Поэма о вихрях - ч4 - гл1

Часть 4. Пути господни

Глава 1. Шлепнутый чекист

В одном поселении строили церковь.
Тогда девяностые шли по Руси.
Георгию было то дело по сердцу.
В себе он любовь, что от Бога, носил.

Участвовал в стройке. Примерный мужчина.
Из ада сюда он не старым попал.
И хоть в офицерском Георгий был чине,
Простым, но умелым строителем стал.

Марксина всемерно ему помогала.
Ей ад стал уроком на здешнюю жизнь.
Пришла в поселение будто с вокзала.
С тех пор все с Георгием делала близ.

Сыночек родился. Назвали Ильюшкой.
Чтоб вырос из сына страны богатырь.
Георгий придумал смешную частушку
Со смыслом, однако, - таким, чтоб был мир

По всей белоствольной родимой державе.
Она воевала – пора с тем кончать.
Пусть торжествует истории правда –
России могучей святое под стать!

Георгий с Марксиной совсем не учились
Тому, что в стране знал любой человек.
Им знания дали небесные силы –
Своим был той паре космический век.

Общались Георгий, Марксина с народом
На самом понятном для всех языке –
Без всякого сленга, плохого жаргона.
Георгий же жил не как барин – аскет.

И вот вдруг к ним в «гости» заехала банда.
У ада остался еще грешный круг.
Сидел наш Георгий тогда на веранде.
Услышал он в дверь оглушительный стук.

От дела Георгий тотчас оторвался.
Он сочинял для сынишки стихи.
Открыл дверь гостям. Те пришли со скандалом.
В руках пистолеты. Сказали: «Хи-хи!»

Георгий не стал за оружие браться.
Он, выйдя из ада, дал Богу обет:
Не будет с оружием больше сражаться.
Оружие – это виновник всех бед.

Ему дали в челюсть. Удар был несильный.
В нокаут таким никогда не послать.
Бандиты сказали: «Тебя бы на мыло!
Гнилой ты, дедусенька, аристократ!»

Георгий вгляделся в лицо бандюгана:
«О, боже, ведь он с Октября мне знаком!»
«А, вижу, узнал, офицерчик поганый.
Ну что, приглашай оголтелого в дом!»

Марксина, увидев того, побледнела.
Узнала она главаря – из ЧК.
Того, кстати, шлепнули – вроде в апреле? -
Погрязла в коррупции злая рука…

«Вот только сынишку не трогайте, твари!» -
Вскричала Марксина. Брала на испуг?
«Как ты кипятишься, мой милый товарищ.
Ты так не ори. Я на уши не туг…»