Тридцать первого по традиции...

Тридцать первого по традиции
Мы, как в фильме Судьбы ирония,
В бане парились до кондиции,
Чтобы в мире была гармония.

Копоть, сажу шампунем с пеною
Смыли шустро, ну вот и ладушки,
После – водочка и ячменное,
Новый год-то, почти уж рядышком.

Разговоры пошли неспешные
Про подруг, юморные случаи,
Про чертей, чудеса потешные,
Наши судьбы вовсю «везучие».

А затем уж зашло недетское,
Про бардак наш и про вредительство,
Про заморское чудо шведское,
Либералов, измену, правительство.

Слово зА слово, пальцы веером,
Встрял к нам крендель какой-то тутошний,
Всё кричал, что работает тренером,
И случился замес нешуточный.

Впал Серёга в экстаз неистовый,
Воблой тренера бил по лысине,
Ну, а этот хорёк метисовый
Возлежал на Шурее Лисине.

Бога, блин, понося по-разному,
Наш Серёга, грозил и каялся,
Нёс Шурей хренотень отвязную,
Ну а я водку пил и маялся.

В это время, совсем не раннее,
На восьмом, на десятом небе ли
Бог на меры пошёл на крайние,
Вымещал недовольство на мебели.

Громыхал кулаком он по столу
Всё за нас, шебутных хануриков,
Бог чехвостил своих апостолов
За Серёгу, меня и Шурика.

Вниз апостолы прытко ринулись,
Правил нет у них для вождения,
Как пираты на нас накинулись
Безо всякого упреждения.

От волненья несоразмерного
Кореша из парилки сгинули,
А меня семьянина верного
Прям к соседке в кровать подкинули.

Я лежал в неглиже, но с веником,
Зойка в ступоре и прострации,
В блузке новой с картонным ценником,
Ожидала, как пить, ротации.

А Сергей, заслонясь журнальчиком,
Пассажирок слегка шокировал,
Он в плацкартном купе до Нальчика
С воблой в левой руке вибрировал.

И куранты когда трезвонили,
Тут апостолы просто дуриком,
Друга третьего урезонили,
К чукчам в чум подселивши Шурика.

Отыгрались попутно на тренере.
Чтоб освоить профессию смежную,
Он под ёлкой на крайнем севере
Весь январь лепил бабу снежную.

Всё когда-нибудь да кончается,
Депутатские даже сессии.
Чудеса прошли. Снова маются
Кореша мои. Эх, депрессия…

Чередом идёт жизнь обычная,
Бросил пить, щажу очень нервы я.
Часто снится мне закадычное,
Ждём опять втроём тридцать первое.