть нас рассудит Бог. И я утверждаю, что кому это не нравится (…) тот ничего не понимает в рыцарстве и лжет, как последний смерд и негодяй. И я ему это докажу с помощью моего меча так, как если бы этот меч лежал предо мной».(С)

То, что он освободил негодяев, Дон Кихот знает и стыдится этого — потому и отвечает священнику не сразу; но он заступается за сам принцип странствующего рыцарства.

В эпизоде с мальчиком Андресом и его продолжении еще заметнее, как меняются амплуа Дон Кихота, — то он добрый, то безумный. В начале (глава 4) Дон Кихот — это скорее «карикатурный рыцарь», неумное поведение которого подлежит осмеянию. Он слишком любуется собой. Вначале своего предприятия он, не замечая этого, позволяет себе быть тщеславным: «Хвала небесам за ту милость, какую они мне явили, — за то, что так скоро предоставили они мне возможность исполнить мой рыцарский долг и пожать плоды моих благих желаний! Не подлежит сомнению, что это стонет какой-нибудь беззащитный или же беззащитная, нуждающиеся в помощи моей и защите».(С) Происшествие с Андресом кажется ему «великолепным и счастливым началом рыцарских его подвигов».(С) Это жестокое, но правдивое жизненное замечание: тем, кто считает, что следует благородной цели, может быть по одной этой причине свойственно самолюбование, которое до добра не доводит. Когда же Дон Кихот и Андрес встречаются снова (гл.31), Дон Кихот сразу же изъявляет желание пойти и наказать хозяина, на чью верность клятве он зря понадеялся: «Ошибка моя заключается в том, что я уехал, не подождав, пока он тебе заплатит, — сказал Дон Кихот, — мой большой опыт должен был бы мне подсказать, что смерд никогда не держит слова, коли это ему не выгодно».(С) Кто это говорит? Уже не странствующий рыцарь, а сельский житель-идальго, прозванный Добрым. Хозяина Андреса, крестьянина Хуана Альдудо, он называет тем, кем тот есть, тогда как при первой встрече принял его за другого рыцаря. «И Альдудо могут быть рыцарями. Тем более что каждого человека должно судить по его делам». (С) И дон Алонсо судит хозяина Андреса именно по делам, теперь называя его «смердом».

Андрес также изменился. В первом эпизоде он, даже уже обманутый и избитый своим хозяином, все еще верит в странствующего рыцаря и в то, что он может за него заступиться лучше. «Пастушонок с кислою миною удалился, поклявшись сыскать доблестного Дон Кихота Ламанчского и во всех подробностях рассказать ему о том, что произошло, дабы он принудил хозяина заплатить сторицей». (С) Но при их следующей встрече Андрес, просящий милостыню, — уже повзрослевший и, понятно, более циничный. Почему Дон Кихот не отправляется, как он обещал, наказать хозяина Андреса? Во-первых, его не пускает эпизодическая героиня Доротея в образе инфанты Микомиконы: Дон Кихот не должен отвлекаться на другие подвиги, пока ей не поможет. И как будто это правильно, потому что на самом деле все затеяно якобы ради самого Дон Кихота, чтобы вернуть его домой. Если бы Дон отправился наказывать злого крестьянина Хуана Альдудо, его и там могли бы избить. Но по существу Дона вынуждают ради игры в справедливость и надуманного подвига отказаться от порыва защитить справедливость настоящую. Ведь инфанта-то надуманная, а беда Андреса — настоящая. А во-вторых Дон не помогает Андресу, потому что этого не хочет сам Андрес. «Не верю я вашим клятвам…Любой мести на свете я предпочел бы, чтобы у меня было сейчас с чем добраться до Севильи».(С)

 Кстати, когда Андрес видит перед собой Дон Кихота, сопровождающего какую-то неведомую инфанту, он видит все того же ненастоящего рыцаря, который раньше навредил ему, а не человека, искренне обеспокоенного и желающего помочь.
В ответ на проклятие в адрес странствующих рыцарей со стороны Андреса «Дон Кихот хотел было встать, чтобы проучить его»(С) — так странствующий рыцарь отчасти входит в роль хозяина-крестьянина. Но Андрес убегает, а Дон Кихот остается огорченным. Это ответ на предыдущее заявление Дон Кихота, что он накажет всякого, кто оскорбит странствующее рыцарство, — наказать можно не всегда.

Эти выкладки стоило сделать, чтобы напомнить: Дон Кихот защищается, когда его упрекают, и защититься словом у него получается лучше, чем угрозой или силой: когда он говорит, он заставляет к себе прислушаться. Он меняет образы доброго и безумного иногда в мгновение ока, но бывает, что образ безумца ему навязывают другие лица — именно тогда, когда он может быть добрым.

Цитаты по изданию: Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Перевод Н. Любимова. «Художественная литература», Москва, 1988.