Мацуо Басё. Онодзуми

Мацуо Басё.  Онодзуми. 8-й год эпохи Эмпо.  Картинки из японского интернета.
             
                ;;;;;;;;;;;;;
           Онодзуми я тэнарау хито-но хайдзэсэри

   Хайку, написанное Басё в период его активного творческого роста, когда дела у поэта шли успешно, когда ему помогали богатые спонсоры, бравшие уроки сочинительства у открывшего свою школу в самом престижном районе Эдо популярного хайдзина.
        Шёл восьмой год эпохи Эмпо. Поэту предположительно исполнилось 37 лет, он проживает в доме, арендованном у компании водоканала, где получил официальное  место смотрителя благодаря протекции рыбопромышленника Сугияма Сампу, почитавшего Басё как профессионального мастера хайкай. А ещё, уже состоявшийся поэт давал уроки каллиграфии и живописи, которым когда-то его обучали рано скончавшийся отец и заменивший главу семьи  старший брат Мацуо Ёдзаэмон, признанный в уезде мастером каллиграфии. За умелое  владение кистью и талант живописца его приглашали для обучения детей в самые состоятельные дома местной знати. «Тэнараи» - так называли этот предмет обучения и сами наставники, и те, кого они обучали искусству владения кистью – от каллиграфии до живописи тушью. Учителем «тэнараи» был в те годы и Мацуо Басё, хотя его часто использовали как мастера «чистописания» для оформления отчётной документации водопроводной компании «Суйдобаси».
       Последний год эпохи Эмпо был для Басё плодотворным и в перспективе оптимистичным потому, что все неприятности в личной жизни ему ещё только предстояло пережить. А в то время он воспитывал совершеннолетнего племянника старшей сестры и  детей приглашённой из родного края Ига помощницы по дому, а заодно и сожительницы  Дзютэй. Когда поэт привёз её с собой в Эдо несколькими годами ранее,  она была одинокой женщиной, но за время пребывания в доме Басё родила троих детей, чем вызвала подозрения в неверности у занятого делами поэта. Но эта не подтверждённая фактами и письменными источниками история относится уже к следующей эпохе, когда Басё покинул элитный район столицы, поменяв удобное жильё на скучную деревенскую окраину, которой тогда был район Фукагава.
        А сейчас я хочу вернуться к хайку, с которого и начал свой сегодняшний рассказ.
     Если переводить его буквально, получим вполне ординарный и не совсем понятный текст, формально соответствующий нормам хайку. «Уголь из Оно, ученик каллиграфии копается в кучке пепла».
      Только уголь из Оно – самый востребованный знаменитыми каллиграфами Японии древесный сосновый уголь, из которого они готовили лучшую для письма тушь и вырезали рисовальные стержни-угольки, создающие на бумаге ощущение прозрачности в картинах суйбоку-га.
        Но Басё этим хайку напоминает читателям, что местечко Оно в пригороде Киото знаменито ещё и тем, что оттуда был  родом Оно-но Митикадзэ (Тофу) -  один из трёх «мицухицу» - «три кисти» или «сансэки» «три следа» японского письма. Так  называли основоположников искусства каллиграфии в  Японии.  Заложенные Оно-но Митикадзэ  принципы письма кистью были развиты двумя его именитыми последователями из рода Фудзивара – Сукэмаса и Юкинари.
       Считается, что иероглифика появилась в Японии после первых контактов с династией Тан в Китае в 7-м веке нашей эры, но археологи нашли доски, уцелевшие от храмовых сооружений примерно шестого века, на обратной стороне которых виднелись надписи иероглифами, причём по чтению совпадавшие с коренной японской лексикой. Что же касается каллиграфических шедевров самого Оно-но Митикадзэ, то они  дошли до наших времён не в виде оригиналов, а в упоминаниях исторических летописей. В них же указывается, что разработанной им техникой письма кистью Оно-но Митикадзэ делился с мастерами китайской каллиграфии, посылая на материк вместе с посольскими миссиями свои рисунки и свитки.
       Итак, Басё в этом хайку упоминает о великом мастере каллиграфического письма, называет исторически значимое место, где каллиграфы получали лучший уголь для письма и рисования, а также описывает процедуру его извлечения из кучки сгоревшей золы. Когда-то и ему самому приходилось точно также добывать нужные угольки, учиться каллиграфии и передавать своё мастерство ученикам. Я бы перевёл это хайку так:
                Ученик каллиграфа
                В кучке пепла роется,
                Уголёк из Оно
                В ней, возможно, кроется.

       Такая старинная картинка, изображающая каллиграфа, копающегося в кучке золы у жаровни в поиске углей, мне попалась и в японском поисковике.
     Об искусстве каллиграфии и живописи тушью написано много книг и научных работ.  Подробные исследования переведены и на русский язык. Как и другим видам «до» - путь к мастерству,  «сёдо»  –  каллиграфии придаётся ещё и духовная составляющая, считающаяся важной для достижения совершенства в профессии. В  спорте это  «дзюдо», «каратэдо», в воинском искусстве – «бусидо», в искусстве владения мечом – «кэндо» и т.д..
      Сегодня уже никого не удивишь классическим набором каллиграфа – комплектом из нескольких кистей, туши и специальной рисовой бумаги «васи», причём тушь может быть изготовлена не из перетёртого угольного порошка, а из современных химикатов, но однажды я посетил шоу каллиграфа и был поражён увиденным. На полу просторного зала каллиграф расстелил большие полотна тонкой бумаги, каждое размером с простыню для двуспальной кровати, в ведро с тушью макал кисть, больше напоминавшую метлу дворника и, забравшись на стремянку, двумя-тремя движениями чертил на бумаге сложные красивые иероглифы, которыми после просушки украсили стены зала.
       Интересен ещё и тот факт, что родоначальник каллиграфии Оно-но Митикадзэ приобрёл широкую известность благодаря традиционным игральным картам с картинками -  «ханафуда». На одной из карт он обозначен как «человек дождя».  Согласно старинной легенде, в дождливый день Оно-но Митикадзэ пытался помочь лягушке забраться на ветку ивы. Каждый раз, прыгая на ветку, лягушка пролетала мимо. Мастер каллиграфии решил согнуть ветку и помочь квакушке, но в тот момент лягушка, наконец, сама достигла цели. Поражённый её упрямством,  Оно-но Митикадзэ сделал девизом своей жизни решимость в достижении поставленной цели. Таким он и изображён на игральных картах «ханафуда».