поэма о поколении рождённом в начале 20го века

Посвящается моей маме
И что же это? Дар природы?
Шуршит листва, ещё тепло,
А облака, как пароходы,
По голубому небосводу
За счастьем в дали понесло.
С душою легче расставаться,
Наверное, в такие  дни;
Прошепчешь: Нечего бояться,
За день намайся и усни.
***
Время неумолимое, невидимое, неслышное, бесстрастное. Оно сопровождает тебя по жизни, торопится, когда тебе нужно успеть сделать срочное дело и стоит, когда тебе нужно спешить. Ушла мама и я остался сиротой. Один коротаю ночь. Время невидимо и неслышно. Душа мамы, прости меня, меня не было рядом, когда ты, мучаясь, уходила. Успел пригласить священника, сестра напомнила, он особоровал маму. Слёз нет, я понимаю, как она мучилась. Тяжко лежать два года, не вставая с кровати, теряя интерес к жизни, даже если рядом заботливые дочери. А каково бедным старикам в богадельнях? Как не вспомнить Гамлета, с вечным: Быть не быть?
Я дождался ухода мамы, теперь похороны и я буду свободен, никому ничего не обязан. Рядом будет только время - неумолимое, неслышное, невидимое.
***
Ну, вот и всё! Я есть, а мамы нет.
Я знал, что обязательно случится:
Тьма будет тьмой, не потускнеет свет –
Родное сердце перестанет биться.
Глаза сухи, а так хотелось слёз!
Но не прошу от боли облегченья –
Я помню, что февральским днём, в мороз
Мне мамой жизнь подарена в мученьях.
Моих грехов за ночь не перечесть
И ни к чему, не вижу в этом прока…
Меня за всё – за всё настигла месть,
Я навсегда остался одиноким.
Мир и покой душе мамы.
Поэма, посвящённая памяти моей мамы.
***
Ещё не вспыхнули усадьбы,
Есенин пил, писал, любил,
По деревням гуляли свадьбы,
Никто с тоски не голосил.
Под шелест листьев грелись дамы,
Укутавшись в Шотландский плед,
Ничто не предвещало драмы,
Войны и смерть, несущих бед.
Скамейки были так уютны,
А юбки девушек до пят,
Они казались недоступны,
Теперь, так нежно не глядят,
Краснеть, смущаясь, не умеют,
И пулей не спасают честь…
Листва летит, в саду темнеет,
Уже ни строчки не прочесть.
Скамейка, вечер, тишь в природе,
Глаза нежны, в улыбке рот,
Никто не мог подумать сроду,
Что близок чёрный, страшный год.
Когда, как змеи, взмыли плети,
Конь ржал, взметая к небу пыль,
Чтоб горе рыскало по свету,
Топча копытами ковыль.
Своим дыханьем, грея руки,
Садились дамы в поезда,
Забыв весёлые науки
Любви и флирта навсегда.
Чтоб выручить своих любимых
И офицеров и солдат,
Они стране необозримой
Пытались мир вернуть назад.
Подковы, сабли, аксельбанты –
Весь милый и привычный мир,
Когда, танцуя, адъютанты
Спешили пир сменить  на пир.
Ценились яркие таланты,
Любовь своих, чужих невест;
Но шик и блеск теряли франты,
На прежних чувствах, ставя крест.
В России становилось тесно,
Сияла красная звезда,
Секли кнутами за протесты,
Чужими стали господа.
А дамы их, ломая руки,
Тянулись к ликам образов;
Мольбы не убавляли муки,
Родным не возвращали кров.
Когда сгорели в дым усадьбы,
Остался пепел от стихов,
В которых прославлялись свадьбы
Весёлых баб и мужиков.